— Все как и прежде, — сказал Комкин офицерам едва слышно. Читатели могут задаться вопросом, что имелось в виду. А дело в том, что древний Ковров спелся уж давненько с Золотаревым, и они обыкновенно брали к себе кого-то третьего из тех, кто помоложе, в зависимости от кадровых перестановок, проводимых в наше время частенько. Все-таки им третьим всегда нужен был именно министр. И выбрав себе Борвинского, они являлись теперь втроем и делали то скандалы, то высокомерные насмешки. Делали непременно с чиновниками и средненькими бизнесменами.
Далее следовал весьма скучный разговор, содержание которого я не считаю нужным передавать. В процессе к ним присоединились отлучившиеся Лука Фомич Пальцев и Анетта Степановна Комкина. Время летело незаметно, музыканты играли, официанты шаркали, а гости прибывали.
Наконец из толпы вышли Елена и Алексей Кардовы. Публика, увидав условный знак, собралась в большой круг. Хозяева бала стояли в центре, а гости окружали их. Официанты засуетились колоссально, разом наполнив полсотни бокалов самых разных, раздав закуски и вылетев мигом из залы или к стенам, где их не заметят.
Музыканты начали играть тише, но искуснее, и как бы вещь заготовленную. Алексей Юрьевич сделал покровительственный жест рукой, поправил русые волосы и огласил: «Здравствуйте, мои дорогие, очень рад всех вас видеть. Сегодня, возвращаясь к благородным традициям золотого века, мы даем этот бал в честь государственного праздника — Дня защитника Отечества. И первый бокал мне хотелось бы поднять за спокойствие границ наших, за тех, кто сейчас на страже закона. За честь и доблесть, неиссякаемые на Руси, и всех, кто носит российскую форму, служит России и будет служить ей во веки веков», — дальше последовали аплодисменты. Кардов, осушив бокал, звучно провозгласил: «Да начнется торжество!» И тысячи фотовспышек осветили залу. Бал начался.
Глава 3
Было уже около восьми вечера. Одинокий «Солярис» гнал по заснеженным, опустевшим дорогам. Едкий ветер подвывал на Рублевском шоссе. На улицах почти никого не было. К тому же праздник, и кому было где его встречать, там и находились. С неба еще падал почти незаметный снежок. Короткий зимний день быстро улетучился.
Уличные фонари напоминали маленькие островки, редкие прохожие — призраков. Машина замедлилась и пропищала таким звуком, каким стонет скрипка, когда на ней играет неумеха ученик.
«Кажется сюда», — проговорил таксист Петька, глядя в навигатор.
— Как думаешь, Петр, будут ли хозяева злы на мое опоздание? — спросил голос с заднего сиденья.
— Смотря как вам хочется, — строго заметил Петька.
— Прости, я опять задумался, у тебя волшебная кибитка. Под эти колыбельные можно хоть на край света, — молодой мужчина глядел в окно, как бы стремясь говорить, чтобы очнутся от размышлений.
Машина свернула к кованым воротам в пять метров, где охрана, услышав заветные слова, разблокировала проезд. Зачарованный таксист любовался горящим во тьме бриллиантом особняка.
— Вот это да! Смотрите, там «теслы» стоят, штук десять, не меньше! — с восторгом указывал он на обочину, где от самого дома тянулись транспорты гостей.
«Карета» остановилась возле парадного.
— Прибыли! — сказал «ямщик», но дверь не открывалась. — Эй, Дмитрий Евгеньевич, прибыли… — повторил он. Наверху забегала пара швейцаров. Приосанившийся лакей подошел к машине и с ухмылкой посмотрел на белый дряхлый «Солярис» с надписями небезызвестной корпорации «Я».
Из дома уже слышались звуки давно начавшегося бала.
Мужчина на заднем сиденье казалось, не торопился выходить и мягко ответил:
— Я же говорил, перестань называть меня по отчеству. Называй Дмитрий, Дима, да хоть Димон.
Петька повернулся в кресле своей огромной фигурой и улыбнулся:
— Я ж так воспитан! Бывает, ужасный человек, а сквозь зубы по отчеству. Да вы человек отлишный…
Они познакомились полгода назад, и теперь Петька втихую, то есть без приложения и заказов, возит его туда-сюда, получая за это наличными честную плату.
Признаюсь, сначала я хотел установить интригу с появлением этого Дмитрия Евгеньевича, но, право, она оказалась лишней. Потому — карты на стол. Герой наш — Дмитрий Евгеньевич Кавалерга́рдов, молодой человек двадцати восьми лет. Лишенный чувства пунктуальности шатен невысокого роста, с голубыми глазами, высоким челом и несколько глубокой морщиной, что делало его старше своих лет.