Я бодрился через силу. На самом деле я чувствовал себя загнанной в угол крысой. До сих пор никто так и не смог справиться с Бессмертным Монахом. А он год за годом, век за веком продолжал планомерно истреблять нас.
Нас, вампиров.
В пыльном проеме мелькнула невысокая угловатая фигура (сполох робкой зелени) — и я расслабился. Если бы я был человеком, я бы вытер пот со лба. И я действительно, спрятав пистолеты, провел по лбу тыльной стороной ладони. Вот только кожа осталась сухой: мертвые не потеют. За двадцать три года я хорошо усвоил эту истину — но привычка все равно осталась.
Ну и черт с ней, с привычкой.
Привлеченный сейфовым скрипом мальчишка испуганно озирался, и я подумал, что минуту назад сам выглядел точно так же. Только он ничего не видел в темноте, а я — видел.
— Кто тут? — испуганно выдавил паренек и на всякий случай вытащил из кармана нож-«выкидушку».
Я рассмеялся.
— Хреновый у тебя ножик, парень. Китайская штамповка. Спрячь лучше, не позорься.
Как и следовало ожидать, парнишка сделал все точь-в-точь наоборот: поспешно выщелкнул лезвие и замахал своим ножиком влево-вправо.
— Не подходи! — взвизгнул он.
— Фильмов насмотрелся, — констатировал я и потянулся к выключателю. — Ну куда ты машешь, я же здесь!
И вышел из темноты во вспыхнувший тусклый круг света от пыльной лампочки, чтобы он мог меня увидеть.
Увидел.
Попятился, выставив нож перед собой.
— Ну, и что дальше? — поинтересовался я.
— Вы… ты чего тут делаешь?
— А ты?
— Это наш подвал!
— Это ты так думаешь, — опроверг я его притязания.
— Вот я сейчас ребят позову… — неуверенно протянул он.
— Ребят — это хорошо, — одобрил я. — А то тебя одного мне, пожалуй, маловато будет. Я сегодня голодный.
Я сказал почти правду. Я действительно проголодался. Но… он — не мой «клиент».
— Чего? Ты — чего?
— Голодный я, говорю, — пояснил я и широко улыбнулся, продемонстрировав ему клыки.
Когда панический топот ног стих, я направился к другому выходу. Попугал — и хватит. Все равно ему никто не поверит. Впрочем… теперь уже действительно — все равно. «Nothing else matters». По нашему следу идет Бессмертный Монах. Если Генрих не врет, он находил наших всегда и везде. Находил и убивал. Редко кому удавалось от него скрыться. Сам Генрих тоже знал о Монахе только по рассказам других, и в первую очередь — своего Отца.
Моя посмертная «жизнь» стремительно рушилась, все летело под откос… «А может, это и к лучшему?» — вдруг подумал я, и внутри что-то сладко екнуло в предвкушении неизбежного, страшного — но при этом такого манящего, желанного…
Я помнил это чувство.
Впервые я ощутил его, когда понял, кто такой Генрих на самом деле, но ничего изменить уже было нельзя — я умирал, зная, что со мной произойдет, что это не конец…
И потом, когда лежал в гробу, уже очнувшийся, но еще не в силах пошевелиться, а собравшиеся в моей квартире дальние родственники деловито обсуждали, как со мной поступить: кремировать или похоронить так? А я лежал и ничего не мог сделать!
Хорошо, что хоронят только на третий день…
Ну а в третий раз… в третий раз я встретил Ее.
Глава I
Nothing Else Matters
1
Это неправда, что у вампиров не бывает друзей. У меня, например, они есть. И не только среди таких же неприкаянных покойников, как я сам. Среди живых — тоже. В том числе и тех, кто знал меня еще при жизни. Как это может быть? — спросите вы. — Они что, в гробу меня не видели? Видели они меня в гробу, видели — ну и что? Трудно, что ли, было списать все на летаргию? Трудно, что ли, было обаятельно (без клыков, боже упаси!) поулыбаться, где надо, сунуть кому надо «на лапу» — и «воскреснуть» официально?
Нет, конечно, проблем хватало. Днем мне на улицу ходу нет, а вечером все похоронные конторы, ЗАГСы, паспортные столы, отделения милиции, ЖЭКи и т.д. закрываются, так что пришлось изворачиваться, выписывать доверенности, давать взятки, а иногда и рисковать своим посмертным существованием. Тем не менее за пару месяцев я все уладил, хотя крови эти паразиты из меня попили немало! Но я на них тоже отыгрался и попил их крови — уже в буквальном смысле. Так что в итоге парой наиболее закоренелых бюрократов стало меньше.
Только все это были еще цветочки. Те самые, которые поначалу приносят на могилу. (Извиняюсь за черный юмор, но какой еще юмор может быть у вампира?)