Он вспомнил, что когда-то подобной ни с чем несравнимой «тонкой и прекрасной» улыбкой улыбнулся ему один нежный, как ангел ребенок. И он весело сказал: «Эх ты, Верушка милая!.. ну, тогда переезжай ко мне».
Вера опять переехала к Ивану Дмитриевичу. Повторилась прежняя история. Иван Дмитриевич снова запутался в долгах, снова не имел сил сделать решительного шага и снова спасся бегством, оставив Веру в неведении относительно истинного положения дел. На этот раз он лишился места, очутился буквально «на улице» в обществе «босяков», познакомился со скитаниями по кабакам и ночлежным приютам. Затем он снова встретился с Верой. Утомленный вконец скитаниями он решается покинуть столицу, вернуться на далекую родину. Но он не в силах расстаться с Верой и уговаривает ее ехать с ним… На дороге Вера умирает, схвативши сильнейшую простуду. Ивану Дмитриевичу удается самому перенести тяжелую болезнь, пройдя сотни верст пешком, найти пристанище в «отчем доме».
Другой «скиталец», семинарист Хлопов – также жертва своей «душевной слабости», своего нерешительного характера. В своих поисках за невестой он вечно терпит неудачи именно потому, что неспособен идти прямо к цели. При малейшем затруднительном, или даже просто щекотливом положении он всегда старается прибегнуть к средству, практиковавшемуся Иваном Дмитриевичем, т. е. спешит спастись бегством.
Священник о. Карп предполагает выдать за него свой дочку. Хлопову не нравится ни сам будущий тесть, ни невеста. Он отправляется свататься к священнику соседнего села о. Федосию. Дочка последнего, Соня, производит на него довольно выгодное впечатление: между молодыми людьми устанавливаются более чем дружеские отношения. О. Федосий и его жена благоприятствуют их начавшемуся роману. Но неожиданно приезжает о. Карп. Хлопов смущен. О. Карп заявляет, что «семинарист» хотел жениться на его Александре и что, кроме того, за «семинаристом» числится небольшой должок. Хлопов не знает, что делать: в глазах его стоит туман, голова кружится, дыхание стеснено». Он скрывается из комнаты, отправляется к себе в мезонин, ложится на постель и чувствует себя больным. Но смотря ни на какие приглашения, он отказывается выйти к ужину. Ночью, когда он начинает серьезно обдумывать свое положение, ему в голову приходит следующая счастливая мысль:
– А что, если я теперь уйду от них? – нечаянно пришло ему в голову. – Пожалуй, это будет недурно, Добро, кошель мой тут же в мезонине, – возьми и шествуй, никого не разбудишь. Даже прямо отсюда можно уйти, – в окно! С крыши перейдешь на сарай, а там и земля недалеко. Весьма удобный путь!..
И Хлопов торопится привести в исполнение свою счастливую мысль: он одевается, берет свой кошель, вылезает в окно, спускается по крыше на сарай, а с сарая на землю. И опустившись на землю, он начинает теоретически оправдывать свое храброе отступление.
– Вот так с носом останетесь все! – прошептал он, когда стоял уже на земле, и невольно улыбнулся. – Черт, с вами… давно бы мне сделать так!.. Тут хоть целый год жди, не дождешься… Только Сонька любопытная девчонка… да ведь что Сонька? Хороша она девчонкой, а какова будет женой? Уж больно податлива!.. Опять и имя у ней совсем неинтересное! Соломия, да еще Соломония! Ну что за имя? Соломония Феосеевна! крикнет кто-нибудь… смех!
Совершивши целый ряд подобного рода «отступлений», Хлопов, по-видимому, наконец, достигает желанной цели: он встречает энергичную, «исполненную» самых благих альтруистических стремлений девушку, дочь бедного дьячка. Им впервые овладевает настоящее, сильное чувство… Но вдова попадья соседнего села наметила Хло-пова в женихи своей «перезрелой» дочери, не отличающейся никакими сколько-нибудь выдающимися душевными качествами. Поповна кокетничает с Клоповым, пробуждает в нем «бурные» инстинкты, Происходит сцена во вкусе французских натуралистических романов. Вдова-попадья застает молодых людей врасплох, требует от Хлопова удовлетворения и грозит, в противном случае, обратиться к суду общественного мнения. Хлопов теряет присутствие духа и делает письменное удостоверение в том, что он обязуется жениться на поповне. Он принужден, таким образом, отказаться от «своего счастья» – от руки любимой им дочери дьячка. «Счастье прошло мимо него».
Но менее печальна участь третьего «скитальца», героя романа «Наше счастье». Оставшись на второй год в шестом классе гимназии, проваливаясь на экзамене и не желая готовиться к переэкзаменовке, он ощущает страх при мысли о том, как поступит с ним его строгий отец; он опасается как бы отец но приехал за ним в Вологду (где он учился): «я припомнил, – рассказывает он, – как отец принял меня прошлым летом и как тяжело было мне жить на родине первую неделю». И он решает лучше скрыться из Вологды, садится на дилижанс и отправляется в Ярославль. Проживши все имеющиеся у него деньги, продавши все свои вещи, он пишет матери письмо о своем бедственной положении. Мать присылает денег и просит его вернуться в Вологду, сдать переэкзаменовку. Герой романа хочет исполнить просьбу матери, но в последнюю минуту, когда настает время отъезда, он неожиданно меняет решение. он вспомнил, какие хорошие вещи некогда рассказывал ему о северной столице вологодский станционный смотритель. – «Мы можем в самый Петербург, – подумал и (сообщает о себе герой романа)… и хотя это было не более, как игра фантазии, но и в самом деле вышло так, что на другой день, вечером, и катился по рыбинско-белогорской железной дороге к Петербургу.