Поэтому Джей лежал посередине захламленной комнаты — гостиная, спальня и рабочий кабинет в одном, с унитазом в закутке за шторой, — больше суток, то во сне, то в сонных попытках взбодриться. Где-то между сном и явью он догадался отключить смартфон от имплантов, и теперь гаджет валялся рядом, время от времени напоминая, что для быстрого доступа к личным файлам и скорейшей связи с абонентами стоит синхронизировать работу смартфона и мозга. Но не стоит давать корпам возможность залезть в его голову. В крутости техотдела автоматонов Джей уже убедился и теперь не верил, что поставленные на смартфон и в импланты блокировщики и прочие антивзломы его спасут.
По сути, он просто ждал.
И не дождался.
Пришлось идти сначала в общий душ, а потом за едой. Джей стал снимать социальное жилье для эмигрантов и бедняков сразу, как уехала Айна. Вместе с ней отпала большая часть их общего дохода, а также необходимость в душе и кухне. Джей мылся и стирал одежду на первом этаже, в порядке очереди и со строго ограниченным количеством воды, и ел там же — покупая готовую еду в синтез-автоматах. В крыле располагалось двадцать таких же квартир-каморок с картонными стенами, и с многими соседями Джей был поверхностно знаком. Он тут считался, как и еще несколько фрилансеров, счастливчиком и мажором — не делил ни с кем жилье и по его душу не приходили ни полицейские, ни представители миграционной службы.
Как-то, в самом начале съема, он спрятал у себя, во время очередного рейда, пару чернявых подростков, оказавшихся впоследствии сыновьями местного драгдиллера, перестроившего под свою квартиру треть верхнего этажа. Не самая достойная строка в биографии, но известное здесь имя позволило ему избегать стычек с диаспорой и со временем заслужить репутацию «того стремного русского хакера из сто сороковой». Иногда к нему подходили гопники или чернявые, как те сыновья, незнакомцы с мелкими просьбами по технике — в основном, что-то починить или подделать. Мелкие бандиты подсаживались, когда он ел на первом этаже, и ставили пару банок пива, заговаривая о проблемах с пользовательскими настройками в угнанных тачках. Он решал эти мелочи тут же, на планшете, свободной рукой сгребая скомканные купюры и размышляя не столько об элементарном сбросе системы, сколько о том, где бы перевести эти бумажки в электронную валюту так, чтобы не вызвать лишних подозрений. Местные преступники, под влиянием эмигрантов, становились старомодны.
Поначалу благодарный наркобарон — он так называл себя, хоть и подмял под себя разве что их бедный район, — пытался включить Джея в «большой бизнес», но вскоре махнул рукой, убедившись, что подобные дела Джея интересуют мало. Сказать по правде, в своих попытках скопить денег, Джей вписался бы и в большую срань, чем наркоторговля, — например, во взлом «Центра», — но просто не верил, что в критический момент драгдиллеры не кинут его закону на съедение. Слишком мало информации он нашел на них — беженцев, до сих пор ставящих традиции и живые встречи выше договоренностей в киберпространстве. В Сети было проще — он мог расспросить виртуальных знакомых о заказчике, в некоторых случаях откопать его рейтинг среди киберпреступников, выйти на след. Когда дело доходило до встреч и обсуждения дел вживую, Джей всегда становился в разы подозрительней, просто потому что в реале ориентировался гораздо хуже, чем в Сети.
Деньги он копил, но копить получалось скверно — за все время он едва-едва набрал на билет до Токио, который невозможно было купить из-за отсутствия идентификатора.
Джея не существовало, как и большинства обитателей трущоб. Государство рассуждало так, что свободу передвижения мог получить только состоятельный человек, исправно платящий налоги. Джей ничего не имел против такой логики, но у него выходило так, что идентификатор он вырезал и продал ради руки, а руку купил ради заработка — сглупил, несомненно, сам себя загнал в ловушку, но в тот момент у него, казалось, не было иного выбора.
«Идиот, — сказала тогда Айна. — В кого ты у меня такой, а?.. Как есть придурок».
Они сидели в летнем кафе, прикидываясь благополучными гражданами, пока официант не погнал их, заметив, что они ничего не покупают. Айна выглядела блестяще, как всегда. Собранная, деловая, элегантная в своем меняющем цвет костюме, купленном специально ради работы в «Пандоре», — приобретаешь один костюм, а со стороны кажется, что пять, разных цветов. Самый простой способ соответствовать дресскоду и повторяться не слишком часто. Айна очень долго хвасталась приобретением.
В тот вечер ее юбка и пиджак были темно-синими, а блузка — белой. Джей выглядел как всегда — как умытый и причесанный бродяга, в свободной футболке, изрядно потертой кожанке и старых джинсах.
Брат и сестра поразительно соответствовали своим именам. Айну назвала мать, как принцессу из какой-то очень любимой ей в детстве визуальной новеллы, а Джея — отец, в честь десятой буквы английского алфавита, просто потому что, по его мнению, это звучало круто. И Айна сияла, как звезда, где бы ни появлялась, а Джей легко бы потерялся среди двадцати пяти случайных людей. Однако как бы ни различались облики Айны и Джея, всегда можно было взглянуть и сказать — «родня». Одинаковые носы, изгиб бровей, линия подбородка. Глаза точь-в-точь — серо-голубые. И волосы — светлые, как у матери. Айна была изящнее и ухоженнее, скрадывала грубоватую, на ее вкус, квадратную челюсть прическами, смотрелась моложе, несмотря на старшинство, но всё равно все легко угадывали в них брата и сестру.
«Брось, — лениво ответил тогда Джей, еще восемнадцатилетный оболтус, которому едва позволили ставить киберпротезы. — Ты же не тянешь нас обоих. И железо в башке мне ни за что не проапгрейдить даже на наши совместные доходы».
Айна тогда только начала работать на «Пандору», утверждала, что вот сейчас дела пойдут лучше, но особых иллюзий Джей не питал. Может, ему хватило бы на курсы при какой-нибудь более-менее крупной фирме и, как следствие, на официальную работу, но и Айне понадобилось бы больше денег. У него просто не было времени учиться. Пора было нормально зарабатывать, а не перебиваться халтурой.
«Ты мог бы проапгрейдить мозги за свой чип, — заметила Айна неуверенно. — Что помешало?».
«Цена, — поморщился Джей. — Менять одну хрень на другую неохота, а приличные импланты дорожают. А это, — он постучал себя по руке «Тэцуо», тогда еще металлической, слабо мерцающей в свете уличного фонаря, — не только прорва памяти для программ и хорошего репликатора, но и тяжелый кусок железа. Ты еще осознаешь ее полезность, когда до нас опять докопаются гопники по пути домой».
«Мог бы встроить чип. Или заменить пару пальцев, — не сдавалась Айна. — Памяти бы прибавилось, и все лучше, чем становиться одним из этих фриков-киборгов…»
«Ленни старый. Ему проще руку припаять, чем возиться с мелкой работой. Поставил по дешевке, потому что он знает нас «вооот такусенькими», — передразнил Джей и с облегчением заметил, что Айна улыбается.
Позже он еще много раз видел ее улыбку, но теперь, спустя годы, вспоминал именно ту — ее улыбку в тот вечер, когда, вопреки всему, ему казалось, что жизнь действительно налаживается. Он станет играть по-крупному в вирте, Айна продвинется по работе — потому что невозможно же упустить такого гения, как Айна! — а Ленни прирастит ему кожу на протез, как собирался. Джей устроится на работу официально, когда привлечет внимание той же «Пандоры», сделает новый чип и будет снова платить налоги. И все будет. Все у них будет.
…Спустя год Айна, действительно продвинувшись по службе и, как следствие, пройдя обязательный осмотр в корпоративной клинике, сказала, что у нее в голове обнаружили опухоль. До того Айна принимала головные боли за последствия долгой работы в вирте, и теперь ей мог помочь только постоянный надзор врачей и прием лекарств. Дорогих, как водится. Очень дорогих.