— Пардон, судари, погорячился, — лицо Ястребова, мгновенно приобрело — тот ещё артист — приветливо-добродушное выражение. — В станице ничего интересного не произошло, господа?
Есаул вопрос задал для всех, а смотрел на Борисова. Николаич ему и рассказал о появление русского военного корабля. Есаула, как пеструха языком слизнула.
Дембеля покурив, захотели продолжения культурной программы; досмотрели все серии «Терминатора», и как стемнело, тоже засобирались. Подрядили телегу у соседей, погрузили холодильник, припасы от Эльзы, и — «чао» дядя Ваня. Только закрыли ворота, прикатил Шатров. Смущённый. Помялся и ошеломил просьбой:
— Господа, э, головка лучших людей станицы, хочет у вас, э, раут провести. Сегодня. Если конечно вы не против. Всё уже заготовлено, «от обчества», не тревожьтесь.
— А что давно пора! — Борисов потёр руки. — И Борн — за, а лялек мы уговорим. Приказом…
И это было-таки верно! Это нам бы пришлось напрашиваться к головке-то. А так выходило даже лучше. Шатров замахал руками. Подкатила целая «флотилия» повозок со столами, венскими стульями, столовыми приборами и закусками. Наши машины Борисов загнал в огород, чтобы не мешали. Видно нанятые молодые люди, стали сноровисто готовить праздничный стол. Я пошёл к себе готовиться. Ляльки «покудахтав», побежали наводить макияж.
Когда я вышел, с лёгким мандражём, гости уже стали прибывать. Военные, чиновники, коннозаводчики, купец Парамонов. Настоятель собора Александра Невского отец Владимир, директора училищ, доктора. Ястребов, два его взводных, владельцы заводиков, мельниц, весь местный бомонд, в общем. С супругами и дочками. Больше полста человек собралось за полчаса. С Парамоновым прибыла очень милая восточная женщина Зара и кашкайский купец Акиф. Накрытый стол дополнился десятком бутылок с настойками, минеральной водой, вином и булочками со сгущёнкой. Это уже малышки постарались. Наряды Лиэль и Зоси вызвали одобрение мужчин и жгучую зависть у женщин.
Представились друг другу и расселись. Справа от меня уселись Шатровы, а слева — есаул Евсиков, военный руководитель Сальского округа, невысокий, подвижный, с выпученными карими глазами, с усами пирамидкой и тонкими губами циника. Первый тост — отца Владимира — я не услышал. Частичная скованность воздействовала, слух отбила. «А где их визитки, французский прононс, вальяжность. А женщины, они что, на фитнес ходят? А кто это интересно всё это организовал?» И ещё много чего у меня в голове крутилось, отвлекало от застолья. И, забыв закусить, удивлённо наблюдал за тем, что все за столом выпели нашей крепкой настойки. «Это же, как то неправильно!»
— Борн, теперь твой тост, — шепнул Шатров и налил мне настойки; я поднялся, лица гостей видел расплывчато, горло пересохло, но собравшись с духом…
— Ну, за встречу! — изрёк. Выпил, сел и налёг на закуску.
— Краткость Михалыча — сестра таланта, — прогудел Борисов под хохотки гостей.
Третий тост произнесла Эльза в платье от Зоси и тесных туфельках. Тост за дружбу был хорош, но Эльза вначале произнесла — «товарищи», по привычке. Евсиков поморщился. Под воздействием крепкого напитка общий настрой гостей стремительно стал позитивным. Положительно-похвально-благоприятный и лестный для нас, хозяев. Стоял гул голосов и звяк столовых приборов. Единственно, отца Владимира, после третьей рюмки вмиг развезло, и его жена потащила домой. Евсиков снова поморщился.
— Не умеешь пить, не садись за стол, — развязно декларировал. Налил настойки и поднялся с длинным кавказским тостом: — … И упала с опалёнными крыльями маленькая, но гордая птичка, на дно самого глубокого ущелья. Так давайте выпьем за то, чтобы мужчины были всегда на высоте…
— … а женщины не залетали! — закончил за Евсикова радостный Борисов.
Послышалось пырсканье. Евсиков надулся, а Зося, Лиэль и Аэлита, побросав громко столовые предметы, закрыли лица руками в притворном плаче. Тишина за столом.
— Что с вами, миледи? — прозвучал взволнованный голос Ястребова.
— Птичку жалко! — в ответ, в три голоса.
— Язвы, учить вас не кому! — взвился Евсиков и ушёл, громко хлопнув калиткой.
— Так мы и расстроились, догматик — самоучка. Шатрова воинственно повела плечиком.
Пауза, и вечеринка покатилась дальше. Я, ухмыляясь про себя, доел вкуснейшую горячую домашнюю колбаску и заработал прямо в ухо шёпот Аэлиты: «Пойдём, покурим». За сараем, около разросшихся вишен и «покурили». Бытие становилось совершенным. Молнию мне застегнули, и мы вернулись к столу. Ястребов произносил тост за прекрасных дам. Ляльки тяпнули, и их Аэлита утянула в дом. На место Евсикова подсел Парамонов.