случается, мое плохое настроение. Мы больше не возвращаемся к вопросу о походе на Юг, не
вспоминаем о яхте и даже больше - я не хожу туда.
Баллончик с белой краской стоит без дела под мойкой.
Я понимаю, что не пойду никуда без него и не оставлю его здесь. Верю, что все изменится и
он наконец, передумает. Это чувство, среднее между надеждой и трусостью, пугает меня,
заставляет выделяться какой-то неприятный осадок, что оседает и копится. Он отравляет меня
еще хуже, чем двуличный мир вокруг.
Бинг[1] и Фрэнк[2] заставляют меня вспомнить все прошлые праздники, особенно ярко меня
греют воспоминания о тех, что я провела в отцовском кабинете.
Там было все то, за что я так любила Рождество. Папа, книги, камин с тремя носками, мистер
Сноу, которому не нашлось места в общей гостиной, запах жареного хлеба.
Это и был дух моего Рождества. Самое вкусное, что я ела когда-либо.
В этот год на моем столе будет жареная ветчина из банки и рыба. Это тоже хорошо, но не
отлично. Я состою на девяносто процентов из воды, на восемь из консервантов и два процента
отдам всему остальному.
Луи Армстронг заставляет меня ненавидеть. Его песня “What A Wonderful World” взращивает и
певствует во мне это чувство.
Мысли о том мире, других людях по ту сторону океанов, морей и проливов не оставляют меня в
покое.
Это капризы, нежелание принять происходящее и признаки ПМС. Не иначе.
- Что ты хочешь на Рождество? - его пальцы обводят рисунок татуировки на моем животе, то
соскальзывают на низ живота, то продолжают вести по бедру.
Я не знаю.
Джейк уже не в первый раз задает мне этот вопрос. То, что я хочу он дать мне не может и не
хочет, а то, что есть здесь, мне вроде как и не нужно.
- Щекотно.
Минут двадцать тому назад было холодно и горячо, необычно и очень приятно. Кусочек льда
зажатый в губах вкупе с горячим языком может дарить незабываемые ощущения.
- Правда?
- Да.
Говорю я, наклоняясь к нему. Он еще во мне, мои мышцы сокращаются, обхватывая его член еще
сильнее.
Я целую его и быстро отстраняюсь. В комнате горит несколько свечей, я вижу его лицо и
очень хорошо отслеживаю тот момент, как его глаза сначала темнеют, а потом и вовсе
подсвечиваются золотисто-оранжевым цветом.
- Зря ты это.
Всего одно движение и вид перед моими глазами меняется, теперь я смотрю на потолок, а
Джейк - на меня сверху, укладывая на своих плечах сначала одну мою ногу, тут же целуя
щиколотку, потом вторую, затем притягивает к себе еще ближе, заполняя до предела.
- На это ведь и был весь расчет.
Его ладони обжигают кожу горячими прикосновениями, повторяя такой продолжительный и нежный
поцелуй на другой лодыжке.
- Мы можем еще переиграть, возвращай меня на место и я буду смеяться, - обещаю я ему,
слабо веря в такую возможность.
Я смотрю на свои ноги на его плечах, на целующего их мужчину. Он расслаблен, но как будто
бы и напряжен одновременно. Так играют мышцы его тела, вырисовываются на его животе,
груди, плечах и руках. Красивый, черт бы его побрал. И темпераментный.
- Позже, - говорит он мне, подтягивая еще выше.
Я закусываю губу, чтобы не застонать, не выдать себя так уж скоро. Его бедра с силой
врезаются в мои, еще и еще. Комната плывет перед глазами, я вижу только его, мужчину, что
хочет и трахает меня так как не делал никто и никогда. Он разводит мои ноги в сторону,
проводит по внутренней стороне бедер, оказываясь так близко и тесно, что вызывает новый
прилив теперь уже другого желания.
- Джейк!
Я не пытаюсь дотянуться до него. Уже не пытаюсь.
- Я тебя слушаю.
- Поцелуй меня, - прошу я, остро нуждаясь в этом прикосновении.
Его губы накрывают мои в поцелуе. Я тяну его к себе еще ближе. Пальцы чертят по его спине,
спускаясь на неподвижные бедра, вонзают ногти ему в ягодицу, за что в ответ я получаю рык.
- Алекссс.
О, да! У этого звука есть имя! Я улыбаюсь.
- Ты знаешь, что я хочу услышать, - говорит он мне в губы.
Теперь он терзает мою грудь, его губы с силой сжимают сосок, облизывают его, вбирают в рот
и тянут. Простынь закручивается в моих пальцах, трещат ее нитки.
Господи!
Я знаю чего хочу, чтобы он продолжил движение. Я знаю чего хочет он, одного единственного
слова произнесенного вслух.
Не сейчас.
Я не даю ему коснуться другого соска, накрываю его пальцами, качаю головой, но Джейк и
здесь находит выход - облизывает их, посасывает их кончики.
Боже ты мой!
Это действие подбрасывает в тело новую порцию не то удовольствия, не то возбуждения.
Не сегодня.
- Нет!..
- Нет?
Хорошо у него получается контролировать себя, делать вид, что ему все нипочем. Я смотрю в
темные глаза, провожу ладонью по щеке, кивая. Желание получить его всего без остатка
выжигает изнутри.
- Трахни меня, пожалуйста.
Всего секунда, мгновение промедления и меня выгибает от сильного движения бедер, от
заполнившего удовольствия.
- Джейк, я прошу тебя, трахни меня посильнее!
Оргазм накрывает меня в этот раз не остро и не неожиданно, он выплескивается, заполняя
все тело с первым стоном сорвавшимся с его губ, заставляя прижиматься к нему еще ближе,
тянуть его к себе, к потерявшему контроль телу.
- Так чего ты все-таки хочешь?
- Я пойду спать в гостиную, - говорю я, пытаясь сползти с его плеча.
Три раза за ночь - это не предел, два раза подряд, с разницей меньше, чем десять минут -
требуют немного отдыха. Я пытаюсь сползти с его плеча, но он, хмыкнув, тянет меня обратно.
- Я имею в виду письмо мистеру Клаусу. Ему ведь ты постесняешься писать о таких вещах?
Я задумываюсь на мгновение. Уверена, что Святой Санта получал и не такие запросы за все
время существования этого праздника.
- Нет.
Мне достается шлепок по заднице.
- Алекс! - тянет он сердито.
Я поднимаю голову, глядя в его лицо с закрытыми глазами. Он улыбается.
- Я не стану марать бумагу, я знаю, как попросить его об этом.
Я целую его губы, укладываясь обратно.
- И все-таки?
- Я не знаю, - выдыхаю я ему в грудь.
Я молчу совсем не о своем желании попасть в Старый Свет. О нет! Есть еще кое-что. Это
желание опасно. В первую очередь для него, потом только для меня и детей.
- Хочу елку и кучу игрушек, - наконец выдаю я, - а еще гирлянду.
В Америке осталось много ценных и красивых вещей - украшения, предметы искусства, ценные
книги, золото и бриллианты, но нет места надежде и чуду.
Я стараюсь не грустить, держаться и конечно же, улыбаться. На меня есть кому посмотреть. У
меня есть две пары глаз, про которых и не вспомнит старина Клаус. Я должна быть им, а еще
лучше - Джейк.
- Готово.
Я не верю сказанному. Что значит “готово”? Джейк улыбается, глядя на меня снизу-вверх,
бросает взгляд на дверь.
- В соседней квартире.
Я подскакиваю с кровати и спешу к двери. Мне не терпится увидеть то, что я загадала. Когда
он успел? И, главное, как я не заметила запаха хвои?
- Алекс!
Окликает он меня. Я останавливаюсь, уже взявшись за ручку, оглядываюсь на него, ожидая
услышать “я пошутил”, но поднявшийся в кровати мужчина показывает глазами на пол.
- Одежда.
Точно. Только не хватало вновь напороться на сонную Лиз с этим ее “привет”. Я прошлый раз
забыть все никак не могу, когда мы встретились с нею на кухне: я обнаженная, она - одетая,
но с одной целью - утолить жажду.
- Точно.
Через пару минут Джейк помогает мне втащить в квартиру огромную елку, большую коробку