— Не надо, детка. То, что произошло между нами, осталось в прошлом. Я понимаю. Понимаю все это.
Флинн открывает рот, чтобы возразить, но я не позволяю словам вырваться наружу. Вместо этого нежно целую его, а он просто вздыхает мне в рот. Обхватив Флинна руками, я сажусь к нему на колени и крепко обнимаю, пока мы не оказываемся грудь к груди. Сейчас речь идет не о сексе, несмотря на то, что наше желание весьма ощутимо. Речь идет о комфорте, терпении и прощении.
Глава 24
Флинн
Я могу точно назвать момент, когда объятия, которые разделили мы с Айзеком, превратились из утешения в жгучее желание.
Это случилось через несколько секунд после того, как я признал правду и окончательно осознал, что Айзек меня простил.
Потеря Кларка оставила зияющую дыру в моей груди, которую ничто не могло заполнить, но Айзеку Фоксу удалось проникнуть в мою душу. Он прополз сквозь рану, что разрывала мое сердце, и просочился в кровь. И теперь струился по моим венам, пусть и не делая меня цельным, но все же каким-то образом дополняя.
Рубцовая ткань является самым жестким кожным покровом, но вместо того, чтобы позволить мне оставаться слабым, Айзек заставил меня увидеть в ней доказательство того, что я все еще жив.
— Отведи меня в свою постель, — пришло время. Время отдаться ему и полностью подчиниться той связи, что образовалась между нами. Той самой всепоглощающей, исцеляющей и мощной связи, которую я ощущал с самого первого дня нашей встречи.
— Тебе не обязательно это делать…
— Знаю, — я целую Айзека в губы и отстраняюсь, желая заглянуть в глубину его глаз. — Но я хочу.
Поднимаюсь из воды на нетвердых ногах. По моей спине пробегает дрожь, когда я замечаю голод во взгляде Айзека, пока тот следит за каждым стекающим ручейком.
— Меньше взглядов, больше действий.
Протягиваю ему руку, чтобы он ее принял, и меня тут же охватывает возбуждение при взгляде на худощавые мышцы Айзека, мерцающие в лунном свете.
— Черт, какой же ты привлекательный, — ничего не могу с собой поделать. Я должен сказать Айзеку, как сильно он меня заводит.
Клянусь, по выражению его лица кажется, что никто никогда не говорил ему таких слов, хотя я уверен, что это неправда. Все, серьёзно, все смотрят на Айзека Фокса оценивающим взглядом. Неважно кто — мужчина или женщина, священник или монахиня — нельзя отрицать, что Айзек не просто красив.
— Что такое? Язык проглотил? Неужели я, наконец, заставил покраснеть самого Айзека Фокса?
Он стряхивает с себя растерянный взгляд и почти рычит, притягивая меня к себе.
— Кое-кто сейчас точно проверит, как там дела с моим языком.
Фокс, наконец, решил вступить в игру, и я хочу взять все, что он может мне предложить.
Пожираю его губы в голодном, хотя и недолгом поцелуе, а затем с силой вытаскиваю из горячей ванны. Не заботясь о том, что вода течет по полу, я охотно веду Айзека обратно через кухню, по коридору и наверх.
— Вторая дверь, направо, — говорит он, пока мы поднимаемся по лестнице.
Как раз перед тем, как добраться до места назначения, я разворачиваюсь и шокирую Айзека, когда прижимаю его спиной к стене. Вжимаясь в мужчину всем телом, я смотрю в его лицо и убеждаюсь в том, что он осознает, насколько неистово мое желание.
— Когда эта дверь откроется, я не хочу больше слышать никаких твоих предположений. Не хочу больше беспокоиться о том, желаю ли я этого, хочу ли тебя, — чтобы доказать свою точку зрения, я упираюсь в него своим стояком, и с губ Айзека слетает стон. Подчеркивая каждым движением бедер, я четко произношу:
— Хочу. Чтобы. Ты. Был. Во. Мне.
В последний раз прикусив губу парня, я разворачиваюсь и открываю дверь.
Когда Айзек говорил, что его спальня похожа на мою, он совершенно не шутил. Внутри единственная мебель — кровать королевского размера с бледно-голубыми простынями.
— Мне нравится, как ты все здесь обустроил, — это мои последние слова, прежде чем я разворачиваю нас к кровати и толкаю Айзека на спину. Он приземляется, тут же пытаясь подняться, но я оказываюсь на нем в считанные секунды. Мой язык погружается в его рот, а телом я прижимаю Айзека к кровати, создавая настолько восхитительное трение, что вскоре мы оба изнемогаем от желания.
— Мне этого мало, Айз. Хочу вспомнить твой вкус, — выдыхаю я.
С удивительной демонстрацией силы он переворачивает меня на спину, и воздух с шумом вырывается из моих легких.
— Нет. Я сам буду решать, что тебе нужно. Сегодня ты мой, так что просто ложись и наслаждайся поездкой, потому что она будет дикой.
А потом Айзек начинает двигаться вниз по моему телу. Его взгляд прикован к моему пульсирующему стволу. Я так давно не ощущал на себе губ Айзека, что уже молюсь о том, чтобы парень не мучил и не дразнил меня. Я хочу, чтобы своим сочным ртом он обхватил мой член, и желаю этого прямо сейчас.
Кажется, Айзек читает мои мысли, хотя, скорее всего, свой собственный голод вынуждает мужчину двигаться быстрее. Так что он не искушает меня долгими облизываниями, а набрасывается, вбирая длину до самого горла одним быстрым и резким движением.
— Ох, бляядь!
Я приподнимаю бедра вверх, и все мое тело начинает дрожать. По коже пробегают электрические импульсы. Клянусь, мне кажется, что его рот обладает собственной энергетической системой. Айзек пожирает меня с такой яростью, что у меня сводит пальцы ног, пока руками я сжимаю его простыни.
— Перестань, Айз. Остановись, — поизношу я с дрожью в голосе, когда до взрыва остается лишь несколько секунд. Затем сжимаю волосы Айзека в своей руке и отрываю его голову от себя резким рывком. — Я хочу, чтобы ты был внутри меня, когда я кончу, и еще много чего, так что даже не смей.
В ответ Айзек лишь ухмыляется. Той сексуальной и пропитанной похотью ухмылкой.
— Под подушками лежат смазка и резина. Протяни руку и возьми их, детка.
Мои онемевшие пальцы отпускают хлопок его простыней, и я протягиваю руку, чтобы поднять подушки. Когда могу нащупать бутылку кончиками пальцев, я обхватываю ее рукой и вытаскиваю из тайника.
— Одной смазки достаточно. В презервативах нет необходимости. Я чист. Сдал анализы в рамках киноконтракта, и я хочу, чтобы мой первый раз был с тобой без них. Лишь мы вдвоем. Я доверяю тебе, Айз.
Айзек поднимается, переводя взгляд с моего лица на бутылку, протянутую ему. А затем, сглотнув, отвечает:
— Я никогда не спал с кем-то без защиты. Поэтому тоже чист. Я проверялся, но у меня уже давно никого не было.
— Ты не трахнул Селин после того, как я ушел той ночью? — глупо вспоминать ту давнюю ночь, но я не могу не спросить.
— Я был там не из-за Селин и ушел сразу после тебя. Я не спал с ней.
— Хорошо, — шепчу я, мой голос срывается от странных эмоций. — Значит лишь мы.
Вкладываю бутылку ему в руку и встаю на четвереньки. Бутылка падает на кровать с глухим стуком, а его руки останавливают мои бедра, прежде чем я успеваю повернуться.
— Нет. Только не так. Я не стану брать тебя сзади в первый раз. Хочу видеть твое лицо, и, думаю, для тебя было бы лучше, если бы ты сам все контролировал, — Айзек ложится на спину рядом со мной, и я в замешательстве смотрю на него сверху вниз.
— Ты будешь сверху, Флинн Филлипс. И сделаешь это так, как тебе захочется.
Светлый-блядь-свет.
Как сказала бы моя, не использующая в своей речи ругательства, мать, конечно же, без всякой ерунды.
Серьезно. Он хочет, чтобы я оседлал его член?
С трудом сглатываю и смотрю вниз на его напряженный ствол. Он длинный, толстый и идеально ровный. Я очень желаю узнать, каково это — ощущать его внутри, но… Я уже упоминал, что его член охренеть просто какой длинный?
— Не думаю, что смогу... Я имею в виду, что предпочел бы, чтобы ты просто…
Айзек протягивает руку и проводит ладонью по моей коже, от ребра и до бедра.
— Доверься мне. Так будет лучше всего. Ты сам сможешь контролировать процесс, — его успокаивающее прикосновение — эмоции, отражающиеся в карих глазах, и то, как он смотрит на меня, как будто жить без меня не может, снимает мое напряжение. Но именно от его следующих слов по моим венам проносится Инферно. — Так что иди сюда и опустись мне на лицо. Я расслаблю тебя своим языком.
Кто-нибудь, вызовите скорую. Мне кажется, я в нескольких секундах от остановки сердца.
Чисто инстинктивная потребность заставляет меня подчиниться приказу Айзека, ему не нужно просить меня дважды. Поставив колени по обе стороны от головы мужчины, я смотрю в его полные желания глаза, прежде чем он поднимает голову и облизывает мою длину от кончика до основания. Когда его дерзкий язык спускается ниже, и Айзек медленно всасывает мои яички в свой теплый рот, одно за другим, клянусь, что вижу звезды.
Его влажный жар движется все ниже и ниже по моей чувствительной плоти, до которой почти никто дотрагивался, пока сильные руки не раздвигают мои ягодицы, а теплый воздух не начинает ласкать тесный вход, чьи мышцы сжимаются в ответ.
Внутри разгорается пламя, перерастающее в лесной пожар, пока Айзек дразнит меня языком. И моя твердая длина начинает ныть от потребности в освобождении.
Мужчина безжалостно проталкивает язык сквозь кольцо сопротивления. Ощущение чужеродное и грязное, но безумно приятное.
— О, да. Продолжай.
Он присоединяет палец вкупе с языком, сначала мягко трогая кожу рядом и посылая покалывание прямо к моим яичкам. Когда палец становится скользким от слюны, Айзек слегка толкает кончик, продолжая пытку ртом, от чего легкое жжение, которое я чувствую в этом этапе, проходит. Медленно, очень медленно, Айзек толкает палец дальше, и жжение превращается в ожог, прежде чем быстро исчезнуть, когда мужчина начинает им двигать. Туда-сюда. Вперемешку с облизыванием. Снова и снова, пока я не начинаю бредить, хватая ртом воздух, и тереться ягодицами о его лицо в бессмысленном проявлении своего желания.
— Еще.
Добавляется второй палец, и процесс повторяется. Только теперь жжение становится сильнее, когда Айзек раздвигает пальцы и крутит ими, растягивая меня, чтобы подготовить. Мой член все еще пульсирует. Легкий дискомфорт — ничто по сравнению с жаждой, курсирующей по моих венам.