Он был поражен.
— Вы впервые ездили туда?
— О нет. В юности я жила за границей. И стараюсь бывать там каждые два-три года.
Для него это было открытием. Он предполагал, что она просто закончила колледж.
— Где вы учились?
— В Беркли. В Калифорнийском университете, изучала французский.
— Специализировались во французском? — Ему пришло в голову, что она подшучивает над ним, но взгляд у нее был серьезный. — Но почему же вы работаете на почте?
В ответ она рассмеялась:
— Из всего, чем я занималась, эта работа мне нравится больше всего. А у вас тут целая компания соседей, вы это знаете?
— Узнаю со временем, — пробормотал он, сбитый с толку ее ответами. — А вы, вероятно, знаете большую часть жителей?
— В основном я имею дело с почтовыми ящиками. А им особенно рассказать нечего. Но это маленький городок. А я здесь штатный почтальон. Так что, так или иначе, встречалась, наверное, с большей частью его жителей.
— У вас есть друзья?
— Конечно.
— А настоящие?
— Есть и такие.
— Мужчины?
Джин потянулась к почте, выбрала письма Майкла и вложила ему в руки.
— Конечно, и мужчины. — Потом повернулась и пошла, бросив через плечо: — Однако я не из тех, что шлют лавандовые письма.
Майкл смотрел, как она уходит. У него было достаточно опыта общения с женщинами. Но отношения с Джин развивались по своеобразному сценарию.
Временами она казалась самоуверенной и легкомысленной, временами совсем наоборот — как в тот момент, когда коснулась его и глаза их встретились. Тогда она вдруг сделалась неуверенной и робкой.
Хлопнув себя письмами по ноге, он решительно повернулся. Завтра суббота. И, если его план сработает, он сможет выяснить, заинтересовал он девушку или нет.
Майкла не было дома. Джин почувствовала это сразу же, как только свернула на его аллею в субботу утром. Настроение испортилось. Сегодня ей особенно хотелось увидеть его, ведь завтра воскресенье, когда они уж точно не увидятся.
Ее подозрения подтвердились, когда взбежав по ступенькам, Джин обнаружила, что Майкл устроил отделанную блестящей латунью щель для почты. Из нее торчал длинный серый конверт: почта для отправки. Если бы он был дома, он бы отдал ей лично.
Со вздохом она взяла его и повернулась, чтобы уйти. И только спустившись вниз по ступенькам, рассмотрела конверт.
Никакой марки. И никакого адреса. На лицевой части размашистым почерком написано: Вирджинии.
С бьющимся сердцем она достала серый листок, сложенный вдвое. Развернула его.
Я поехал за краской. Не уверен, что вернусь вовремя, чтобы увидеть вас, а одному мне будет ужасно тоскливо. Как насчет того, чтобы поужинать вместе сегодня вечером? Пожалуйста, подчеркните самый приемлемый для вас вариант ответа.
Широко раскрыв глаза. Джин прочла все варианты, один за другим:
Ты слишком самоуверен!!!
У меня болит голова.
Я никогда не ем. Питаюсь только пищей духовной.
У меня другие планы на вечер.
Да, я согласна. Я живу на... и буду готова к...
Опустившись на ступеньку. Джин положила это письмо на колени и в изумлении покачала головой. Ей делали подобные предложения и раньше, но в такой форме — никогда! В пивной, где она работала одно время официанткой, это было примитивнее: «Эй, крошка, как насчет того, чтобы ты и я?..» На заправочной станции подходы были иными, но все равно неприемлемыми: «Такая куколка и в таком месте? Почему бы мне не увезти тебя отсюда ненадолго? Как насчет сегодняшнего вечера?..»
Она снова перечитала письмо Майкла. Забавно, ничего не скажешь! Слишком самоуверен? Пожалуй, нет! Этот пункт она никак не могла подчеркнуть. И голова у нее не болела, и любит вкусно поесть.
Другие планы? Нет, и других планов не было на этот вечер, кроме одиночества.
Она задумалась. Майкл симпатичен ей и интересен. И красив... Так почему бы и нет!
Чувствуя в душе легкость и какую-то странную беспечность, она вытащила из нагрудного кармана ручку и вывела на первой линейке свой адрес, а на второй — семь часов... Ее ручка зависла на миг над бумагой и тут же опустилась, чтобы добавить постскриптум:
Если вы закажете слишком обильный ужин, мне в дальнейшем придется довольствоваться «только духовной пищей». Если будете спаивать, у меня начнется «ужасная головная боль». Если превратитесь в непристойно ведущего себя донжуана, у меня всегда будут «другие планы на вечер».
И пожалуйста, никаких «Макдональдсов».
Аккуратно сложив письмо, она вложила его обратно в конверт и, зачеркнув свое имя, старательно вывела: Майклу. Ощущая необыкновенную легкость во всем теле. Джин зашагала дальше по своему маршруту.
Стук в дверь раздался ровно в семь. Джин бросила последний взгляд в зеркало и побежала открывать. На Майкле были бежевые туфли из мягкой кожи, светло-коричневые брюки, которые плотно облегали его стройные бедра, и бежевая рубашка, короткие рукава и белый воротничок которой выгодно подчеркивали слегка загорелый цвет кожи.
— Привет! — улыбнулась она слегка напряженно.
С минуту Майкл молчал, пораженный тем нежно-изумрудным видением, что предстало перед ним. Платье Джин было весьма эффектным.
— Ты потрясающе выглядишь!.. — обретя, наконец, дар речи и перейдя на «ты», проговорил он. — Я ведь не видел тебя раньше ни в чем другом, кроме твоей формы. Так это его ты купила в Тарборо?
— Ну да.
— В таком случае, ты не зря потратила время. Знаешь, а у тебя очень мило.
— Квартирка маленькая, но меня одну вполне устраивает.
Майкл в жизни не видел более простого и вместе с тем уютного жилища. Тут почти не было мебели: широкое кресло вмещающее двоих, два стула, маленький кофейный столик — все, казалось, создано друг для друга. В дальнем конце комнаты была кухня, оборудованная в нише, прямо от которой шла лестница на чердак. Все было окрашено в белое и желтое. Мебель была обита тканью тех же цветов, но с затейливым узором.
Окинув взглядом комнату и эту лестницу, ведущую наверх, он улыбнулся.
— Яркая, веселая и очаровательная квартирка. Как ты. — Он сунул руки в карманы, чтобы избавиться от искушения обнять ее, и глубоко вздохнул. В комнате был разлит сладкий аромат жасмина. Это возбуждало его, он уже знал.
Джин кивнула.
— Благодарю вас, сэр. И должна вам сообщить, что я не каждому показываю свое жилище.
— Тогда это двойная честь.
— Двойная?..
— Ну да, ты ведь согласилась поужинать со мной, а я не был в этом уверен.
— Упустить бесплатное угощение? Я истратила свои последние деньги на это платье. Сельские почтальоны не купаются в деньгах, особенно когда откладывают каждый цент на заграничные поездки.
— Тогда ты, должно быть, голодна. — Он взял ее за локоть, но очень осторожно, чтобы не показаться грубым. — Пошли. У нас столик заказан на половину восьмого. Надеюсь, я угадал твои вкусы. Как насчет французской кухни?
— Это было бы великолепно.
— И какая мне будет награда?
— Мое безраздельное внимание в течение всего вечера.
— О большем я и не смел мечтать, — засмеялся он и повел Джин к автомобилю.
Зал ресторана, освещенный свечами и очень уютный, Вирджинии понравился. Еда была вкусная и изысканная, официанты вежливы и ненавязчивы.
— Как ты оказался здесь, у нас? — пробуя закуски, спросила Джин, незаметно для себя перейдя на «ты». — Тебе и в самом деле хотелось уехать из Нью-Йорка?
— Да. И с каждым годом все больше.
— А что тебе там не нравилось?
Он поискал слова, чтобы выразить то, что чувствовал.