Вот что происходит, когда я оказываюсь в неудобной ситуации. Несу бред и теряю все социальные навыки. Однако, Айзек считает мои нервные причуды забавными.
— Спасибо, не стоило, но я люблю цветы. Когда-то, давным-давно, Джейк посылал мне десятки прекрасных букетов. Но, с тех пор, как начались съёмки этого фильма, похоже, позабыл об этом. Цветы великолепны, спасибо.
— Я только что слышал, как мое имя произносят всуе? — Джейк появляется из-за плеча Айзека, и Эмма поворачивается, чтобы показать ему букет в своих руках.
— Флинн принес мне цветы. Я как раз рассказывала ему, сколько времени прошло с тех пор, как мне дарили их в последний раз, — ее улыбка безмятежна, но блеск в глазах не обманывает.
— Пытаешься набить себе цену, Филлипс, — ворчит Джейк, зарабатывая от Айза похлопывание по лицу, когда тот обходит его и говорит:
— Не похоже, чтобы ему пришлось сильно стараться, правда, брат?
Джейк лишь фыркает, а затем наклоняется вперед, чтобы взять жену под руку.
— Тебе нужно, чтобы я купил тебе цветы, Эмми? Потому что я куплю тебе все чертовы букеты в городе, если разрешишь мне дразнить Айза из-за парня перед мамой и папой.
— Джейк, — предупреждает она. — Веди себя хорошо. Ты не должен занимать место Гарри только потому, что не видел его несколько месяцев. Ты уже взрослый, и у тебя есть ребенок, помнишь?
Джейк надувает губы, как подросток, и открывает рот, чтобы возразить, но Эмма заставляет его замолчать поцелуем, а потом смеется и тащит своего мужа в дом. Она оглядывается на меня через плечо и говорит:
— Уверена, ты не знал, что твой режиссер ведет себя, как ребенок, когда не добивается своего, — затем женщина добавляет: — заходи. Я буду тебя защищать. Со мной ты в безопасности.
Айз предупреждал меня, что его семья очень энергичная, и поскольку я уже долго не являлся полноценной частью своей, мне нравятся эти шутки и поддразнивания. Именно такой должна быть семья. Добродушной, веселой, но, главное, принимающей. И в эту минуту я ощущаю, что меня в нее приняли.
Так держать.
Чувствуя себя немного лучше, я следую за ними в дом, прикрывая за собой входную дверь. Жилище Джейка в два раза больше моего, но с теми же особенностями, пусть и в большем масштабе. Проходя по длинному коридору, я замечаю еще одно отличие. Мой арендованный дом чуть дальше по дороге — место, где можно отоспаться после долгого дня, но это место действительно является домом. Низкий шкаф украшают семейные фотографии, а в нише под лестницей стоит коробка с игрушками. Каждый дюйм так или иначе пронизан духом этой семьи, хотя они живут здесь недолго и не планируют оставаться.
Я хочу того же.
Сегодня мне исполняется двадцать восемь, и впервые мне хочется быть частью семьи. Я знаю, что мои родители все еще живы, и я полон решимости наладить отношения, что у нас когда-то были, но которые распались в горе.
Примут ли мои родители наши с Айзеком отношения? После всего, что случилось с Кларком, будут ли они счастливы, что их сын-натурал нашел счастье с другим мужчиной? От этой мысли у меня болит в груди.
Скоро, говорю я сам себе. Решу этот вопрос с Айзом в ближайшее время, но не сейчас. Сегодня речь идет об Айзеке и его семье, а не обо мне и моих родителях.
Иду на звук голосов и смеха, и выхожу в большой внутренний дворик. На траве стоит детский бассейн, до краев наполненный надувными игрушками, а маленький мальчик с темными волосами радостно плещется в воде.
— Вот он, — Айзек подходит ко мне и берет мою руку в свою.
— Мам, пап, это Флинн Филлипс. Флинн, это мои родители. Джейка и Эм ты уже знаешь, а спиногрыз в бассейне — это Калеб Джеймс или кратко Си Джей.
Я нервно улыбаюсь, прежде чем подойти к поразительно привлекательной пожилой женщине, которая, как мне теперь известно, является матерью Айзека и Джейка.
— Приятно, наконец, с вами познакомиться. Надеюсь, вы любите цветы.
Когда я подхожу к ней, она встает и заключает меня в теплые объятия.
— Люблю, — отвечает мне женщина, в последний раз сжимая в объятиях, прежде чем взять букет из моих рук и поднести его к своему носу.
— Когда-то мой муж покупал мне цветы почти каждый день, — она поднимает бровь, глядя на мужчину напротив, который очень похож на Айзека и немного на Джейка. — А потом, когда кто-нибудь из моих мальчиков чего-то хотел или пытался скрыть свое озорство, они срывали цветы в саду и дарили их мне, надеясь купить мою благосклонность или прощение, — женщина смотрит мне в лицо и улыбается. — Приятно получать цветы от красивого мужчины, у которого нет тайных намерений.
Я неловко смотрю в сторону и обнаруживаю, что все спокойно наблюдают за нашим общением, поэтому решаю собрать свою смелость в кулак.
— Дело в том, что меня тоже есть тайное намерение, — говорю я, нервно улыбаясь.
— Правда? — понимающе улыбается она мне в ответ.
Слегка повысив голос, до того, как встретиться взглядом с Айзеком, я обращаюсь к миссис Фокс, глядя на мужчину, который недавно признался мне в любви. А затем киваю:
— Да. Я прошу разрешения встречаться с вашим сыном.
Она тихо смеется, и в ее глазах появляется блеск, когда женщина отвечает:
— С Джейком? Ох, милый, но ведь он уже женат. Я не могу дать тебе позволение встречаться с ним.
Воздух проскальзывает сквозь мои губы, пока я наблюдаю, как забавляется миссис Фокс.
— С Айзеком, — я произношу два слога его имени громким, ясным голосом. — Я бы хотел получить разрешение забрать его на несколько месяцев, а потом, когда мы вернемся, хотел бы получить позволение съехаться с ним.
Айзек стоит с разинутым ртом, комично открывая и закрывая его, как рыба, хватающая ртом воздух.
— Ну, мой дорогой, — говорит миссис Фокс, похлопывая меня по щеке, тем самым подбадривая посмотреть ей в глаза. — Думаю, судя по выражению лица моего сына, тебе не нужно мое разрешение. Он с удовольствием уедет с тобой куда угодно, и возможно, если ты попросишь его без зрителей, Айзек даже согласится переехать к тебе. Видит Бог, мы с его отцом уже много лет пытаемся выкинуть дорогого сынка из нашего дома.
С этими словами женщина быстро целует меня в щеку и снова садится рядом с отцом Айзека, который тоже улыбается. Я слышу, как Айзек стонет, прежде чем сказать:
— Ну почему ты не можешь вести себя, как другие матери?
А потом оказывается рядом со мной, крепко сжимая мою руку в своей. Он ничего не говорит о моем «выступлении», лишь ведет меня к нашим местам, не выпуская мою руку из своей, даже когда мы сидим.
— Ой, — резко восклицает Эмма, когда разговоры вокруг нас возобновляются. — Я купила его, Айз. Пойду принесу с кухни.
Мгновение спустя она возвращается с красиво украшенным праздничным тортом, на которым красуется надпись, окруженная армией высоких свечей. Эмма ставит торт передо мной, и я смотрю вниз, отмечая слова «С днем рождения, Убийца» в голубой глазури.
— Как ты?... Когда ты успел?.. — запинаюсь, поворачиваясь, чтобы взглянуть на мужчину рядом.
— У меня есть свои источники, — отвечает Айзек и подмигивает Джейку. Затем поворачивается ко мне с улыбкой, прежде чем целомудренно поцеловать в губы.
— С днем рождения, детка. Думаю, сейчас самое время отпраздновать.
Эмоции застревают у меня в горле, и я не могу говорить, когда снова перевожу взгляд на торт. По краю голубой глазури расположен круг из маленьких якорей. Этот торт, может, и предназначается мне, однако Айзек не забыл и другого важного человека, с которым я делю этот день. Кларка. На торте не указано имя брата, но я точно знаю, что десерт предназначен и для него. Таким образом Айзек помогает мне отпраздновать продолжение жизни без сожалений.
Благодарю его взглядом и прикосновением, сжимая руку мужчины так крепко, что, клянусь, я чувствую, как хрустят его кости. Не могу говорить, опасаясь, что переполняющие меня эмоции выплеснутся на глазах у его семьи. А я не могу позволить такому случиться. Не из-за смущения, а потому что в первый раз, когда признаюсь в любви этому удивительному человеку, хочу, чтобы мы были единым целым. Я хочу быть настолько глубоко внутри Айзека, чтобы парень не сомневался, что я принадлежу ему, а он — мне.
— Задуй свечи и загадай желание, — шепчет Айзек так тихо, что слышу только я.
Вновь перевожу взгляд на торт, затем поднимаю глаза и смотрю на окружающих меня людей. Их улыбчивые лицо открыты. Все они рады впустить меня в свою жизнь и семью без ожиданий. Эти люди принимают меня таким, какой я есть, и ту роль, которую я играю в жизни их любимого человека. Именно тогда — во время глубокого, дрожащего вдоха, который делаю, чтобы задуть крошечное пламя, я впервые кое-что осознаю. Образ тату Айзека вспыхивает в моей памяти.
Признание — это Покой.
Это счастье, это понимание, это вера в себя и других. Это осознание того, что ты не можешь изменить прошлое, но можешь выбрать свое будущее.
Признание — это любовь.
Глава 27
Айзек
Воздух наполнен энергией последнего дня съемок. Она струится наэлектризованными волнующими волнами.
До рассвета осталось примерно три часа, и нам нужно запечатлеть последние кадры над землей, пока солнце не рассеяло темноту. Старый бункер, который я нашел несколько недель назад, скрыт в земле у наших ног. Я не могу остаться и посмотреть сцены, так как мне нужно спуститься к реке, что граничит с отелем, и подготовиться к самой последней съемке.
Всего через несколько часов «Обреченность» будет закончена. Затем окончательные правки сделают фильм совершенным — до запланированного выпуска в начале следующего года.
Я с тоской оглядываю актеров, занимающих свои места, продолжая наблюдать за Флинном в образе — теперь это мое второе любимое занятие. Конечно больше всего мне нравится, когда он лежит в моей постели. Бросив на него последний взгляд, я поворачиваюсь и иду к противоположному концу огромного поля. Трава там длинная и нетронутая, как и просил Джейк. Он хочет сохранить эту местность дикой как можно дольше, несмотря на огромное количество оборудования, которое мы должны с собой привезти. Джейк пообещал землевладельцу, что к тому времени, как мы закончим, он даже не поймет, что здесь проходили съемки.