Начинает читать его с улыбкой, но потом хмурится.
– Ну вот, – говорит Мария, поднимая на меня глаза, – у нас не будет нового клиента. Отец Адриана принял решение продолжить сотрудничество с «Бэкстер бразерс».
– Почему?
Мария продолжает читать.
– Лояльность, – стиснув зубы, произносит она, и снова возвращается к письму. – Адриан благодарит нас за предложения, выражает признательность и надеется, что нам понравится его подарок.
– Он очень любезен, – признаю я.
– Как бы там ни было, – Мария, ухмыльнувшись, усаживается на мой диван и резко закидывает ногу на ногу, – он придурок.
– Эй, не принимай это близко к сердцу! – Я сажусь рядом с ней и легонько толкаю под руку. Вспомнив, что она играет в софтбол и является подающей в команде лесбиянок, провожу аналогию: – Это был первый крупный потенциальный клиент, с которым ты работала, так что я понимаю твое разочарование. Но у нас много таких клиентов, и далеко не со всеми мы начинаем сотрудничать. Иногда «Голд груп» сама выходит из игры, иногда мы попадаем в яблочко. Или остаемся на второй базе, пока клиент не примет решение. Самое важное – хорошая игра.
Мария пожимает плечами, но мне кажется, ей понравилась моя попытка говорить спортивными терминами.
– У меня было чувство, что с ними ничего не выйдет, – признается она.
– Почему?
– Честно говоря, я считаю, что мы выступили с хорошим предложением. Но отказ «Сальво» от сотрудничества с «Бэкстер бразерс» – очень серьезное решение. И еще мне показалось, что между тобой и Адрианом происходит что-то странное.
– Странное? Что именно?
– Во время первого совместного ужина он тебе совсем не понравился, хотя ты его поразила, это было очевидно. Потом на складе ты вроде бы прониклась к нему симпатией, но он подмигнул тебе и ты пришла в ярость. Но ничего не сказала ему. И мне. Так что я терялась в догадках.
– Ничего странного.
– Наверное, – соглашается она. – Думаю, я не понимаю гетеросексуалов.
– Может быть.
– Так что, Лекси, все ясно. Без «Сальво» придется уволить Мишель и Майка.
Я осторожно говорю:
– Окончательное решение остается за Сьюзен. Кто знает? Возможно, она нашла другой выход. Не будем говорить об этом, пока она не распорядится иначе.
– Конечно, – соглашается Мария.
И уходит. Теперь моя очередь вытянуться на диване. «Сальво компани» отклонила наше предложение. По финансовым соображениям мы должны сократить рабочие места, а это значит, мне придется пожертвовать своим.
Так что пароль на сегодня – «прощайте».
Хозяйка Вселенной. Превращение
Внезапно я начинаю осознавать реальность происходящего. Я собираюсь уйти из «Голд груп». Появляется огромное желание оказаться как можно дальше ото всех.
– Остаток дня я буду работать дома, – говорю я Младшенькому и ухожу, не дав ему возможности поинтересоваться, в чем дело.
Добираюсь до дома, стараясь не давать волю эмоциям. Джон, портье, помогает миссис Фралей разгрузить машину, и мне удается незаметно проскользнуть в подъезд. Какое счастье, что соседка отвлекла Джона и он не поинтересовался, все ли у меня в порядке. Этот вопрос добил бы меня окончательно, и пришлось бы держать себя в руках и крепиться, пока я не добралась бы до дома.
Я начинаю плакать, как только отпираю дверь. Прямо в деловом костюме сажусь на пол и реву. Я посвятила «Голд груп» больше десяти лет жизни. Мечта о собственном деле радовала меня, пока не стала реальностью. А в последнее время меня пугает все, что касается реальности. Я заливаюсь слезами и никак не могу остановиться.
Проходит несколько часов, прежде чем я просыпаюсь на полу в своей квартире. Лежу, свернувшись калачиком и подложив руку под голову. Александра Джеймс, хозяйка Вселенной, валяется на грязном полу в собственных апартаментах.
Кросс
Сняв грязную одежду, я надеваю шорты, спортивный бюстгальтер и топ, бейсболку на голову и, схватив ключи, выбегаю из дома. Лифта приходится ждать слишком долго, поэтому я просто сбегаю по лестнице. Мне необходимо выбраться на свежий воздух.
Портье сегодня уже закончил работу, поэтому никто не спрашивает, куда я спешу. И это кстати, потому что я сама не знаю ответа.
Дойдя до Восемнадцатой улицы, я поворачиваю на Локаст-стрит и направляюсь на восток. Иду быстро, согнув руки в локтях. Проходя мимо кирпичных особняков, построенных лет двести назад, я заглядываю в окна. Сквозь шторы удается разглядеть большие семьи и влюбленные парочки, кое-где я вижу домашних животных. Люди смотрят телевизор, ужинают, разговаривают и смеются.
Дойдя до Брод-стрит, я поворачиваюсь спиной к зданию мэрии и направляюсь по Пайн-стрит на юг. Здесь толпы людей стоят в ожидании городских автобусов, и я маневрирую между ними, их чемоданами, сумками и отрешенными взглядами. У этих людей сегодня самый обычный день. И они даже не догадываются, что моя жизнь изменилась навсегда.
Шагая по Пайн-стрит на юг, я оказываюсь в Антикварном ряду. Все магазины уже закрыты. Я рассматриваю витрины, заставленные старой мебелью, зеркалами, картинами и разным другим хламом. Магазины чередуются с маленькими кафе. «Ласт дроп» и «Тако-хаус» заполнены посетителями, которые смеются, целуются – в общем, наслаждаются жизнью.
Снова повернув, я оказываюсь на перекрестке Саут-стрит и Десятой. На одной стороне – старые дома, на другой новое, со сверкающими чистотой окнами, здание «Хоул фудс». Чернокожие дети играют в мяч среди развалюх, а из шикарного магазина выходят люди с коричневыми пакетами, полными органических продуктов. Этот перекресток и есть настоящая Филадельфия. Чуть дальше по Саут-стрит начинаются современные магазины и рестораны с яркими витринами. Здесь можно встретить и белых, и афроамериканцев – в основном это подростки или туристы. На улице так много народу, что я замедляю шаг и, чувствуя толчки локтями и коленями, позволяю людскому потоку нести меня вперед. Я как будто нырнула в толпу, не заботясь о том, куда меня вынесет.
Вместе со всеми выхожу на Франт-стрит, которая по порядку первая, но… Имена улицам в этом городе давали квакеры. А слово «первый» они употребляли, только если речь шла о Боге. Так что если даже Бог есть, он здесь не живет.
Подняв глаза, я вижу пешеходный мост Саут-стрит, который соединяет Франт-стрит с Пенн-лэндинг, а там уже совсем близко до реки Делавэр.
Теперь я уже бегу. Расталкивая людей, пересекаю Франт-стрит и оказываюсь на мосту, под которым подростки курят сигареты и травку и пьют пиво и водку из бутылок, спрятанных в коричневые бумажные пакеты. Пробегаю по мосту и через парковку, огибаю машины на Делавэр-авеню и наконец, оставив позади деревья и скамейки, оказываюсь на набережной, откуда открывается вид на реку. Здесь я останавливаюсь и, тяжело дыша, смотрю на мост Бенджамина Франклина, ярко освещенный на фоне ночного неба. Перевожу взгляд на извилистую береговую линию Камдена, которая издалека выглядит вполне привлекательно. Посмотрев на юг, вижу линкор «Нью-Джерси». Оглянувшись по сторонам и убедившись, что поблизости никого нет, начинаю орать во весь голос.
Сжимаю кулаки, вытягиваю шею, открываю рот и кричу. Перевожу дыхание и снова кричу изо всех сил.
Я кричу на Сьюзен за то, что она поставила меня во главе своей компании, на Адриана Сальво за его лояльность «Бэкстер бразерс». И на доктора Франклина – за то, что он задавал мне такие жесткие вопросы. А потом замолкаю.
И через некоторое время начинаю смеяться. Закончился один этап моей жизни и начался другой. Все прошлое останется здесь, в темной мутной воде. Я бросаю в реку злость, разочарование и сомнения в себе. Туда же отправляется страх. Со мной все будет в порядке. Я уверена.