— Угу.
— Ты будешь трогать себя?
— Если ты это сделаешь.
Переворачиваюсь, мой член становится тверже от её слов. Расстёгивая молнию на штанах, я вытаскиваю свой член наружу. Потребность кончить настолько сильна, что, когда я сжимаю основание своего члена, мои яйца напрягаются, а член пульсирует в моей руке.
Возвращаясь к фотографиям, я смотрю на её тело, когда глажу себя, и она говорит мне:
— Мне нужна твоя фотография.
Держа свой член в руке, я посылаю его фото ей, и она ахает.
— Тебе это нравится? — спросил я.
— Угу.
Из неё вырываются тихие стоны, и я хотел бы быть там и видеть, как она их издаёт.
— Скажи мне, что ты делаешь.
— Я…Мне жаль, что я никогда этого не делала.
— Я тоже. Просто закрой глаза и представь, что я там, с тобой.
— Хорошо.
— Чёрт, у меня стояк.
— Мммммм, — стонет она, и я двигаюсь быстрее, дёргаясь с такой скоростью, что могу представить, как я трахаю её.
— Чёрт, я хочу тебя, — говорю я ей.
— Я тоже хочу тебя.
И я никогда не думал, что услышу от неё эти слова в ответ. Я никогда не думал, что мы дойдём до этого момента, но это так, и, чёрт возьми, это хорошо.
Она стонет долго и тихо, её звуки подобны музыке для моих ушей, и моё тело реагирует на это.
— Поговори со мной, — просит она.
— Господи, ты великолепна. — Я снова смотрю на фотографию, поглаживая свой член до самого кончика.
— О Боже, я собираюсь кончить.
— Чёрт, Фэй, — ворчу я, тоже отдаваясь удовольствию.
— О, Тан, — громко стонет она, и сперма выстреливает из головки моего члена. Мой оргазм чертовски интенсивен. Я не могу поверить, что мы только что это сделали. После того, как мы не смогли поцеловаться, значит, вот как мы начинаем всё сначала? Насколько это, блядь, отстало?
Глава 13
Фэй
Просыпаюсь, мои глаза тяжелеют, и когда я захожу в комнату, что-то кажется другим. Потом я вспоминаю, что мы с Таном делали прошлой ночью, и я не могу поверить, что это произошло на самом деле.
Прижимая руку ко лбу, я перекатываюсь на бок и обнаруживаю, что того, что, как я думала, будет тяжёлым грузом сожаления, давящего на меня, там нет.
Вместо этого я нахожу, что внутри меня разливается удовлетворение. Облегчение, которого я так долго искала, настолько сильное и обнадёживающее, что это почти пугает. Потянувшись к тумбочке за фотографией Бена, на которую я иногда вешаю ожерелье с нашими кольцами, я поднимаю её и смотрю на него. Боже, такое чувство, что я так давно его не видела.
Закрыв глаза, я сжимаю кольца, прижимаю их к груди и изучаю его лицо. Я почти слышу его смех. Господи, всё, что мы делали, это смеялись; он был таким забавным и непосредственным. Поднимая фотографию, я целую его в лицо, а затем ставлю её обратно.
Мой телефон звонит, и я хватаю его, чтобы увидеть сообщение от Тана.
«Не могу дождаться встречи с тобой», — пишет он и присылает фотографию восхода солнца.
«Я тоже. Спасибо тебе за прошлую ночь», — отвечаю ему, думая о том, что мы сделали.
Он сразу же отвечает:
«Ты что, издеваешься надо мной? Спасибо! Всё было в порядке?»
«Да. Мне понравилось».
«Хорошо, мне тоже».
«Где ты?» — спрашиваю я с любопытством, желая знать, где он, поскольку я думала, что он летал весь день.
«Только что приземлился в Лос-Анджелесе, а потом буду дома. Могу я тебя увидеть?»
«Да!» — отвечаю я, возможно, немного слишком быстро. Но я не делала этого с тех пор, как училась в средней школе, так что я не знаю, как быть. Что я точно знаю, так это то, что Тан любит меня такой, какая я есть, поэтому я не собираюсь что-то менять или подвергать сомнению. Как и прошлой ночью, я была напугана и нервничала, но я справилась и последовала своей интуиции, и из-за этого я действительно счастлива.
«Я не могу дождаться, Фэй».
Смотрю на свой телефон, и в животе у меня порхают бабочки.
«Я тоже не могу дождаться».
Вскочив с кровати, я иду будить Брэксли, но он уже встал, сидит на полу в своей комнате, ест хлопья из коробки и смотрит мультики.
— Доброе утро, детка.
— Привет, мамочка.
— Как тебе спалось? — спрашиваю его, целуя в макушку, пока он смотрит телевизор, а затем сажусь рядом с ним.
— Хорошо. — Он кажется немного более тихим, чем обычно, замкнутым, как будто его что-то беспокоит, поэтому я спрашиваю:
— Ты хорошо себя чувствуешь сегодня?
— Да. Я скучаю по папе.
— О, малыш. — Я крепко обнимаю его, прижимая его крошечное тельце к своей груди. — Я тоже, я тоже.
— Когда я смогу увидеть его снова?
Слезы наполняют мои глаза, когда я слушаю его слова, и я ищу правильный ответ, но не могу его найти.
— Я... я...
Пожалуйста, Господи, дай мне сил.
— Дорогой, однажды ты увидишь своего папочку на небесах, но это будет не очень скоро.
— Но что, если я захочу поговорить с ним сейчас?
— Ты всегда можешь поговорить с ним, он слушает.
— Но я не могу его видеть.
— Нет, ты не можешь.
Я моргаю несколько раз, желая дать ему что-то большее, другой способ установить связь с Беном. Потом меня осеняет, и я представляю, как беру его с собой на могилу Бена. Но я не знаю, смогу ли я это сделать. Когда его хоронили, Брэксли был так мал. Я не думаю, что он помнит, или, по крайней мере, мы не говорили об этом. Но он просит сейчас, и я, как его мать, несу ответственность за то, чтобы помочь ему пройти через всё это.
Отпуская своего сына, я спрашиваю его:
— Что ты скажешь, если я отвезу тебя туда, где, как мы знаем, находится твой отец?
— Могу я его увидеть?
— Нет. Но помни, твой папа всегда рядом, так что ты можешь поговорить с ним, когда захочешь. — Я касаюсь места на левой стороне его груди, где находится его сердце. Он смотрит вниз на мой палец и кладёт свою маленькую ладонь поверх моей, закрывая глаза.
Слезы, которые я так стараюсь сдержать, вырываются наружу, когда я смотрю, как мой сын пытается наладить контакт со своим отцом.
Пожалуйста, Бен, подай ему знак.
Но Брэксли открывает глаза и качает головой.
— Он не отвечает.
— Всё в порядке; это не значит, что он не слушает.
— Ты можешь отвезти меня туда?
— Конечно, милый...
* * *
— Мы можем есть блинчики каждый день? — спрашивает меня Брэксли с заднего сиденья моей машины, когда я еду с ним на кладбище.