— Почему вы избрали именно этот факультет? — спросил он.
— Ваше высокоблагородие господин ректор, — отвечал я, — к этой профессии я чувствую наклонность и думаю, что с дипломом будапештского политехнического института проживу в любом уголке мира.
— Тогда почему бы вам не стать сапожником, это более интернациональная профессия, — пошутил он и быстро пожал мне руку.
За учебу надо было платить половину положенной суммы — такими льготами пользовались мы. Как студенты, мы обязаны были носить форму и не имели права состоять в каком-либо студенческом обществе.
Жил я в казарме. Летом и зимой поднимали нас в пять утра. Утром — зарядка, распределение на работы, уборка помещения. В четверть восьмого отправлялись в институт. Деньги на питание нам выдавали. Завтракали в институтском буфете, после лекций возвращались в казарму. До одиннадцати часов могли заниматься в комнате для занятий. Приближались ноябрьские трехдневные каникулы. И тут последовал приказ по батальону:
«Капитану Штемеру 1 ноября провести занятия с намеченными саперами из институтской группы».
Нельзя сказать, что нас обрадовало это. Но готовились мы с настроением «выше голову и не ныть». На камнях по берегу Дуная блестел тонкий слой льда, газовый завод извергал удушливый дым. Когда взялись за весла, у нас окоченели и отмерзли пальцы. Лодки подогнали к железнодорожному мосту.
Отталкиваемся, цепляемся багром, привязанным короткой веревкой к доске, прикрепленной у подножия моста, причаливаем. Нас встречает экзаменующий офицер — в этом заключается учение на лодках. Учения на понтонах включали греблю, разворот, причаливание в нужном месте.
Экзамен я сдал первым из шести. Теперь мы могли носить специальную бахрому, и носили ее с гордостью.
Прошел мой первый институтский год, я сдал чертежи, потом экзамены.
Тогда, в 1924 году, я относился к «открытому» составу. Нас можно было «показывать» при проверке Антанты. Многие офицеры входили в «закрытый» состав. С целью маскировки офицерского состава лейтенанта называли заместителем преподавателя, старшего лейтенанта — преподавателем, капитана — старшим преподавателем и т. д.
Вначале офицеры «закрытого» состава даже перед солдатами появлялись только в гражданской одежде, что часто вызывало недоразумения и создавало странные ситуации.
Например, странно было видеть, как «преподаватель» в гражданской одежде как командир взвода рапортует командиру роты. Получалось, что гражданский командует военными, потом по-военному докладывает другому гражданскому.
Позже мы перестали обращать внимание на приказы представителей Антанты. Теперь офицеры «закрытого» состава появлялись в форме, хотя по приказу военного министра не имели права носить даже портупею. Раньше они могли носить только поясной ремень, что даже с точки зрения конспирации было глупо, поскольку сразу становилось понятно: если среди нас есть человек с поясным ремнем, то это офицер «закрытого» состава.
Комиссия Антанты симпатизировала Хорти. Естественно, что проверки не были так страшны, как говорили. Комиссия не ставила себе цель вскрыть обман. Она имела право проверять отделения только в сопровождении представителя военного министерства. При выезде из министерства все отряды извещались о том, что «приезжает гость». Если не знали точного маршрута, то сообщали, что «ожидается посещение гостя». Бывали случаи, когда после сообщения оставалось слишком мало времени для ликвидации компрометирующих бумаг о «закрытом» составе. Тогда перед казармой, как по нотам, разыгрывалась интересная сцена: пропускать комиссию в расположение части мог только командир части. А его в таких случаях очень долго разыскивали, обычно он появлялся из города, принося тысячу извинений. В воротах часовой преграждает путь комиссии. Шум, крики, беготня, команды. Ищут дежурного офицера. Сопровождающий офицер из военного министерства притворяется возмущенным из-за задержки комиссии. Часовой просит извинить, объясняя, что он поступает «согласно уставу». Наконец появляется дежурный офицер, проверяет документы комиссии, удостоверения личности. И после этого — второй акт комедии: дежурный офицер дает подробные длительные указания вестовому, как и где найти командира части. Представитель министерства снова возмущается, дежурный офицер объясняет, что он должен придерживаться круга служебных обязательств и беспрекословно исполнять их. Раздаются звонки по телефону, отправляются новые посыльные. И вот, когда офицеры «закрытого» состава исчезли через задние ворота из казармы, а вся тайная документация находится в надежном месте, появляется командир. Он приносит извинения, приглашает членов комиссии в комнату. Каждый из нас был обязательным участником и наблюдателем этого фарса.