— Уел, — Серж рассмеялся. — Тут ты меня умнее, это точно. — Он испытующе посмотрел на Пашку, что-то взвешивая. — У меня вопрос к тебе ерундовый. Так, безделица одна. — Серж встал, одернул сюртук и взял в руки трость. — А, черт! — он бросил трость и снова сел. — Не выдашь ты меня Серому?
— Стоп, — Пашка протестующе выставил руки. — Умолкни и заворачивай отсюда. Я не копилка для секретов. Мне вчерашнего разговора вот так хватает, — он провел ладонью над головой. — Во! Видал? Разбирайтесь сами. Расселся здесь. Может, я — то? А может, то? Иди-ка добром. А нет — айда в уголовку, там и решим…
— Только без этого, — Серж вскочил, и трость лопнула у него в руках.
Пашка посмотрел на вытянувшееся лицо и рассмеялся.
— Чего это у тебя с начальником разное-то? — спросил он.
— Концепция, — ответил Серж и опустился в кресло.
— Где Нинка?
— Я ее отослал. Мне с тобой надо с глазу на глаз поговорить. Очень надо.
— Что-то не получается у нас с тобой разговора. Муть одна.
— Сядь на минуточку.
Пашка вздохнул и сел.
— Не вздыхай, сейчас все поймешь. Это я виноват, что у нас разговор не клеится, — Серж закурил, несколько раз жадно затянулся и раздавил сигарету. — Ситуация, то есть положение, — поправился он, — таково. Тебе надо искать дырку, или, как вы говорите, мента. Если ты его не найдешь, то… — Серж выразительно щелкнул пальцами. — Верно?
Пашка кивнул.
— Если найдешь, то же самое, но через некоторое время, — Серж снова щелкнул пальцами. — Ну, это дело твое. А может, ты и успеешь, как вы выражаетесь, смотаться. Сейчас Серому надо доказать, что ты ему необходим. Так я берусь помочь. Ясно? Теперь вопрос, — Серж поднял палец и внимательно посмотрел Пашке в глаза, — зачем мне это надо и что я хочу за эту помощь получить? Во-первых, мне нужна Варвара. Хочешь верь, хочешь не верь, но это так. Каждому свое. И здесь мне помочь можешь только ты. Как, я потом объясню. Во-вторых, у меня с Климовым свои счеты, о которых тебе знать не обязательно. Все понял?
— А как ты мне поможешь? Ты знаешь этого мента? — спросил Пашка, подаваясь вперед.
— Не совсем, — задумчиво протянул Серж, — есть некоторые сомнения. — Он замолчал, что-то взвешивая. — Цыган, понимаешь ли, того, — Серж сделал рукой неопределенный жест, — подозрителен.
— Цыган? Кореш Серого? Ты что, спятил? — Пашка вскочил и хлопнул себя по бедрам. — Да Серый за Цыгана глотку перервет. Цыган его с последнего дела чуть не на себе вынес. Знаешь это?
— Мне бандитские одиссеи ни к чему. Они только размышлять мешают. Я знаю то, что вижу своими глазами. Этот парень появился недель шесть назад. С тех пор у Серого неудачи. Ты посмотри, Пашка, как Цыган одевается, как держится. Он не пьет, не гуляет с девками. — Серж прищурился и громко щелкнул языком. — Как? Ты видел таких налетчиков, Павел? Поверь моему чутью, он не ваш, этот Цыган. — Серж встал, рассмеялся, потом снова сел и долго смотрел на Пашку, улыбаясь.
Пашка вспоминал. И чем больше вспоминал, тем больше убеждался, что Серж говорит правду. Цыган выделялся среди ребят Серого сдержанностью и хладнокровием, собранностью и какой-то военной подтянутостью. Недавно Пашка слышал, как Цыган отчитывал силача Свистка за то, что он проломил голову сторожу. Называл его висельником и мокрушником. Говорил, что в случае неудачи уголовка шлепнет Свистка в первую очередь, и хвастался, что за ним, Цыганом, мокрых дел нет.
— И вот еще что, Павел, — прервал Серж размышления Пашки, — попробуй поговорить с ним на блатном жаргоне. Уверен, что он ни черта не поймет.
— Попробую, — Пашка сморщился, пытаясь поймать какую-то ускользающую мысль, что-то связанное с Цыганом. А может быть, с Сержем? — Попробую, — повторил он и тряхнул головой, — только этого будет мало для Серого. Цыган вроде и не калякал, что он из блатных. Он вроде этот самый, — Пашка покрутил пальцем у виска, — с мыслями.
— Идейный, что ли? — спросил Серж.
— Во-во! Идейный, — обрадовался Пашка.
— Надо поинтересоваться его идеями. Боюсь, что они красного цвета, с большевистским оттенком. Ненавижу, — Серж хрустнул пальцами, — идейных особенно ненавижу. Ничего, за все посчитаемся.
Пашка впервые увидел в лице Сержа столько злобы. Обычно флегматичный и барственно-ленивый, Серж сейчас был похож на эпилептика во время припадка. Глаза закрылись, ноздри вздрагивали, раздувались, а полные, обычно яркие губы растянулись тонкими серыми пиявками. Между ними проглядывали острые зубы.
— Я передумал, — Серж вытер лицо платком, — я передумал, Павел. Расскажи Серому о нашей беседе. Только про Цыгана ни слова. Просто скажи: Серж хочет и может помочь. Надо же, до такого фортеля додумались! Своего человека засунули в самую душу. А Цыгана сейчас трогать нельзя.
— Это почему же? Надо только точно разнюхать. Чтобы ошибки не вышло, — Пашка почесал в голове. — Ну и силен ты, Серж. Завариваешь кашу.
— Торопиться сейчас нельзя, — Серж опять был спокоен и рассудителен. — Надо найти второго. — И, встретив недоуменный взгляд Пашки, пояснил: — Не может он быть один. Информацию надо как-то передавать. Да и трудно одному.
Пашка оценил сообразительность собеседника и спорить не стал.
Пашка скатился по ступенькам в трактир и остановился на пороге, чтобы перевести дух. Ощущение было такое, будто входишь в парную. Вместо пара — папиросный дым, вместо запаха березы — водочно-табачный перегар. Залу наполнял монотонный гул голосов, изредка прерываемый громким возгласом или визгом девчонки. Но гул поглощал этот всплеск, равномерно растекался по стенам и потолку и гас где-то в опилках под ногами.
Пашка втянул сквозь зубы густой воздух и оглядел зал. Два стола занимала артель ломовиков. Видно, обмывают удачный подряд. Рядом красноармеец с барышней сидят за бутылкой портвейна. Три девочки отдыхают от бесцельной ходьбы и, наверное, обсуждают скупость и вероломство мужчин. Офицер — седой мужчина с породистым небритым лицом — играет на гитаре и поет:
Дальше все тонет, как в пороховом дыму.
Пашка сунул руки в карманы и вразвалочку пошел к стойке.
— Привет, Америка, — сказала девочка с острым носиком и впалыми щеками, — присядь к нам, изобрази кавалера.
Пашка взял ее за ухо.
— Ты же меня не любишь, пацанка. Зачем зовешь?
— Люблю, — девчонка улыбнулась, — люблю, Америка. Только я Нинку боюсь. Она за тебя глаза выцарапает.
— Стой, — Пашка хлопнул в ладони и присвистнул, — так это ты недавно у меня на улице папиросу просила?
— Я, — девчонка смутилась.
Ее соседка откинула коротенькую вуаль и заулыбалась, блондинка напротив стала поправлять якобы сползающую на чулке резинку.
— Вы что, ошалели, девки? — Пашка сел на стул и поглядел в напудренные, яркогубые лица. — Я что вам, клиент?
Остроносая отвела глаза и тихо сказала:
— Угости, Паша.
— Николай! — крикнул Пашка и ударил кулаком по столу.
Половой, как мячик, вкатился в зал, смахнул со стола несуществующие крошки и, склонив блестящую от бриолина голову, подобострастно проговорил:
— Слушаю-с, Америка?
— Бутылку вина.
— Водки, — поправила блондинка.
— Поесть.
Пашка посмотрел в глазастое лицо девчонки и взял полового за рукав.
— Ты что же, паскудина, не видишь: люди голодные сидят?
— Так ведь их почитай за день больше дюжины зайдет. И корми каждого, — половой развел руками, — хозяин в момент накостыляет.
— У, жмотина, быстро тащи ужин! Заказывайте, девочки, — Пашка поднялся и пошел в глубь зала.
За одним из столов он увидел Сержа, который сидел с неизвестной Пашке женщиной и, улыбаясь, что-то шептал ей в самое ухо. Дамочка прижимала к губам фужер с вином, молча млела рядом с красавцем Сержем и косила на него влажными глазами. За этим же столом сидел… Пашка чуть было не споткнулся… сидел Цыган. Он, улыбаясь, что-то говорил Сержу, а тот согласно кивал и тоже улыбался.