– Почему ваши лица так разрисованы? – спросил Мозг у парня по имени Трой.
– В знак солидарности с вами. Чтобы показать, что мы понимаем, каково вам приходится, и сочувствуем вам. Мы на вашей стороне.
Пес не мог его понять. Если они на одной стороне, то почему эти ребята так напуганы? Он чуял запах их страха, кислый и едкий. Они сидели так, словно были готовы в любой момент дать деру.
– Вы когда-нибудь бывали в Доме? – спросил Мозг.
– Нет, – ответил Трой. – Никогда.
– В таком случае что вы можете знать о нашей борьбе?
Какое-то время все молчали.
– Мы боимся, – призналась Мишель. – Я не хочу больше бояться. Я хочу всех любить. И я не хочу, чтобы вы меня ненавидели. Вот что я чувствую.
– Мы вас не ненавидим, – ответил Мозг. – Мы боимся вас больше, чем вы нас.
– Правда?
– Вся власть в ваших руках. Вы держите все под контролем.
– Ну я-то ничего не контролирую. Я просто ребенок.
– Мы ненавидим систему, которая нас разделяет, – сказал Джейк. – Мы хотим низвергнуть ее.
– Ну так низвергните, – ответил Мозг. – Иначе придет день, когда мы возьмемся за это сами.
Пес внутренне съежился от того, насколько сурово Мозг разговаривал с этими ребятами, которые прилагали все усилия, чтобы вести себя приветливо и дружелюбно. Ему никогда не приходилось вот так сидеть и разговаривать с нормалами. Он не хотел, чтобы Мозг все испортил.
– Мы очень вам благодарны, мисс Салли, – сказал он. – Что вы позволяете нам сидеть здесь с вами.
– Здесь я просто Салли, Енох. Это такое специальное место, мы все здесь равны.
Пес улыбнулся. Его пронизал поток чистой любви. Она была единственной из нормалов, кто обращался с ним как с нормальным парнем. И благодаря этому он чувствовал себя особенным. Может быть, она единственная среди них видела его таким, каков он есть на самом деле. Если поцелуй мог превратить лягушку в принца, очевидно, принц скрывался в этой лягушке с самого начала?
Мишель перевела взгляд на Уолли:
– Из чего ты сделан?
Резиновые губы Уолли растянулись в широчайшей улыбке.
– Сде-лан из ма-мы!
– Ох, боже мой! Да ты просто прелесть!
Склоняя голову то на одну сторону, то на другую, он продолжал улыбаться, плотно закрыв глаза. Два его корня скользнули вверх, к лицу, держа губную гармошку, на которой он принялся выдувать мелодию Джина Отри.
– Как мило! – воскликнула Мишель.
– Я и не знала, что ты умеешь играть на губной гармошке, – сказала Салли.
Пес спросил:
– Что это была за музыка, которая играла у вас в ящике?
– Подборка разных песен, которую я составил, – ответил Джейк.
Уолли опустил гармошку.
– Слу-шать!
Наклонившись, Джейк снова включил магнитофон. Гитары и барабаны взревели, устремляясь к небу.
«Они заперли их, чтоб мы не догадались, что эти уроды такие же, как мы. Уроды и монстры – это я и ты.
Ошибка природы! Ошибка бога! Люди, очнитесь! Потом будет поздно!»
– Он имеет в виду нас, – проговорил Мозг.
– Совершенно верно, – ответил Джейк. – Что ты об этом думаешь?
– Он понял все неправильно.
– Почему это?
– Мы не ошибка. С чего это вдруг мы отрицаем естественный порядок, если мы созданы природой? Как мы можем быть ошибкой, если Бог создал нас такими, какие мы есть?
– Надо же, – сказала Мишель. – Он говорит совсем как мистер Бенсон.
– Эти музыканты совершают тот же грех, что и общество, против которого они выступают, – продолжал Мозг. – Они пытаются навязать нам свою историю. Мы – чудовища, прячущиеся под кроватью. Мы – мятежники, вторгающиеся в мирную жизнь граждан. Но на самом деле мы ни то и ни другое, и нам вовсе не нравится, когда нас используют.
Джейк ошеломленно смотрел на него.
– Не могу поверить, что я действительно говорю с вами об этом. Что ты имеешь в виду, говоря, что вам навязывают чужую историю?
– Мы – чистый лист, только в негативе. Проще простого спроецировать на нас необъяснимое. Чем больше тайны, тем больше страха. Мы – козлы отпущения человеческого рода. Именно так оправдывается узаконенная жестокость. Поэтому нас помещают в полуразвалившиеся Дома и лишают прав, положенных нам от рождения.
– Совершенно верно! Именно это они и делают. Я просто хотел сказать…
– А другие превращают нас в символы своего протеста против угнетения, – продолжал Мозг. – Они проецируют на нас свое нетерпение и желание поскорее самим стать новыми хозяевами. Изображают нас какими-то благородными дикарями. Они тоже нас используют, просто по-другому.
– Хорошо, в таком случае кто же вы?
– Я тебе скажу. Но сперва ты скажи мне, чего ты хочешь от жизни.