Им не пришлось бы "косить", чтоб попасть на свежие простыни "больнички", не надо было бы, привязав к зубу хвост селедки, заглатывать его на ночь, чтобы вызвать отравление организма собственной желчью и симулировать так называемую "механическую желтуху", весьма опасную для истощенного зека.
Им не надо было бы заглатывать наборы шахматных фигур, чтобы пусть ценой резекции желудка загибаться на той же "больничке" и ловить "сеансы", глядя на белые халаты медсестер.
И я постоянно пребывал в состоянии войны на два фронта: ментам я был неугоден как юрисконсульт, а заключенным — как мент, пусть и знаменитый, пусть и сам капитан Аристов. И я шел через "трюмы", через камерные "кипежи", через "отрицаловку", через личные одиночные бунты против тюремного паскудного быта.
…Шло время. Раз в два-три дня, как я уже говорил, меня увозили на очные ставки. А они шли и шли — всплывали по делу все новые и новые эпизоды, связанные с Азербайджаном, Грузией, Прибалтикой, с Киевом и Москвой. Кто-то из потерпевших из приграничья соглашался лететь на опознание, кого-то и шанежками не заманить. Но зека спит, а срок идет.
Позволю себе коротенько остановиться на этом, чтобы читателю было понятно: если ты на воле, среди людей ощущаешь иногда дежавю полного одиночества, то здесь оно усиливается стократно. Как-то я уже говорил, что если человека силой тянут на дно, то у него остается один путь — это путь наверх. И мне, чтоб уйти наверх, поступки диктовало не столько знание Уголовно-процессуального Кодекса, сколько звериный инстинкт самосохранения.
Повторяю, я все отрицал.
Что такое очная ставка, на которой ты узнаешь пострадавшего, а он мучительно выбирает тебя из нескольких похожих на тебя человек. Милиция берет их обычно с улицы, а потом дает им справки — освобождения от работы, после чего они, блея от счастья, бегут сачковать на законных основаниях. Пострадавший же вглядывается в эти лица. Они сливаются в одно, и уже все кажутся схожими и преступными. "Вот если бы нос Петра Иваныча да к подбородку Ивана Кузьмича…".
И чаще всего не опознает никого.
Или он все же находит своего обидчика. Но раздумывает: а надо ли того уличать? Дело-то сделано, незаконно приобретенный и незаконно отнятый капитал не вернешь, а хлопот чуть-чего — не оберешься.
Бывает и опознают.
Но ты ведь не знаешь, стоя среди прочих: что в черепе опознавателя?
Я хитрил, как мог.
Следователь говорит обычно:
— Сядьте в таком-то порядке.
Потом идет за пострадавшим и в коридоре тихонько советует ему обратить внимание на второго, например, слева гражданина. То есть, на тебя. Он и будет до упора рассматривать этого второго слева. И вот, зная эту процедуру, я успевал поменяться с кем-то местами.
А однажды привезли из Москвы Зюню Кассо. Того, жена которого не хотела верить, что золотые червонцы и пятерки у Зюни изъяло ЧЕКа, и была уверена, что Зюня пропил их с дружками в московских рюмочных.
И здесь мое глупое сердце умягчается.
…Оказывается, что когда разгонщики ушли, забрав из кроватных стоек золотые червонцы и пятерки да ничтожные часы, пришла со службы Цыля. Хитрый Зюня подумал, что мы тоже пришли следом за ней, но стоим за входной дверью и подслушиваем: что же он будет говорить? А потому стал громко работать на нас. Он кричал:
— Были уже у нас из ЧеКа! Я отдал им все: царскую монету, часы Буре и твои золотые-таки часики! Ты ответишь перед суровым законом за хранение валюты и махинации! Стыдно, Цыля! Ведь ты член партии!
Цыля-таки не поняла: какие чекисты?! Какие золотые пятерки?! Она была уверена, что Зюня лжет, как радиоприемник. Пьет в рюмочных водку и закусывает плавленым сырком с перчиком за двадцать две советских копейки на проданные алкашам часы! Она в крик, она срывает с головы шиньон и посыпает голову пеплом старческих надежд. Она бежит на Петровку и заявляет на мужа Зюню, что он со своими алкоголиками утащил у нее приданое. Зюню трясут. Зюня говорит, что это было ЧеКа, а не какие-то мнимые алкоголики. Ему объясняют, что с Петровки никого не посылали с обыском по этому адресу. Значит, были алкоголики! Цыля требует арестовать мужа и вернуть ей дамские часики фирмы "Мозыръ" с медальоном. Зюня от тяжких и форсированных переживаний получает легкий инсульт.