Фрэнси вообще не любила государство, она бы предпочла, чтоб оно вообще исчезло, чтобы люди сами справлялись со своей жизнью. Смута и неразбериха в итоге бы окупились. Впоследствии люди бы стали сильнее — после того, как обнаружили, что могут со всем справиться сами, без вмешательства государства. Выросли бы морально и духовно. Стали бы проживать свои жизни на полную катушку, а не в вполсилы, и наконец осознавать, что сами творят свои судьбы.
Фрэнси допила чай, встала и вышла в дождь.
4
Ангелы и скотобойня
Дважды упустив Ренмана у его спортивного клуба, Крошка Мари в итоге смогла приставить нож к его тощему боку и затащить в машину. Сначала он попробовал довольно успешно сопротивляться, но на заднем сиденье были Джим с Луизой, у каждого по куску стальной проволоки, и Ренман быстро утихомирился.
Через четверть часа после того, как Крошка Мари подвесила его под потолком на крюк для мясных туш, появилась Фрэнси, в плохом настроении и с пятнами молока, проступившими на впопыхах накинутой куртке из ярко-красного флиса. На всклокоченных темно-русых волосах и на ресницах искрился и таял снег. Не будь она в такой дикой ярости, можно было бы признать, что она сегодня чудо как хороша. Просто Бэлль не давала ей спать всю ночь, при этом у Пера болел живот, и до Наташи было не дозвониться, потому всю заботу о дочери пришлось взять на себя. Наташа получит реальную взбучку, как только появится в доме. Дело в том, что она решила не отвечать на звонки, потому что дулась на Фрэнси, отказавшейся повысить ей зарплату. Боже мой, девушка получала зарплату выше, чем у врача-специалиста (так сказать, надбавку за повышенный риск)! Но ей хотелось больше, ведь тот, кто сыт, может внезапно стать ненасытным, а тот, кто купается во всевозможном изобилии, может внезапно стать скупым как черт, начать платить работникам мизерные зарплаты и составлять жесткие брачные контракты.
— Снимите его, а то кровь из ушей польется, — велела Фрэнси и уселась на оранжевый, в клеточку вертящийся стул, который всегда предпочитала, находясь в этом помещении.
Она купила его на блошином рынке за сто пятьдесят крон и считала одной из самых удачных покупок в своей жизни.
Джим с Луизой быстро спустили его на пол.
— Сука! — прошипел он. — Чертова шлюха! Я тебя убью!
— Попридержи пока комплименты, милашка, — сказала Фрэнси. — Насколько мне известно, тебе еще есть что мне сказать.
— Что известно?
— Я спрошу тебя только три раза.
— Ты пожалеешь.
— На кого ты работаешь?
Обессиленный, Ренман попытался было освободиться от хватки близнецов, но, поскольку позади него стояла Крошка Мари и прижимала кроссовкой его голову к земле, у него получилось плохо.
— Может, нассать ему в рот? — спросила Крошка Мари.
— Сделай одолжение, — согласилась Фрэнси.
— Нет, вы что, охренели!.. — завыл Ренман.
Джим с Луизой захихикали и вывихнули ему по ступне каждый. Захрустели суставы, Ренман завопил. Похоже, болевой порог у него довольно низкий. Скоро попросит таблеточку от боли.
— Будешь пить мочу или говорить? — спросила Фрэнси.
— Я ни на кого не работаю, — скулил Ренман. — Только на себя… Я сам по себе! Клянусь!
— Клянешься?
Джим с Луизой опять хихикнули.
— Ну, то-то же, тогда все ясно, — сказала Фрэнси. — Было бы хорошо обойтись без садовых ножниц.
У Ренмана заходили скулы. Глаза налились кровью после подвешивания, было похоже, что его вот-вот вырвет.
— Джим, — позвала Фрэнси.
— Садовые ножницы? — спросил тот.
— Да.
— Нет, — заорал Ренман, у которого вдруг оказалось только четыре пальца на правой руке.
Кровь била фонтаном, он вопил довольно долго, но так и не ответил на вопрос Фрэнси.
— Ну? — опять спросила она.
— Сука! — прошипел Ренман.
Уже три пальца. Два. Скоро будет чистенько. Но проклятый упрямец стоял на своем — хлюпая и сопя, впав в транс от боли, этот убогий поражал своей настырностью, — он продолжал утверждать, что в одиночку продает наркоту желающим отвлечься от реальности посетителям ночных клубов в районе площади Стюре-план.
— Не лги мне, я могу разозлиться, — пригрозила Фрэнси и зажгла сигару.
Иногда она тайком курила, когда Пера не было поблизости. Пара затяжек время от времени не могли причинить вред малышке Бэлль, к тому же надо успокоить нервы — Ренман своим упрямым нежеланием рассказывать правду вытащил ее из постели.
— Какие у тебя красивые побрякушки, — сказала Фрэнси и сдернула с Ренмана все его золото-бриллианты. — Интересно, они все поместятся?