— Ну что, очнулся? — спрашивает человек. — А ну-ка, давай ближе к свету.
Я начинаю видеть его целиком.
Это моряк в черном бушлате, застегнутом на все пуговицы, в черной морской фуражке с маленьким лаковым козырьком и золотым крабом на тулье. На шее у него висит короткий автомат с широкой изогнутой кассетой.
— Поднимайся давай, что ли! — говорит моряк. — Долго мне с тобой тут возиться?
И только сейчас до меня доходит: НАШЛИ!
Я встаю наконец и рывком оказываюсь рядом с моряком.
Я ничего не могу сказать. Горло стянуло длинной судорогой. Обеими руками я хватаю рукав морской куртки: мне так хочется потрогать этого человека, ощутить его тепло, поверить, что это не сон.
Он перебрасывает автомат за спину и тоже хватает меня за руки, будто я хочу убежать.
— Ты что здесь делаешь? Откуда ты взялся? Кто ты?
— Станция… — говорю и не узнаю своего голоса.
— Какая станция? — тискает меня своими лапами моряк.
— Сейчас… — говорю я. — Сейчас…
Мне никак не собрать мысли в голове.
Все кружится, падает куда-то вбок, меня начинает поташнивать.
— Ты что? Что с тобой? Ну-ну, пацан, держись!
Он вытаскивает меня из каюты на палубу.
Я вижу еще троих моряков на берегу. Они тоже в черных бушлатах, в фуражках и с автоматами. Стоят у кормы.
— Вот он, тот, который дымил! — кричит мой моряк и встряхивает меня за плечи.
— А ну, давай его сюда, вниз! — кричат те.
— Ты кто, парень? — снова спрашивает меня моряк.
— Бараш… — говорю я. — Я Саша Бараш. С океанологической станции.
Трое взбираются на палубу.
— Старшина, — говорит один из них моему моряку. — Это, наверное, тот самый… Помните, который утонул?
— Ты утонул, что ли? — спрашивает меня старшина.
— Ничего я не утонул… — говорю я, и вдруг весь мир мутнеет вокруг. Я задыхаюсь. Я ничего не могу объяснить в двух словах.
Старшина расстегивает бушлат, достает из внутреннего кармана записную книжку, перелистывает ее.
— Бараш… Александр Бараш. Ага, вот… Верно, нам сообщали со станции, что ты утонул. Владимир Бараш сообщал. Это твой отец, что ли? Семнадцатого июля. А ты — вот он… Ну и дела! — Он смотрит на меня широко раскрытыми удивленными глазами. — Так ты, значит, что… два месяца на этом острове? Как же это ты? Как жил здесь?
— Доплыл… — говорю я.
— А огонь, спички? — спрашивает другой. Они все четверо стоят вокруг меня. — Это ты разжигал костры? Мы несколько раз видели дым на острове.
— Не было у меня спичек… — говорю я и взглядываю в сторону бухты Кормы.
Там, у Левых скал, на легкой волне качается серый военный катер. На его корме то разворачивается, то опадает зеленое полотнище флага пограничной охраны. Иногда в левом верхнем углу полотнища вспыхивает красный прямоугольник с белыми лучами и звездой в центре.
В голове остановилась, звенит только одна мысль: НАШЛИ!
Я не могу сейчас ничего говорить, ничего объяснять.
Я просто ослаб от того, что происходит.
МЕНЯ НАШЛИ. НАШЛИ НАКОНЕЦ!
А ОТЕЦ ДУМАЛ, ЧТО Я УТОНУЛ.
ДЛЯ НЕГО Я УЖЕ ДВА МЕСЯЦА НЕ ЖИВУ НА СВЕТЕ!
ПОЧЕМУ ТАК?..
— Давайте, ребята, на борт! — командует старшина своим. Потом он поворачивает голову ко мне и улыбается совсем как мальчишка.
— Ну, собирайся, дружище. Пойдем.
