На улице — пастораль, мысли стали прояснятся. «Начнём летнюю неделю добра!»
На кухне вскипятил чайник, в чашку с кофе добавил сахар и молоко, пошёл встречать восход местного солнышка. Прошёл к палисаднику.
Светило поднималось неспешно — монументально. Воздух был свежий: степной с примесью морского бриза.
«Лепота! Потому мы и радуемся, попадая в природу, потому что тут мы приходим в себя. Не забывайте своих корней, клоны сынка моего Буратино».
Кофе прекрасно вписалось в меня вместе с сигаретой. Станица медленно просыпалась. Кукареку, гав-гав, мяу, бее и буквы русского языка составляли главный «ландшафтный дизайн» утренних звуков Ясной. Лирика моих мыслей стала сменяться незамысловатой философией.
«Всё действительное в Ясной разумно, всё разумное действительно. А веления светил — Луны не видел — для нас темны. — Ладно, будем искать смысл жизни в зависимости от её качества. И ещё, сегодня нужно постараться обойтись без голого энтузиазма».
Напротив, у атамана, Катерина Васильевна занесла, что-то в курень. «Молочка понесла своему атаманушке?» Сосед атамана запрягал в телегу лошадь. Походил по палисаднику, рассматривая соседские дома.
«Странно» — поудивлялся. Ибо домики были в греческом стиле. Черепица, толстые стены, наличники покрашены в синий колер; богатые на цветы палисадники.
И с начала нашего квартала послышался конский топот. Неосёдланный конь с юношей-казачком без головного убора застыл у двора атамана.
«Интересно, что ему от атамана надо?» С любопытством наблюдал за выходом Шатрова к гонцу. Потом за выездом атамана, махнувшего мне рукой. Гонец поскакал, видимо, к правлению с ЦУ атамана.
«А может что-то случилось? И что за спешка?»
В непонятках вернулся в дом. Бриться не стал. «Буду со щетиной, а то тут все усато-бородатые». В кладовке нашёл три комплекта полевой формы австрийской армии и военные ботинки фирмы Beltes. Однако! В один комплект переоделся. Из зала в свою спальню прошагали сони.
— Доброе утро, хозяин. Воевать собираемся? «Язва всё-таки Зося».
Вернулся в мужеску половину дома. «Ночные ластотоптатели» диван сложили. Опоясался ремнём с кобурой и пошёл на кухню покрасоваться и позавтракать заодно вместе с Зосей и Лиэль. Завтрак приготовила Зося: яичница, бутерброды, сыр, апельсиновый сок и кофе. Мисс щеголяли в коротеньких розовых халатиках, умытые, невыспавшиеся и капризные; пахло от них вкусно, по-домашнему.
— Амазонки — это одичавшие домашние хозяйки, — озвучил увиденное.
— Фи, Борн, это пошло, — ответ Зоси. «Видно не выспались девушки». И в столовую влетел Борисов с шалыми глазами.
— Борн, там «белые»! — заполошно сообщил. Побежали к забору, Борисов утренних капризуль из дома не пустил: — Срамоту прикройте, мля!
По асфальту, взаправду, двигался конный, сабель в семьдесят, отряд, при трёх повозках с пулемётами «Максим».
— Ты глянь, сплошь офицерьё. Откуда эта шайка-лейка нарисовалась, а?
Мимо нас двигались удивлённые, загорелые, обвешанные оружием молодые люди с офицерскими погонами на плечах. Все датые.
— Откуда — откуда, от верблюда! — отозвался. — У приятеля спроси…
От головы отряда, оглянувшись, отделился атаман и прорысил к нам.
— Доброго ранку, господа, «Ты смотри, как огурчик, атаман! Как будто и не пил вчера!» — восхитился я.
— Доброе утро! Атаман, а эти откуда? — вопросил Николаич. А атаман изумлённо уставился на мою униформу.
— Э, из августа 1920 года, полуэскадрон есаула Ястребова, 1-й Кубанской казачьей дивизии генерала Бабиева. Шли на Брюховецкую, а попали к нам! И не верят, черти, моему офицерскому слову! Я покосился на Борисова. Тот увидел моё ехидное лицо, почесался, и:
— Не, Рома, я тоже поеду. Переоденусь только. Это же надо и им так к нам попасть, — сложно ответствовал Борисов…
— Роман, тебе бы довооружится, — заметил мне Шатров, — Твоя помощь нужна. Нацепил на себя берцы, бронежилет, подсумки, американскую каску, солнцезащитные очки, в руки взял «Узи». Шатров всё моё милитари великолепие ощупал, поцыкивая зубом.
Завели «Ниссан», опустили стёкла и поехали догонять отряд Ястребова. В машине произошёл удивительный разговор, шедевр непоняток:
— Эти чертяки ещё вчера вечером в станице очутились. Пьяные до изумления. Ну, Евсиков мне и удружил. А потом скажет, что забыл, блин.
— А у тебя с Евсиковым, что, проблемы?
— Агхи-пгоблемы, Даю слово джедая, — возвестил нам войсковой старшина. «Ого!» Я и машину медленнее повёл.