Я все прекрасно понимала. Когда он вошел в меня в третий раз, его пирсинг прошелся по моему клитору, и я снова начала парить. Неудивительно, что мое тело не переставало пульсировать в его руках, когда он доводил меня до очередного оргазма. Я вцепилась в его волосы, тело немного сползло по стене, когда я выгнулась дугой и застонала.
Его хватка ослабла. Он крепче прижался ко мне, приподнимая меня, и задвигался, словно дикий зверь, доводя мое освобождение до крещендо. Элайджа застонал, отчаянно ища мои губы, и поцеловал так, словно вынимая из меня всю душу, прежде чем в меня ворвалась его разрядка. На моих и без того пылающих щеках поднялся жар. Я ощущала каждый чувственный толчок его члена, и он заполняет меня так, как никогда не заполнял с презервативом.
Мы целовались и целовались даже после того, как наши тела перестали пульсировать. Он поставил мои дрожащие ноги на пол, и его эрегированная длина выскользнула из меня. Его твердый член покачивался и прижимался к моему животу, снова готовый к действию. Вода была теплой, но когда он оторвал свои губы от моих, стала холодной. Его щеки слегка раскраснелись, губы были глубокого вишневого цвета, а глаза мягкими и затуманенными, когда он смотрел на меня переполненный эмоциями. Все они были связаны с тем, что он любит меня.
Он выключил воду, вытер нас насухо и еще раз проделал это со мной на кровати под одеялом, прежде чем мы погрузились в сон.
_______
Вчера я была смелее. Нервозность вернулась вместе с утренним солнцем.
Но все было хорошо. Элайджа сидел со мной на качелях рядом с родительским домом, пока я набирала номер Скотта, и его рука успокаивающе поглаживала моё бедро, создавая ощущение комфорта и безопасности. Люси и Элай находились внутри, пока я звонила.
Скотт ответил после третьего гудка.
— Полагаю, ты осознала, как глупо вела себя вчера?
Нервозность была забыта. Его ожесточённый тон заставил меня напрячься.
— Нет, Скотт. На самом деле мне нужно тебе кое-что сказать.
— Что же?
— Единственные, кто когда-либо поступал глупо, — это ты и твоя мать.
— Что за...
— Не перебивай меня, — огрызнулась я. — Я устала от того, что ты и твоя семья унижают меня перед Люси. Ты хоть представляешь, как это ранит ее чувства? Как сильно вы, ребята, заставляете ее плакать? Я старалась найти общий язык с тобой и твоей семьей с тех пор, как мы расстались, предлагала тебе оставить Люси на выходные, но ты так и не пришел. Ей всего четыре года, но это не значит, что она не понимает, что ты ее отшиваешь.
— Хэдли!
— Нет, ты не имеешь права расстраиваться. Люси любит тебя, но в последнее время она не хочет с тобой встречаться, и я не собираюсь ее заставлять. Если ты захочешь ее увидеть, я не буду противиться этому, но пока она не будет готова снова остаться на ночь в вашем доме, этого не случится.
— Это, блядь, просто нелепо. Проблема в том, что ты промыла ей мозги.
— Если ты и твоя мамаша не можете вести себя цивилизованно, тогда, полагаю, нам придется обратиться в суд. Они могут заставить твою ленивую... задницу устроиться на работу, чтобы платить алименты.
Элайджа отшатнулся и одними губами произнес «задница», после чего улыбнулся, а я покачала головой, глядя на него.
— Ты что, шутишь? — прокричал Скотт мне в ухо. — Ты только что сказала «задница»? Ты не ругаешься. Что на тебя нашло?
— Мне надоело терпеть подобную незрелость от тебя и твоей мамы. Если вы, ребята, собираетесь продолжать вести себя так ужасно, я тоже могу.
— Тебе прекрасно известно, что я не могу найти работу, пока не закончу учебу, это слишком тяжело! Ты не имеешь права требовать алименты, ведь по твоей вине я их не вижу!
Это было похоже на разговор с кирпичной стеной.
Я вздохнула.
— Забавно, что ты заставлял меня работать полный рабочий день, пока я училась в колледже и была беременна.
— Хэдли!
— Люси любит тебя, но Элай не знает своего отца. Если бы не они... Я хочу быть вежливой, но решать тебе.
Он повесил трубку.
Все напряжение, вызванное телефонным звонком, улетучилось из моего тела, и я облокотилась на спинку качелей. Элайджа притянул меня к себе.
— Ты в порядке? — тихо спросил он.
— Да.
Прошло совсем немного времени, и его плечи начали сотрясаться. Я вытаращила глаза, когда поняла, что вся его грудь вибрирует. Я выпрямилась и увидела, что он смеется.
— Что смешного?
Он гоготнул.
— Ты сказала «задница».
Мои щеки запылали от воспоминаний.
— Ты... Забудь об этом.
Я поджала губы и скрестила руки, опять прижавшись спиной к качелям и сердито раскачивая нас.
— Хорошо, но я не представлял, насколько это будет странно.
Боже, благослови Америку! Он продолжал смеяться.
— Что в этом странного? — пробормотала я.
— Из твоих уст это звучит очень странно и мило, и я не могу воспринимать тебя всерьез. Не ругайся на меня, когда мы спорим, потому что это рассмешит меня, а ты разозлишься ещё больше.
— Как сейчас?
Он откинул голову назад, раскрасневшись, у него перехватило дыхание от смеха.
— Задница.
Он выглядел довольным. Его глаза блестели, лицо светилось, когда он смотрел на меня. Я сделала это с ним. Заставила его ликовать.
Я могла бы заниматься этим всю оставшуюся жизнь и не уставать от чувства, разрывающего мою грудь.
— Ты ведешь себя как это слово, — выпалила я, стараясь не улыбнуться.
— Я люблю тебя, моя маленькая плохая девочка.
Он снова притянул меня к себе.
— Я люблю тебя, — угрюмо произнесла я, хотя улыбалась ему в грудь, когда он прижимал меня к себе.
— Мы справимся. Не беспокойся.
Не ты, а мы, сказал он.
Я обхватила его руками и крепко прижала к себе.
— Как ни странно, я в порядке. Мне просто грустно за Люси и Элая. Я боюсь, что Скотт и его родители будут продолжать в том же духе, пока не станет слишком поздно и в итоге наши дети не захотят иметь с ними ничего общего.
— Если это случится, ты не будешь виновата. — Элайджа вздохнул. — Он и его семья будут в проигрыше, если лишатся этих детей из-за своей мелочности, но у них потрясающая мать, которая может компенсировать сотни мам и пап, и... у них есть я.
— Ты тоже потрясающий.
Он ухмыльнулся, глядя на меня.
— Да я такой, правда ведь?
Я закатила глаза, и в этот момент Люси распахнула дверь.
— Элайджа, дедуля зовёт тебя. Ему нужна твоя помощь.
Элайджа встал.
— Лучше поторопиться.
Как только он скрылся за дверью, я посмотрела на Люси.
— Дедуля его проверяет?
Она пожала плечами.
— Он часто спрашивает об Элайджи. Почему?
Я улыбнулась.
— Ты поймешь в тот день, когда приведешь домой мальчика.
— Мне привести его домой завтра после занятий?
— Нет!
Она сузила глаза, а затем небрежно пожала плечами.
— Пойду посмотрю, что они делают.
Я с улыбкой последовала за ней.
Жизнь прекрасна.
Глава сорок вторая
Элайджа
Четыре года спустя...
— Люси, найди медсестру!
Я в панике затормозил и припарковал машину на стоянке.
— Можешь успокоиться? —Восьмилетняя девочка на девяносто девять процентов состояла из нахальства, в этом не было сомнения. Это был единственный язык, на котором она, похоже, разговаривала. — С мамой все в порядке.
— Она права, — простонала Хэдли, сморщившись от боли и схватившись за свой круглый живот. — У меня еще даже не отошли воды. Не нужно волноваться.
— Ты в порядке, мамочка?
Губы Элая дрожали. Он, вероятно, был на грани истерики, как и я.
— Пойду возьму кресло-каталку, — сказала Люси, выпрыгивая из внедорожника и забегая внутрь.
— Нет, я в порядке. Я смогу сама дойти.
Люси была слишком далеко, чтобы услышать маму.
— Ты не пойдешь. Какой промежуток между схватками? — спросил я, прикладывая ладонь к ее животу.