— Прямо тайный сговор какой-то, — усмехнулся Валентин. — Но я готов выслушать.
— В ближайшие месяцы все будет примерно как сейчас, только еще лучше, — сказал Королев, сосредотачиваясь. — Поэтапно форсируем «семерку», делаем обитаемый корабль, садимся на Луну, с четвертой ступенью можно попробовать на зуб Марс и Венеру.
— Это я примерно представляю, — вставил реплику Валентин. — А дальше что?
— Дальше, — усмехнулся Сергей, сильнее запахнув пальто от внезапного порыва ледяного ветра. — Дальше у нас будет новая ракета. Точнее, семейство. Двигатели для нее нужны совсем другие, и кроме тебя делать их некому. Но это не все.
— Да говори уже, — буркнул Валентин, не скрывая волнения.
— Могу сделать тебя головным по этому новому семейству. — выдал Королев, внимательно следя за реакцией собеседника.
— Что?! — Валентин буквально подпрыгнул на месте.
— Что слышал, — развеселился Сергей, но тут же опять перешел на серьезный тон. — Думаешь, я сам не хочу заняться тяжелыми носителями? Сейчас у нас есть «семерка», это легкий вес. Даже если водород на верхнюю ступень впихнуть — это не больше десяти тонн на орбиту. Новая ракета в первом варианте, назовем ее Н-2, должна тянуть вдвое больше — порядка двадцати тонн. Ее тяжелая родственница, пусть Н-1, должна выводить больше ста, а лучше сто тридцать, иначе людей на Луне нам не видать.
— Унификация по двигателям? — Глушко уже погрузился в мысленные вычисления.
— Обязательно, и максимум унификации по остальным узлам, если возможно. Но не любой ценой, сам понимаешь. С унификацией тоже можно пересолить. Ну что, заинтересовался?
Валентин немного помолчал, переваривая информацию.
— Ищешь, где подвох? — усмехнулся Королев. — Не ищи. С подвохом ты сейчас разговариваешь. Просто у меня кроме ракеты на шее висит все остальное, включая обитаемый корабль, Луну и прочие светила, научные и политические. Так что новая ракета твоя, но общее руководство все равно на мне, тут ничего не сделаешь, в монастырь я не уйду.
— Пойми меня правильно, я просто стараюсь понять, откуда в тебе такие перемены? — спросил наконец Глушко, все еще одолеваемый скепсисом. — Тяжелая ракета, на которой на Луну полетим! Это же твоя мечта! Как и моя, впрочем. И наверняка подход у нас будет разный. Будем спорить до бесконечности, письма в Президиум писать…
— Ну, это как посмотреть, — Королев улыбнулся, — Хочешь, расскажу тебе про керосинку твоей мечты? Однокамерную, под 700 тонн тяги? С такими хитрыми кольцевыми форсунками и насадкой на сопло?[20] Правда, насчет однокамерной схемы у меня есть некоторые сомнения, потянем ли оснастку…
— Верю, — вздохнул впечатленный Валентин. — Что же получается, если мы оба видим самое оптимальное решение, то и спорить не придется?
— Наверняка придется, — Успокоил его Сергей. — Споров на наш век хватит, но исключительно по делу. Но мы не потеряем, к примеру, два года из-за выбора топливной пары, потому что товарищ Глушко продавливает «вонючку», а товарищ Королев — керосин. И когда товарищ Глушко заартачится — не будем ждать десять лет, пока какое-нибудь непрофильное КБ научится движки на стенде прожигать или хотя бы этот самый стенд построит…
— Я согласен, — выпалил Валентин.
— Уверен? — Королев победно прищурился. — Подумай, мы пока не приехали.
— Я согласен! — повторно почти крикнул Валентин. — Я даже готов стать твоей жилеткой, если исполнишь обещание. Если все будет, как ты говоришь — я не подведу. У тебя будут лучшие двигатели и лучшие носители. По рукам?
— Ну что же, рад слышать, — Королев мощно пожал протянутую руку. — Сначит, средний и тяжелый носитель делать тебе. На сегодня у нас есть другие дела, но когда все это закончится — поговорим более подробно.
Валентин кивнул, и они вдвоем зашагали за успевшей уйти вперед ракетой. С этих пор среди ракетчиков начались разговоры про «тандем» двух Главных, нашедших, наконец, общий язык после стольких лет негласной борьбы характеров и амбиций. Довольно часто они оставались вдвоем после совещаний, чтобы поговорить о чем-то своем, о чем никому другому знать было не положено. И почему-то сложилось так, что потревожить их в эти моменты мог только один человек. Звали этого человека Борис Черток.
Выйдя из лифта на двухсотметровой глубине, мрачный Иван прошагал в глубину бункера, ища взглядом коллег. Мельников был там, а вот молодежи нигде не было видно. Хотя о чем можно беспокоиться. никаких сигналов тревоги пока не было.
— Как «отличники»? — с ходу начал Иван, усмехаясь аналогии.