— Люди! Получите суп и хлеб! Ведите себя спокойно, иначе буду вынужден научить вас порядку. Удрать и не пытайтесь, потому что откроем огонь. Я побывал на фронте, и мне абсолютно безразлично, если на моей совести будет смерть еще двадцати человек! Приказываю закрыть ворота!
Вскоре открыли ворота и начали группами выпускать людей, проверяя их документы. Наш взвод, готовый к бою, стоял у ворот.
Десять дней мы пробыли в Темешваре, охраняя порядок. Немецкий язык кайзеровской армии сменился венгерским. Розы на шапках с буквой «К» заменены национальной красно-бело-зеленой лентой.
Мы снова отправились в Селиште. В Араде при пересадке нас разоружили. Прибывающие из Надьсебеня в Коложвар утверждали, что в Трансильвании «все в порядке», революции нет. В Селиште нас ожидал сюрприз. В казарме разместились румынские гвардейцы. Назад на вокзал, курс — в Надьсебень! Здесь мы расстались. Мои товарищи вернулись в Будапешт, а я с одним коллегой еду в Коложвар.
Станция Кишкапуш забита эшелонами. Чтоб добраться до Коложвара, нам необходимо сделать пересадку. Люди пробираются под составами, лезут по крышам вагонов. В поисках еды открывают закрытые товарные вагоны. Не найдя ничего, все разбивают, топчут. Недавно был объявлен сухой закон, но вокруг много пьяных. Патрули пытаются предотвратить грабеж, установить порядок. Кое-где слышны выстрелы. Из здания вокзала «заговорил» пулемет. Наконец нам удалось сесть на поезд, который следует в Тьёвиш. В Тьёвише повторяется та же картина. Мародерство, стрельба. Через два дня пути мы добрались до Коложвара. По обеим сторонам нашего состава нас высаживают, разоружают. С большим трудом выбираюсь из толпы и отправляюсь домой. Вот и знакомые ворота. Теплая волна захлестнула сердце. Ворота открыты, мне навстречу бежит собака. Слышу голос матери. И вот я обнимаю ее. На душе радостно: больше нет войны, никуда не надо идти, я уже не солдат. Пожалуй, надо поступить в коложварский университет.
Однако радость была преждевременной. На второй день я уже был в казарме. Капитан, встретивший меня, сказал:
— Вы кадровый военный, мы вас не демобилизуем. Отправляйтесь на запасную батарею.
Я оторопело уставился на капитана, словно видел его впервые, хотя мы с ним давно знакомы. Капитана Таподи, командира запасной батареи, я знаю со времени моей военной службы.
— Старший лейтенант Витинг! — приказал он. — Здесь еще один. Отправьте его наводить порядок в казарме с прикрепленной к вам группой.
Двор казармы похож на рынок. Туда-сюда снуют люди. Привязанные к подводам лошади, которые уже успели съесть, сено, беспокойно ржут.
В глубине двора стоят пушки. Лошади в упряжках. Батарея прибыла с час назад, солдаты лошадей распрягать не стали, разошлись по домам. Мы бросили животным сено. Ветеринар осматривает их, два унтер-офицера помогают ему.
В казарме топчутся демобилизованные. Всюду разбросаны ручные гранаты. И не удивительно, что то тут, то там они взрываются. Мертвых уносят хоронить, раненых перевязывают. Вот так выглядела казарма в Коложваре.
Наведя «порядок», пару дней мы проводим учения, потом отправляемся в Тьёвиш для охраны демаркационной линии. Впереди идет батальон жандармов, которые должны охранять железнодорожный мост. На демаркационной линии, за рекой Марош, стоят войска румынской королевской армии.
Скоро рождество. Как мало знаем мы о событиях, которые происходят в мире. Из Пешта по приказу военного министра прибыли агитаторы с красными кокардами. Но наш командир не признает министра и, следовательно, агитаторов не пускает в казарму. Он приказывает им отправляться на вокзал, сесть в вагоны и возвращаться в Будапешт.
Со стороны Дьюлафехервара румынская национальная гвардия готовится окружить нас. Батарею отводят назад, и мы возвращаемся. Вспыхнула эпидемия гриппа, и с каждым днем становится все больше больных.
Румынская королевская гвардия намерена вступить в Коложвар в день рождества. Мы должны оставить город. Бегу домой попрощаться, мама что-то готовит мне на дорогу. Потом я снова мчусь на вокзал. В городе солдаты ведрами носят вино. Оказалось, они открыли подвалы всех ресторанов и прострелили наполненные вином бочки, чтобы ни капли не оставить румынам для праздника по случаю их торжественного вступления в город.
Наш поезд отправляется. Окна вагонов разбиты, свистит ветер. Мы очень мерзнем. Каждому хочется попасть в товарные вагоны к лошадям, там теплее. Лошадей надо накрыть, они тоже мерзнут. На второй день рождества мы прибываем в Дебрецен. Наш командир отправляется в магистрат, но возвращается подавленный. Город не принимает нас, там даже видеть солдат не хотят. Отправляемся дальше, в Мезёберень. Наученный горьким опытом, старший лейтенант Арпад сразу начал выгрузку, не спрашивая на то разрешения. Отцы города появляются на вокзале. Картина устрашающая: на город направлены дула орудий, пулеметов. Мы стоим с серьезными, сосредоточенными лицами.