Как и было обещано, Мэйбл Эдвардс довольно скоро вернулась в гостиную с подносом.
— А ведь мы с вами встречались, — сказала она.
Майрон кивнул, стараясь вспомнить, когда и при каких обстоятельствах это произошло. Что-то неясно шевелилось в памяти, но ему никак не удавалось нащупать воспоминание и извлечь на свет божий.
— Вы тогда учились в школе высшей ступени, — продолжила тетушка Мэйбл, вручая Майрону чашку кофе на блюдце. Потом сняла с подноса и поставила перед ним сахарницу и сливочник. — Однажды Хорас взял меня с собой полюбоваться на вашу игру. Помнится, вы играли тогда против «Шабаззов».
Майрон сразу вспомнил, о чем она говорила. О его юных годах, поездке в Эссекс и матче с командой школы высшей ступени Малколма Х. Шабазза, несомненно, уступавшей им по классу. И еще он совершенно точно помнил одну вещь: в команде этой школы не было ни одного белого, и нравы там царили крутые. Помимо всего прочего, школу окружала по периметру колючая проволока, а на воротах красовалась надпись: «Сторожевые собаки спущены с цепи».
Сторожевые собаки в школе высшей ступени. Об этом стоит подумать на досуге, не правда ли?
— Я помню, — тихо произнес Майрон.
Мэйбл неожиданно расхохоталась. Когда она смеялась, вся ее обильная плоть ходила ходуном.
— Ничего более забавного в жизни своей не видела, — сказала она. — Как вспомню ваших бледных мальчиков, бродивших по площадке с большими, как блюдца, от страха глазами, так сразу начинаю хихикать. Один только вы, Майрон, нормально выполняли свою работу.
— Это потому, что на трибуне сидел ваш брат.
Она покачала головой:
— Ничего подобного. Просто вы действительно умели играть в баскетбол. Хорас не раз говорил мне, что вы — лучший игрок, какого ему когда-либо приходилось тренировать. А еще он говорил, что никто и ничто не помешает вам стать великим. — Она наклонилась к Майрону. — У вас с братом сложились особые отношения, не правда ли?
— Можно и так сказать.
— Хорас любил вас, Майрон. Только о вас и говорил. Когда вас приняли в юношеский состав профессиональной команды, он ходил счастливый, как именинник. Кажется, вы тогда позвонили ему…
— Сразу же, как только об этом услышал.
— Отлично помню этот момент. Он ворвался в комнату и сразу же рассказал мне об этом. — В голосе Мэйбл проступили ностальгические нотки. Потом она опустилась в кресло и после минутной паузы добавила: — А когда вы получили травму, Хорас заплакал. Большой сильный человек вошел в дом, сел на то место, где вы сейчас сидите, и заплакал. И плакал он, Майрон, горючими слезами, словно совсем маленький мальчик.
Майрон ничего не сказал по этому поводу.
— Хотите узнать кое-что еще? — спросила Мэйбл, глотнув кофе. Майрон к своему так и не прикоснулся. Держал блюдечко с чашкой на вытянутых руках, но ни двигаться, ни говорить не мог. Ухитрился только кивнуть.
— Когда вы в прошлом году пытались вернуться, Хорас так разволновался, что хотел позвонить вам, чтобы отговорить от этого.
— Почему же не позвонил? — хрипло спросил Майрон.
Лицо Мэйбл озарилось мягкой улыбкой.
— А когда, скажите, вы в последний раз с ним общались?
— Звонил, чтобы поставить в известность, что меня приняли, — произнес Майрон. — С тех пор мы не общались.
Она кивнула, будто эти слова все объясняли.
— Думаю, Хорас из своих источников узнал, что вы попали в больницу, — сказала женщина. — Но надеялся, что когда вы малость придете в себя, то обязательно позвоните ему.
У Майрона защипало в глазах. Сожаление и мысли о том, что все могло сложиться по-другому, пытались проникнуть в его сознание, но он усилием воли прогнал их. Не место и не время было предаваться воспоминаниям. Сейчас перед ним стояла совсем другая задача. Пересилив себя, он глотнул кофе, чтобы промочить горло, потом поставил чашку на стол и спросил:
— Скажите, когда вы в последний раз видели Хораса?
Мэйбл тоже поставила чашку на стол и некоторое время всматривалась в лицо Майрона.
— Почему вы об этом спрашиваете?
— Потому что Хорас не выходит на работу. Да и Брэнда его давно не видела.
— Понятно. Но вас-то почему это интересует?
— Хочу помочь.
— В каком смысле?
— Хочу помочь найти его.