Без слов, он каждый день доказывал своими действиями, что я могу на него положиться, и мой мозг, наконец, согласился с сердцем. Я полностью верила в Элайджи.
— Посмотрим фильм? — спросил он Люси.
— Да!
— Один, — сказала я им. — Нам уже пора спать.
— Ура!
Глава сорок первая
Хэдли
Я проснулась под титры фильма, который выбрала Люси. Я не помнила, как заснула, только краткое воспоминание о начале фильма, а затем ничего. Первое, что я заметила, было то, насколько мне было тепло и в то же время тесно. Я лежала, прижавшись к ноге Элайджи, которая занимала весь диван. Как это произошло? Я подняла голову и увидела, что Люси и Элай лежат по бокам от него. Все трое спали. Элай лежал, раскинув руки перед лицом Элайджи, наполовину свисая с его груди и частично опираясь на его руку. Люси свернулась калачиком у него под боком, задница свисала с дивана, рот был широко открыт.
Эта картина заполнила мое сердце. Яростная, неоспоримая преданность и всплеск защиты, которые я испытывала к Элайджи. Мы очень много значили для него. Так же, как и он для всех нас. Я так устала от слов Лилли и Скотта о том, какое плохое влияние Элайджа оказывает на моих детей.
Это не так. Он был в ладу с собой и не извинялся за это. Я надеялась, что когда мои дети подрастут, они будут стремиться прожить свою жизнь так, как им хочется. И когда он любил, он отдавался этому чувству полностью.
Я почувствовала его сердечность несколько месяцев назад...
Выскользнув из своего укрытия рядом с его ногой, я встала перед ними. Осторожно подхватив Люси на руки, понесла ее в спальню, которую они с Элайджи отвели для нее. Уходя, я включила ночник.
Элайджа дернулся вперед, когда я подняла Элая с его груди. У него уже выработалось шестое чувство, когда ребенок двигается. Его заспанные глаза были сексуальными, он обнял меня, зажимая Элая между нами. Я приложила палец к губам, чтобы он вёл себя тихо. Он медленно поднялся, разминая шею, и последовал за мной в свою спальню, где я застыла на пороге. С тех пор, как я была здесь в последний раз, он купил детскую кроватку и установил ее.
Он шагнул вперёд и поправил одеяло в кроватке, чтобы я могла положить Элая. Как только я положила его, обернулась к Элайджи. Он обхватил меня за талию и прижал к своей мускулистой груди.
Каждый раз, когда мы стояли рядом, касаясь друг друга или нет, я поражалась тому, насколько он крупнее меня. Неудивительно, что, когда я впервые увидела его, он вызывал у меня такое раздражение — своими размерами, татуировками и злобным взглядом. Но я находила утешение в его силе. Безопасность. В его объятиях я могла расслабиться и отпустить свои тревоги. Даже когда приходилось отказаться от покоя, который приносили мне его объятия, он был рядом, чтобы разделить со мной мои проблемы.
— Я не горжусь тем, как разговаривал с бабушкой Люси в ее присутствии, но она вела себя как сука, — сказал он, первым нарушив молчание.
Его огромная мозолистая ладонь скользнула по моему подбородку и приподняла голову вверх. В затемненной комнате его карие глаза были похожи на черные шары. В этот момент они были одновременно яростными и умоляющими. Нахмуренные брови Элайджи говорили о том, что он все еще расстроен.
— Я не говорила тебе раньше, но я не позволяю никому говорить плохо о Скотте или его семье в присутствии Люси. Я не хочу воспитывать в ней ненависть к нему только потому, что он не нравится моей семье, но теперь начинаю задаваться вопросом, зачем я вообще старалась. Скотт делает так, что Люси не хочет иметь с ним ничего общего без моей просьбы. Прости меня за то, что отгородилась от тебя. Из-за Лилли мне было очень неловко и больно. Когда ты проигнорировал меня в магазине и накричал на нее, это расстроило меня, хотя часть меня была глубоко тронута тем, что ты защищал нас.
Рот Элайджи прижался в горячем поцелуе к кончику моего носа. Это не должно быть сексуально, но так и было. Его дыхание овевало мои щеки, а нежное и решительное прикосновение его губ вызывало мурашки по коже. Он заправил мои волосы за ухо и прошептал:
— Прости, что был настолько взбешен, что ты подумала, будто я тебя игнорирую. Я просто не мог позволить этой женщине говорить с тобой в таком тоне, и мне было немного обидно, что ты это позволила. — Суровая правда его слов раскалила мои щеки. — Хочу спросить тебя кое о чем, и ты должна быть честна со мной, детка.
Я дрожала в его объятиях, бесконечно любя то, что я была той, кого он называл деткой. Я никогда не смогу привыкнуть к этому. В моей груди словно промчалось стадо слонов, заставляя мое сердце трепетать от яркого потока счастья. И все от одного этого слова.
— Что?
Я ждала, предчувствуя страх от того, что он собирался спросить.
— Мать Скотта постоянно относилась к тебе так, как сегодня?
Мой желудок ухнул вниз, а в горле поднялась желчь. Я опустила глаза и почувствовала, как в его теле нарастает напряжение. Мышцы на его руках напряглись и запульсировали, сжимаясь вокруг меня. В его груди раздалось бессвязное рычание, после чего он отвёл нас подальше от кроватки и зашипел.
— Я никогда не смирюсь с этим дерьмом, слышишь? — Он снова приподнял мой подбородок, заставив встретить его пристальный взгляд. — Никогда. Лучше молись, чтобы Скотт никогда не поступил с тобой так, как его мать. Мне плевать, что он отец Люси и Элая, я выбью ему все зубы, раз уж он мужчина...
— Элайджа.
Он продолжил:
— Я серьезно. Я чертовски зол, что из всех людей именно с тобой разговаривают подобным образом. Ты замечательная мама и потрясающий человек. Я это знаю. И эти ублюдки это знают. У тебя не бывает свободного времени. Твои дети всегда с тобой, если только ты не на работе. Хэдли, ты делаешь все возможное и невозможное.
Его руки поглаживали мои, на глаза навернулись слезы.
Мне нужно было, чтобы кто-то сказал, что я справляюсь. Воспитывать детей нелегко. Бывали дни, когда ты боишься, что у тебя ничего не получается.
— Это должно прекратиться, детка, ты не можешь позволить им унижать тебя при каждой встречи.
Я вздрогнула, еще больше слез и соплей.
— Знаю, — прохрипела я. — Я устала стараться ради них. Люси не хочет ехать к ним, и мне уже несколько месяцев не по себе от мысли, что она остаётся с ними. Мне плевать, сколько чепухи они мне наговорили, с меня хватит. Пока она не захочет повидаться с ними, я не буду прилагать ради них усилий, но я очень боюсь. — Мой голос дрогнул. —Очень, очень боюсь, что они могут попытаться забрать их у меня.
— Все будет хорошо, — хрипло прошептал он. Он вытер мне нос пальцами, не заботясь о том, что прикасается к моим соплям, поскольку в качестве салфетки использовал свою рубашку, а затем обнял меня. — Я знаю, что нет смысла говорить тебе не волноваться, потому что ты все равно будешь волноваться, но поверь, когда я говорю, что тебе не о чем волноваться. Ты отличная мама, у тебя есть работа и жильё.
Элай заворочался в кроватке, и мы оба замерли, ожидая, не проснется ли он. Когда стало ясно, что он просто ворочается во сне, Элайджа взял радионяню и повел меня в главную ванную комнату.
— Пойдем в душ.
Как только мы оказались в дверном проеме, он щелкнул выключателем и исчез за моей спиной. Я слышала, как он закрывал дверь в спальню на случай, если Люси проснется.
От предвкушения я задрожала. Мои пальцы покалывало от желания прикоснуться к нему. Я была в полном восторге от него, когда он, стоя передо мной, стягивал с себя рубашку. Демоны на его коже двигались, а мышцы и сухожилия напрягались. Он был настолько сексуальным, что иногда я думала, что не заслуживаю его. Не помогало и то, что хоть он и был придурком для девяноста девяти процентов населения, я знала, какие знойные взгляды на него бросали женщины. Я замечала это каждый раз, когда мы куда-то выходили.
Он поймал мой взгляд, и на его лице появилась ухмылка.
— Тебе помочь раздеться? — спросил он, расстегивая джинсы.
Я пришла в себя. Быстро моргая и тряся головой, я в замешательстве попыталась стянуть рубашку и джинсы одновременно, чем вызвала смех Элайджи.