Лес забери! Куда напарник делся?! Неприятные мысли полезли на ум, я вспомнил байки про исчезнувших людей, которых какие-то странные твари утаскивают к себе в Лес, вспомнил про Боярку – городок под Киевом, где, говорят, в один непрекрасный день пропали все жители, причем ни крови, никаких следов боя, ничего от них не осталось…
Но тут кровь есть. Вон влажные темные пятна на стене возле пролома, зияющего в другом конце сарая. Напряженно поводя из стороны в сторону стволом «махновки», я прошел к пролому и выбрался наружу.
Лопухи были смяты и сломаны. Я побежал, выскочил с другой стороны зарослей – и увидел далеко–далеко посреди большущего луга едва различимые машины. Что это там, вроде, пара мотоциклов с чем-то побольше… квадроцикл, нет? Бинокль бы! Но нет у меня ни бинокля, ни снайперского прицела, ни черта такого нет, — а оно эх как сейчас бы пригодилось! Невооруженным глазом разглядеть подробности не удалось, к тому же позади тачек в воздухе расплывалось серое пятно выхлопов. Почудилось только, что на одном из байков маячит нечто алое, вроде ездок был в красном плаще или рубахе.
На краю луга обнаружились колеи со следами шин, и я, присмотревшись, решил, что помимо двух мотоциклов здесь побывал еще трицикл. Всякой колесной техники не так много в округе, в смысле, той, что на ходу. Напряг с топливом – где его взять? Бензин за несколько лет теряет свои свойства, легкие фракции испаряются, как плотно ни закупоривай канистры с цистернами. Дольше хранится топливо с низким октановым числом, но и его теперь, спустя десяток лет после Пандемии, достать сложно. Хотя бензин восстанавливают спец–добавками, но их хрен где достанешь. Есть еще, конечно, соляра, она сто и т дольше, особенно если хорошо закрыта, но и ее не так просто найти. Поэтому, хотя брошенного транспорта в округе полно, ездят на нем немногие.
На мотоциклах предпочитают передвигаться кочевники Черного Рынка. Байкеры. Трициклов я среди их автопарка раньше не замечал. Хотя не такой уж я следопыт, мог и ошибиться, но судя по колеям, все же не ошибся. Трицикл – редкость, по нему можно будет найти эту банду. Наверное.
От беготни сильно разболелась нога. Прихрамывая, я вернулся в сарай и присел возле кострища.
Бригада байкеров вполне могла, случайно обнаружив нашу стоянку, позариться на снарягу и припасы. Но они бы убили Миху. Или бросили здесь раненого, хотя скорее все же убили, чтоб не оставлять за спиной потенциального мстителя. Кочевникам просто незачем увозить моего напарника с собой — ни живого, ни мертвого.
Так почему они забрали его? Я начал вставать, чтобы снова выйти наружу и обыскать округу, вдруг тело Михаила лежит в зарослях, но заметил, как что-то блеснуло под краем железного листа. Запустил туда пальцы и достал кулон на титановой цепочке.
Нахмурившись, повертел в руках. К этой штуке я до сего момента ни разу не притрагивался. Не мог кулон просто так слететь с шеи Михи и попасть под лист. Скорее, когда кочевники наскочили, напарник его с себя сорвал и сунул туда. Спрятал, чтоб им не достался. И, возможно, чтобы я нашел. Он ведь понимал, что я буду тут осматриваться, пытаясь сообразить, как всё случилось. Я потер лоб. Выстрелов было четыре, и сколько их сделал Михаил из своей «тигры», неизвестно. Наверное, его ранили. И – раненого – схватили, потому что вряд ли он добровольно пошел бы с кочевниками. Схватили, скрутили и увезли. Но напарник оставил мне кулон.
Я еще раз оглядел его. Металлическая пластинка с «ушком», куда продета тонкая цепочка. Черт знает, для чего эта штука нужна.
Потом я заметил рисунок на железном листе. Рядом с остатками костра углем был накарябан круг, а в нем буква «V», перечерченная зигзагом, смахивающим на молнию. Это Миха нарисовал, что ли? Какое-то послание для меня… Только вот никаких ассоциаций рисунок не вызывает и ничего мне не говорит.
Короче говоря, хреново дело. Главное, совершенно непонятно, за каким мутантом его увезли кочевые байкеры. Ребята они опасные, держаться с ними надо очень осторожно. Кожанки, шипы, заклепки, наркота, карты, стволы и тачки, небритые рожи, черные перчатки, револьверы, обрезы, АКСУ, УЗИ, помповики… Колоритная смесь военизированного байкерского клуба и монголо-татарской орды – вот, что такое Черный Рынок. Но мы-то, вроде, ничем не зацепили кочевников, не имели проблем ни с одной из группировок, банд и бригад. Или похищение как-то связано с прошлым Михи? Он на удивление скупо говорил на эту тему, а про последние годы перед Пандемией не рассказывал даже когда крепко выпивал. По какой-то причине около пяти лет жизни стали тайной, которую напарник тщательно хранил. Связь с его родственниками оборвалась, живы ли они или нет – неизвестно. Сослуживцы, друзья… ни про кого я не слышал и не знал. Исключением был только Сигизмунд, бывший завхоз с армейской базы, с которым Михаил приятельствовал до Пандемии, и к которому мы не раз наведывались. Сигизмунд держал на Черном Рынке шатер–кабак, иногда мы привозили ему мясо редких мутантов для кухни.
Черный Рынок – то еще местечко. Его центр, пропахший кострами, сладким дымком марихуаны, бензиновыми выхлопами, потом, порохом и кровью, называют Ставкой. Там обосновались Хан с приближенными и десяток–другой банд, составляющих костяк байкерской орды. В округе — стоянки других бригад, наемников, охотников, торговцев. Они клубятся там, как пчелы вокруг улья, то удаляясь, то слетаясь к центру, устраивая временные лагеря иногда на границе Ставки, а иногда далеко от нее.
Хорошо, что дальше делать? Я прошелся по сараю, перебрасывая кулон из руки в руку и звякая цепочкой. Когда друзей много, то это не друзья. Друг всегда только один – настоящий. Остальные, которых ты считаешь таковыми, на самом деле лишь знакомые и приятели. Не смотря на разницу в возрасте, Миха из учителя давно превратился в друга. Единственного друга, который был у меня за всю жизнь.
Я снова вышел из сарая, сощурившись, поглядел в сторону, куда укатили похитители. Отсюда до Черного Рынка километров двенадцать, дойду засветло.
Надев на шею кулон, я перевесил ружье на грудь и захромал через луг.
* * *
Шум услышал на краю города. Хотя какой там город — сплошные развалины. Среди груд кирпича и шлакоблоков высилась относительно целая пятиэтажка, и за ней что-то происходило. На ходу я вслушался. Гул голосов, выкрики… Вроде, не дерутся там, но все равно надо быть начеку.
Я на ходу достал перчатки, натянул. Кожаные, с тканевым вставками и обрезанными кончиками пальцев. У перчаток был один секрет – маленький, но хороший. А то на Черном Рынке всякое может случиться...
Нога разболелась не на шутку, но я старался идти быстро. По заросшему колючим кустарником пустырю обогнул «хрущевку». И увидел толпу людей в черной коже, косухах и джинсах. По сторонам стояли тачки, в основном мопеды с мотоциклами, еще – пара раздолбаных грузовиков, укрепленный стальными трубами джип со срезанным верхом и легковуха с прибитыми к дверцам меховыми шкурами.
Много народу съехалось, судя по обилию автопарка, большинство окрестных банд подтянулось. Но зачем?
Толпа гудела и колыхалась, доносился гулкий голос – кто-то говорил в мегафон. Из-за голов я не видел, куда все смотрят. Оглядевшись, забрался на балкон нижнего этажа «хрущевки». Сквозь сломанную дверь открывался вид на давно разграбленную квартиру. У стены мерцали бледно-зеленым три изогнутые кристаллические колонны, отдаленно смахивающие на стеклянные деревья. Кривые, с наростами и ответвлениями, они мягко светились, внутри них то гасли, то разгорались изумрудные сгустки.