Она стопроцентно появилась немного раньше, чем заговорила, раз успела проанализировать маршрут, а он просто не заметил, все еще находясь в природном режиме хищника, преследующего добычу. Она молчала, даря ему сомнительную радость высокомерно улыбаться людям, снимающим его на смартфоны.
«Ладно, это все?» — от улыбки болели скулы, и лицевые мышцы коротко бились там, за покрытием из пластика и синтетической кожи.
Полиция уже окружила его, подняв оружие. Над головой жужжала пара дронов. И сука-Мак это прекрасно видела, но отчего-то не торопилась помогать, как всегда в случаях, когда его работа привлекала лишнее внимание. Иногда его просто уводили как нарушителя — если за побитой мордой еще не проглядывал блестящий металлический череп. Но обычно «списывали» как неисправного робота — полиция получала свои благодарности от Пандоры, а люди жаловались в Сети на задолбавшую всех гонку корпораций, выпускающих дерьмо без дополнительных тестов, или поехавших хакеров, которые ставят под угрозу жизни мирных людей в своих попытках насолить корпам.
Но иногда Мак молчала чуть дольше необходимого. Экс прекрасно знал это молчание своего Внутреннего Голоса.
Она тоже хотела играть.
«Ты хочешь убить их?»
Экс мог бы поклясться, что в такие моменты в бесцветном электронном голосе проскальзывало мурлыканье. Собственно, это и заставило его однажды поинтересоваться именем своего интерфейса. Имя было названо — не факт, что настоящее; не факт даже, что Мак действительно была человеком и именно одним человеком, а не толпой корпов, формулирующих для него приказы.
Может, там была толпа.
Может, там не было ничего, кроме программы, искусственного интеллекта, эволюционировавшего вопреки алгоритмам или наоборот, следуя заложенной логике какого-то программиста Пандоры, оказавшегося на самом деле тем еще извращенцем.
Но Экс точно знал — это Макта, его Внутренний Голос. И у них действительно много общего.
«Я бы выдавил ему глаза», — ответил он, улыбаясь на этот раз искренне.
Полицейский, совсем молодой, напряженно вглядывался в Экса, и пистолет в его руках мелко дрожал.
— Отчеты об ошибках направлены в главный офис, — произнес Экс вслух типовым, максимально унифицированным машинным голосом. — Приносим свои…
«Я бы выдавил ему глаза, и ты бы обострила мои тактильные ощущения до предела, чтобы я чувствовал, как упруго глазное яблоко и скользка искусственная сетчатка. Чтобы нижние края его глазниц впивались в мышцы рядом с моими большими пальцами и резали их, потому что я бы не остановился, даже когда его глаза стекли бы по его чудесным скулам».
— В соответствии с Бостонскими корпоративными соглашениями, пункт три-два-ноль, мы вправе сохранять тайну производства…
Мысли формулировались быстрее слов. За годы Экс выучил эту игру наизусть — он думает, Мак радуется его фантазиям. Может, оргазмирует, если способна. Его психическое отклонение впервые сыграло ему на руку, когда Пандора проанализировала его психопаспорт и без всякой волокиты приняла на работу, подключив новейший нейроинтерфейс.
Экс помнил то ощущение, когда Мак впервые показала свой интерес. Он почувствовал облегчение и услышал, как звенит пустота, в которой голос могущественной корпорации подбадривал его, уверяя, что ничего страшного не случится, если отрезать этому противнику — чем-то насолившему корпам гангстеру — уши и нос. Голос сказал, что этот ублюдок заслуживает все это и даже больше, и стоит вырезать его порты ножом, а после сломать каждый палец и выбить каждый зуб.
Экс поверил, потому что очень хотел верить. И… теперь он признавал это спокойно — его можно было и не уговаривать, перечисляя грешки того идиота. Достаточно было просто сказать «никаких последствий». Больше не надо подавлять болезненную тягу, больше не надо опасаться собственных действий, больше не надо оправдываться за чересчур покалеченных жертв. Последствия просчитывает за него некто по ту сторону интерфейса.
Может, Пандора наняла Мак, и им, двум конченым психопатам, повезло найти друг друга. Может, Пандора создала такую Мак с прицелом на садистов вроде него. Экс почти ничего не знал о сущности той, что отдавала ему приказы. Но ему нравилось убивать, а ей нравилось наблюдать за этим, и нейроинтерфейс делал их одним целым. Одним очень нездоровым и очень довольным целым.
Он успел убить копов в мыслях пятью самыми изощренными и кровавыми способами, когда его вели в машину и укладывали на заднее сидение как какое-нибудь ведро с гайками. Еще два придумал, пока полицейские рассуждали, когда же объявятся корпы, чтобы забрать некондиционного бота и вручить им причитающиеся «извинения». Пандора не торопилась.
«Экс, — наконец сказала Мак, — ты ведь знаешь, насколько важен был для нас Клакер?»
Видимо, сначала Пандора решила разобраться с ним.
«А ты знаешь, что я вам его достану. Только разберитесь уже с полицией, если не хотите, чтобы разбирался я».
«В этом и дело, Экс. Пандора не хочет вмешиваться в это открыто. Есть вероятность, что на этот раз враг сможет отследить внутренние приказы и понять, кому именно принадлежал сломанный бот, новость о котором уже разошлась по соцсетям».
Это значило — не просто понять, а понять и донести эту новость до общественности. С железными доказательствами, которые не смогла бы побороть даже армия умных пандорских фейк-ботов и менеджеров по рекламе.
Эксу потребовалось время, чтобы в полной мере осознать эту мысль — Пандора не всесильна.
В его воспаленном мозгу корпорация уже давно обрела силуэт и лицо женщины. Той, из мифов, открывшей шкатулку, полную кошмаров. Только вот в реальности Пандора не осталась жить в жутком мире, ничтожной и судимой всеми, а сплела беды в молекулярные цепи, заключила болезни в стеклянные колбы, одела ужасы броней и кожей.
И теперь на лице Пандоры был страх.
«Ты не искусственный интеллект, это точно. Искин смог бы это предотвратить».
«С чего ты взял, что у Пандоры вообще есть искин такого масштаба?»
«Просто слухи».
Слухи о каждой крупной корпорации обязательно касались темы искусственных интеллектов. Не простых, ограниченных, всунутых в каждую кофеварку, а полноценных искинах-личностях, разумных и сознательных, пришедших прямиком из сказок о хакерах-наркоманах и их столкновениях с информационными богами. Экс вполне допускал, что у Пандоры есть такой… кто-то вроде божества рекламы, виртуозно играющего на сознании и подсознании миллиардов людей. Еще один монстр, посаженный на цепь мифической девой.
И сейчас оказалось, что-либо Пандора слаба, раз опасается действий «врага», либо… либо сталкиваются два монстра. Последняя мысль даже не отдавала паранойей — для этого Экс уже слишком долго работал на корпорацию. То, что Мак не задержалась на теме искинов, даже чтобы привести ему пару аргументов против, косвенно подтверждало последнюю теорию. Но сначала стоило разобраться с контрактом. Корпоративные войны можно оставить на потом.
«Так вот, Экс. Пандора не станет вмешиваться».
Экс знал ее следующие слова.
«Ты хотел разобраться сам? — опять ему чудилось слишком много человеческого в мертвом голосе. — Разбирайся».
Мак не умела смеяться, или программа, изменяющая ее — их? — голос, отказывалась трансформировать ее настоящий смех. Поэтому Экс, лежа на заднем сидении полицейской тачки и испугав копов, засмеялся громко, болезненно, дико, радостно.
За них двоих.
К нужному подъезду они подходили долго. Специально тормозили шаг, в надежде что парень, околачивающийся рядом с нужной дверью, передумает и уйдет. Но тот стоял и стоял, вперившись в них взглядом над краем замызганной старой банданы. Ткань, натянутая между носом и подбородком, двигалась, как будто парень, по какой-то причине, дышал исключительно через рот. Когда Джей остановился рядом, парень лишний раз заправил краешек банданы под воротник толстовки настолько нервным бессмысленным жестом, что Джею немедленно захотелось содрать с него платок и посмотреть, что случилось с нижней половиной его лица.