— Ловкачи! — добрея, отметил Блюхер.
— Так ведь опять не поверили, Василий Константинович! Не поверил ротный ни словам нашим, ни бумаге моей. «Не знаю, говорит, не слышал про Блюхера. Да и подписи комиссара в документе нету».
— И что же?
— Я подумал-подумал да решил сам с бойцами в плен сдаваться. Сказал командиру: «Сотню оставляю в заложниках, а меня ведите в штаб. Там быстрее во всем разберутся». И правда, разобрались. Сам командир 1-й Бирской Советской бригады Павел Иванович Деткин приглашает вас к себе в штаб.
Та же повозка, на которой прикатил вчера Русяев, двинулась поутру в обратный путь. Отдохнувшие кони бойко тянули ее по размякшей дороге. Позади покачивались в седлах Голубых и ординарец Ягодин.
— Добрались-таки, — растроганно проговорил при встрече командир 1-й Бирской и широко раскинул руки для крепких объятий.
— Четыре месяца ждали этого дня, — ответил Блюхер, прижимаясь щекой к матросскому бушлату комбрига.
Ждать связи со штабом армии пришлось долго, но как летело время, не замечали. Казалось, конца не будет взаимным расспросам. Было уже за полночь, когда дежурный телеграфист взволнованно доложил:
— Штаб армии на проводе.
— Спеши, Василий Константинович, — кивнул Деткин. — Спеши сам сообщить Республике о своих героях.
— Москва. Совнарком. Товарищу Ленину, — начал диктовать депешу партизанский главком. — Командующим армии и всем, всем…
…Всем, всем! — принялся отстукивать телеграфист текст экстренного донесения:
— Приветствую вас от имени южноуральских войск в составе Верхнеуральского, Белорецкого, 1-го Уральского, Архангельского, Богоявленского, 17-го Уральского стрелковых, 1-го Оренбургского казачьего Степана Разина, Верхнеуральского казачьего кавалерийского полков, отдельных кавалерийских сотен и артиллерийского дивизиона. В вашем лице приветствую Рабоче-Крестьянскую Советскую Республику и ее славные красные войска. Проделав беспримерный полуторатысячеверстный переход по Уральским горам и области, охваченной восстанием казачества и белогвардейцев, формируясь и разбивая противника, мы вышли сюда, чтобы вести дальнейшую борьбу с контрреволюцией в тесном единении с нашими родными уральскими войсками, и твердо верим, что недалек тот день, когда красное знамя социализма снова взовьется над Уралом. Главнокомандующий В. Блюхер.
Первая ответная телеграмма поступила через полтора часа. Поздравления слал Реввоенсовет 3-й армии:
— Приветствуем доблестный отряд Блюхера, — читал с ленты Павел Иванович Деткин. — Передайте наш сердечный привет командирам. Огнестрельные припасы в первую очередь можете взять из 1-й Бирской бригады… Передайте конкретнее, какое количество и чего требуется. Мы немедленно приступим к добыванию этих запасов. Для разрешения всех вопросов вам необходимо приехать в штаб армии…
20 сентября в Кунгуре произошла встреча партизанского главкома с командующим 3-й армии Восточного фронта Р. И. Берзиным.
— Рад вас видеть, Василий Константинович. Таиться нечего, — приступил к разговору командарм. — Положение критическое. Враг теснит и теснит наши части. Резервов у штаба армии не было никаких. На все запросы я отвечал: мы бессильны вам чем-либо помочь. Теперь все надежды на ваши отряды.
— Значит снова в бои?
— Поняли правильно. 22-го выступаете на фронт. Реввоенсовет армии принял решение о слиянии ваших отрядов с частями 4-й Уральской дивизии. Начальником дивизии утверждаем вас.
— Не ожидал. Спасибо, — сдержанно поблагодарил Блюхер.
…А десять дней спустя, 30 сентября 1918 года, Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет рассмотрел итоги славного похода партизанской, армии, руководимой В. К. Блюхером. ВЦИК поддержал ходатайство Уралобкома РКП(б) и Реввоенсовета 3-й армии о том, что
«русская революция должна выразить вождю горсточки героев, вписавшему новую славную страницу в историю нашей молодой армии, благодарность и восхищение…»
Председатель ВЦИК Яков Михайлович Свердлов заявил при этом:
— Итак, позвольте предложить вам первый случай преподнесения ордена Красного Знамени, наградив им товарища Блюхера.
Предложение было принято единогласно. На следующий день центральный орган ВЦИК газета «Известия» сообщила об этом решении всей стране.
Республика славила первого кавалера первого советского ордена, славила своего первого краснознаменца.