— Пока твоя мама позволяет, я всегда буду твоим другом Люси. Обещаю.
_______
Люси бежала по лестнице впереди нас. Она еще не вернулась к своей обычной жизнерадостности, но все к этому шло. Мы совершили небольшую поездку, чтобы купить мороженое и пиццу — по выбору Люси. Я нес обе коробки, а Хэдли несла Элая.
— Ты истощена, — сказал я ей.
Хэдли вздохнула, скривив свой маленький вздернутый рот.
— Только мысленно. Сегодняшний день был очень тяжелым.
— Я не уйду, пока мы не поговорим об этом, — предупредил я ее.
Она рассмеялась.
— Я и не думала, что ты так поступишь.
Почувствовав облегчение, я ухмыльнулся.
Признаться, я не обратил внимания на фильм, который поставила для нас Люси. Я был слишком сосредоточен на них. Эта ночь отличалась от всех других, которые я проводил у Хэдли. Не было ни разговоров, ни смеха, но Хэдли все равно пригласила меня. Люси задремала рядом со мной, уютно устроившись под покрывалом. Ноги Хэдли были под ее попой, она держала Элая на руках, позволяя ему снова и снова бить ее по голове какой-то игрушкой, пока она смотрела на экран.
Она поймала мой взгляд и усмехнулась.
— Пора, — пробормотала она, прежде чем плюхнуть Элая мне на колени. Я напрягся, меня охватил страх. Сразу же после этого я подумал: черт, а он и впрямь как пышечка. — Расслабься.
Она засмеялась, облокотившись на спинку дивана, наблюдая за мной, а я наблюдал за Элаем, который, держал голову высоко и смотрел на меня. Внезапно он вскинул руки вверх и заплакал.
Заебись. Я сделал ему больно.
Я хотел вернуть его, когда Хэдли придвинулась ко мне, практически вплотную.
Может, я все-таки подержу его.
Хэдли взяла Элая за руку и тихонько погладила его.
— Все хорошо, видишь? Элайджа тоже боится. Ты должен быть большим и храбрым и показать ему, что все в порядке.
— Я не хочу причинять ему боль, — сказал я ей, отчаянно надеясь, что она спасет меня от самого себя.
— Элайджа, ты не причинишь ему вреда. Знаешь, как мне было страшно держать Люси, когда мне впервые передали ее на руки? Если просто сдаться — это конец. Это чувство оцепенения, которое ты испытываешь, означает, что ты можешь быть великолепен в этом.
— В чем? — скривившись спросил я.
— В заботе о детях.
— Я способен позаботиться не только о детях.
Свет от телевизора отражался на ее лице, заставляя мое сердце бешено колотиться.
— Посмотрим, как ты справишься с Элаем, — пробормотала она, прижимаясь к моему плечу.
Всю последнюю часть фильма я смотрел на Элая. Это все, что я мог делать, поскольку еще не знал, как общаться с ребенком. Элай то ли смирился с моими объятиями, то ли спал, точно не знаю. Впрочем, это неважно. Элай растянулся на моей груди, странно очарованный и спокойный. Ноги Люси упирались в мой левый бок, а Хэдли свернулась калачиком с другой стороны.
Раз все спали, значит, мне не нужно уходить? Я знал, что могу мгновенно заснуть прямо здесь, сидя. Мне в жизни не было так комфортно. Если она спросит, я могу сказать, что задремал.
Глава двадцать четвертая
Хэдли
Ночью меня разбудил крик Элая. В комнате было светло, DVD-плеер был включен на меню фильма. От кого-то, кто не должен был здесь находиться, исходило тепло. Я оттолкнулась от руки Элайджи. Быстро схватила Элая, не желая, чтобы он разбудил Элайджи. Мой нос все еще был онемевшим, так как лицом я утыкалась в плечо Элайджи. Я рассеянно потирала его, пока чмоканье губ Элая наполняло тишину в комнате. Единственным звуком, который можно было услышать, был звук кондиционера, включенного в квартире. Едва проснувшись, я нагнулась в поисках подгузников и салфеток, которые хранились на диване. Найдя их, поменяла Элаю подгузник. Он все еще капризничал, но не слишком громко, поскольку знал, что будет дальше. Я положила его мокрый подгузник на пол, сказав себе, что потом выброшу его в мусорное ведро. Стянув с себя рубашку на бретельках, я расстегнула бюстгальтер для кормящих и покормила Элая. Не задумываясь, я оперлась на руку Элайджи. Мне было комфортно, а когда мне было комфортно, я очень хотела спать.
Это осознание заставило меня резко подняться. Засыпать с Элайджи рядом должно было быть странно. Но после дневных разборок со Скоттом, пребывание рядом с Элайджи было глотком свежего воздуха.
Я обратила внимание на шею Элайджи. Его голова была наклонена вперед. Ему было неудобно спать в вертикальном положении. Поскольку Элай все еще был в его объятиях, когда проснулась, я решила, что Элайджа был слишком напуган, чтобы двигаться. Мне следовало разбудить его, чтобы он мог отправиться домой, но я положила голову ему на плечо. Еще немного...
— С днем рождения. —Раскатистый, хрипловатый голос Элайджи напугал меня до смерти. — Он довольно требователен.
Я быстро поднялась с его плеча и встретилась с темными глазами.
— Ты меня напугал, — прошептала я. — Думала, ты спишь. Уже собиралась разбудить тебя, чтобы ты мог пойти домой, — быстро проговорила я.
Скрестив руки на груди, он вздохнул.
— Как часто ты встаешь к нему по ночам?
Я пожала плечами, чувствуя себя неловко из-за того, что вывалила грудь на его обозрение. Я не стеснялась кормить грудью, но у Элайджи были ястребиные глаза, и моя кожа покрылась мурашками от осознания того, что он смотрит на нас.
— Очень редко. Время от времени. Мне повезло. Он спит всю ночь в отличии от Люси в его возрасте. Думаю, ей исполнился год, прежде чем я смогла спокойно спать.
Он издал звук «хм».
— Смею предположить, что работа и учеба не способствовали этому.
— Нет, но оно того стоило. — Сказала я, пожав плечами.
— Их отец. — начал он.
Я выдохнула.
— Подожди. Если уж мы затеяли этот разговор, позволь мне отнести их в постель.
Он встал, морщась и обхватывая шею.
— Я отнесу Люси. Ее комната — та, что справа?
Я кивнула. Как только Элай снова начал засыпать, я быстро прикрылась, пока Элайджа ушел, и помогла Элаю срыгнуть, прежде чем отнести его в кроватку в своей комнате. Когда я вернулась, Элайджа снова сидел на диване, раскинув ноги. Мое сердце забилось с удвоенной силой, подстегиваемое жаром в животе.
Между работой и материнством мое тело так долго не испытывало желания, что поначалу я его не осознавала. Даже когда была со Скоттом, я не испытывала подобной тяги к близости. Секс обычно происходил потому, что он этого хотел, и его не волновало, что я была измотана и требовалось гораздо больше усилий, чтобы мне было хорошо с ним. Как мне казалось, именно из-за этого я не особо хотела секса со Скоттом.
Но с Элайджи я чувствовала все в полной мере. Это заставляло меня крайне нервничать и осознавать его присутствие. Элайджа был моим другом. Хуже всего в нем сочеталось все, что я хотела видеть в любовнике — партнере. Он был тем, кем никогда не был Скотт. Мне было страшно. Я с грустью осознала, что Скотт даже в сексе не очень хорошо относился к моему телу. Забавно, что я не замечала всех недостатков наших отношений, когда была ослеплена любовью и преданностью.
Как я могла позволить себе довериться Элайджи после всего, через что мне пришлось пройти со Скоттом? И как я могла не хотеть назвать его своим?
Когда вчера Скотт последовал за нами в квартиру и ранил не только мои чувства, но и чувства Люси, единственным утешением для меня было попросить Элайджи прийти. Мой выбор оказался правильным. После половины дня, проведенного с ним, неуместные страхи и переживания Люси были забыты.
Опустившись на диван рядом с ним, я подтянула ноги под себя и повернулась к нему лицом.
— Начинай. Если собираешься заставить меня признать, как глупо я себя вела, давай приступим к делу.
Он откинул голову на диван и смотрел на меня взглядом, который я не могла расшифровать.
— Ты слишком милая и этим все пользуются. Как ты сошлась с тем говнюком, которого я видел вчера, никогда не пойму. Твои дети самые милые, потому что ты их мать. Определенно, в них ничего от него нет.