Далее. В стене, разделяющей комнаты, было проделано окно и закрыто ничего не говорящей картиной в постмодернистском стиле.
Мы сделали эту картину на заказ. Если смотреть на нее от ломберного столика - картина на стекле, цветные полосы и пятна, мазня как мазня. Но из другой комнаты глянуть - окно как окно, видны все карты на руках шпилевых. Там же на уровне этой картины была устроена подвесная лежанка, и на ней возлежал наш человек с пультом управления. На пульте - четыре позиции, на каждую масть - своя позиция. Наш шпилевой нажмет ногой кнопку под ковром табло высвечивает информацию о картах, которые на руках визави.
И вот Хубер вечером идет по Крещатику. Все знают и уважают Крещатик, а на Крещатике все знают и уважают Хубера. Как шпилевого. С ним все здороваются.
- Ну шо, сыграем? - говорит Хубер, а искал он не просто лоха, а равного себе, у кого водятся бабки и кого можно "на бабки поставить".
Мы стоим на углах Крещатика: я, Тамулис, Яшка, другие. И когда Хубер находит того, с кем играть, встает вопрос: где играть? Играть надо где-то на хате. Дело к ночи, все немного подвыпивши после кабака. Куда идти? В гостиницу идти? Там менты. А азарт только подогревается. И тогда Хубер говорит, что у него есть хата, правда, немножко далековато, но на такси пятнадцать минут. Поехали? Едем. Тогда Хубер дает "маяк", и мы катим: я, Яшка и его киевская девушка, Орендаревская. Мы спешим приехать до появления Хубера с его партнером, чтобы успеть закрыть Яшку с пультами на висячий замок в "смотровом кабинете", а самому разложить диван, раздеться и лечь с яшкиной девушкой под одеяло.
Минут через пятнадцать стук в дверь. Я подхожу и громко через дверь спрашиваю:
- Что такое?
Хубер рассыпается:
- Откройте, будь ласка, мы тут с друзьями приехали немного поиграть!..
Я грозно и утомленно:
- Какая игра?! Час ночи! Мы легли спать! Идите и вы спать, хлопцы! Это семья! Повадились ночь-заполночь! - и открываю дверь заспанный, угрюмый.
Хубер громко шепчет:
- Коляша! Десять процентов!
Уговорили. Заходят. Я убираю постель, провожу всех на кухню: Хубера, "клиента", который никогда не поедет один, а всегда с сопровождающим. Во время игры он наблюдает, чтобы не было так называемого "кидалова". Но единственное кресло расположено так, что удобно разместиться шпилевой может лишь в нем. Это кресло - составляющая "кидалова".
А Хуберу негде сесть, он садится на табуреточку в темных очках, чтоб никто не мог перехватить его взглядов на табло. Принесены лимоны, шампанское. Ночь идет на утро, деньги визитеров - на убыль. Но сколько таких ночей впереди!
А гости идут. Садятся, садятся и садятся за ломберный столик.
Пять партий на картах Хубера, пять - на гостевых. Страховка от "коца".53
И все клиенты проигрывают. Проигрывают много. Потому что играют в открытую. И быстро потому, что играют в "деберц".
Не стану утомлять читателя излишними подробностями наших неблагочестивых и грязных дел, а скажу лишь, что по Киеву поползли слухи: на Подоле, мол, есть "хата", где "хлопают" всех подряд, как ОТК на конвейере. "Пацаны! Хата точно "заряженная", но как?! Чем?!"
Иные клиенты просили слезно: "Хубер! На тебе бабки, но расскажи: как вы смотрите? Что за система? Где электроника?"
Надо было сворачивать производство. И после двухмиллионного Киева мы поставили к "стенке" семимиллионную Москву.
4
Уже через 3 месяца я отпечатал первые железнодорожные билеты, и они получились отменного качества. Где взять компостеры? Знаю. На станции Лосино-Островская есть неприметный в отечественной индустрии заводик, где изготавливают те самые компостеры, что стоят в кассах вокзалов. Переделать их на ручную тягу - пара пустяков, главное, чтоб зубки клацали. Взял. В немыслимо быстром темпе и не чувствуя перегрузок, собрал я бригаду маланцев54 из Черновиц, из других украинских городков, лежащих в дрёме далеко от Москвы. Я рассчитывал на то, что в случае чего все они попрячутся, как тараканы по щёлкам. И - привет, Москва.
На квартире Юдкина по улице Зеленоградской в доме № 31 и в одном из номеров гостиницы "Урал" разместилось наше уютное портативно-конспиративное производство. Оно было призвано помочь гражданам страны преодолевать вечный дефицит билетов в период летних отпусков. Там мы выписывали, штамповали и компостировали билеты. Потом реализовывали ту туфту. Вы спросите: как? Отвечаю, что найти и обработать в нужном направлении кассира гораздо сложнее, чем переделать компостер. И все же наши красавчики ухитрялись заводить знакомства с молодыми женщинами-кассирами и вступали с ними в плотные плотские отношения, а это значит, что аванпосты взяты без боя.
Вскоре на нас стали работать четыре кассы. По одной на Ярославском, Ленинградском, Казанском и Савеловском вокзалах. Разумеется, они не могли продавать большое количество эрзаца: информация о проданных билетах централизуется, каждый билет имеет номер, серию и засветить кассира значит завалить прибыльный криминальный бизнес. Но до десятка билетов в день из каждой тесной кассы уходило в большой мир приключений и путешествий.
И это не все.
Наши стахановцы становились в очередь к кассам возврата и имели билеты куда душе угодно. Подходят клиенты:
- На Ташкент сдает кто-нибудь?
- Есть на Ташкент.
Следом еще:
- На Алма-Ату два есть?
- Есть два на Алма-Ату.
И так далее. Контора пишет. С июня по август - вал денег при минимальных вложениях. И, как всегда, поставив дело на крыло, я отдалился от него и уехал в Сочи лечить свои кости.
Далее - Сочи, Мацеста, минеральные воды, ванны, баден-баден.
И наступает, как обычно, вдруг какой-то чувствительный сбой с перечислением мне доли. Почему?
5
Прилетаю в Москву и, не заходя на Зеленградскую, еду на главный наш рынок - на Казанский вокзал. Узлы, тюбетейки, запахи пота и клозета - пик сезона, повышенный спрос на мой товар. Гляжу - наши люди тусуются, как нынче говорят, у касс.
Подхожу к Юре Калинковицкому:
- Как дела, Юра?
- Хорошо! - говорит Юра. - Сейчас продам пару билетов, а потом пойдем в "Урал" и все, как следует, обсудим!
Годится. Юра берет какие-то билеты и сбрасывает мне в портфель ненужные ему два билета, а сам улетучивается. Я стою с видом ожидающего в своей весьма яркой красной курточке. Едва перевел дыхание, как вот он милиционер. И спрашивает, как хорошая девочка Красная Шапочка несчастного Серого Волка:
- А что вы здесь стоите: билеты, никак, покупаете?
- Да, - говорю. - Купил два билета, жду вот подругу, чтобы уехать...
При мне было удостоверение сотрудника МВД СССР, но в какой-то момент я сдрейфил и не понял ситуации и не предъявил его. Я подумал, что при любом раскладе я чист: билеты - не мои, рука, заполнявшая их - не моя. Купил-протупил - вот и все. Но, как говорится, жизни в сослагательном наклонении не бывает.
В итоге дрейфа:
- Пройдемте!
Хорошо. По дороге в отделение я успел скинуть это удостоверение.
В отделении меня встречает аж полковник и аж из Петровки.
- Здравствуйте! Покажите-ка ваши билеты, пожалуйста... Спасибо... О! То чего и следовало ожидать: и номер, и серия - наши...
"Нет, думаю я, не ваши, а, что характерно, наши". Мы ведь не могли напечатать миллион билетов различных серий и с различными номерами. У нас через каждые двадцать квитков все шло сначала и я, признаться, считал, что это несущественно для дела.
И вот я вижу на столе перед задумчивым полковником папку. В ней, в этой самой папке я вижу сотни и сотни этих самых "билетов".
- Иди сюда, присаживайся, - указал полковник на стул. - Кто ты? Откуда и куда путь держишь, добрый молодец?
Я перехожу на "мову" и простовато рассказываю на ходу сочиненную сказку: "Товарышу полковник, я приихав з Конотопу, йиду в Йошкар-Олу з гарной дивчиной. У нее в Йошкар-Оле бабушка, которая лечит травами ноги, а они в мэни дужечко бильненки..." Говорю, что она ушла в магазин и не вернулась, что хотел сдать билеты в кассу возврата.