Прежде, чем я успел придвинуть стул, папин голос прогремел по комнате.
— Всем доброе утро!
Я даже не повернулся в его сторону, когда он занял свое место. А едва поднял глаза от стола и просто смотрел на его руки, когда он взял идеально сложенную салфетку со своей тарелки.
— Я думал, что это будет праздничный завтрак, но утешительный тоже сойдет, — сказал папа, сохранив веселый тон в своем голосе.
Что бы он ни принимал, это было лучше, чем мои антидепрессанты, и я подумывал попросить у него немного.
Мама рассмеялась.
— У нас есть много других поводов для празднования. Мы всегда так делаем. Бог всегда находит способы благословить нашу семью.
Папа положил локти на стол и сложил руки на груди. Я не мог видеть выражение его лица, но его голос все еще оставался бодрым.
— Да, как и тот факт, что Трэй и Моника подарят внучку нашей семье, а вскоре и свадьбу.
— И Трипп вышел из реабилитационного центра, — выпалил Трэй, как будто хотел отвлечь от себя внимание. Я сердито посмотрел на младшего брата. С каких это пор мальчишка хочет бросить меня под автобус?
— Да. Трипп вернулся и, надеюсь, чувствует себя лучше. — Папа положил руку мне на плечо.
Я не хотел смотреть на него. И попытался отвести глаза, но всегда был жадным до внимания и встретил его пристальный взгляд. Может, он и улыбался, но глаза его были холодны. Отдаленные. Он не очень-то обрадовался, что меня здесь не было. Или, возможно, что я был там.
Он убрал руку с моего плеча, и мы все помолились, прежде чем приступить к еде. Они болтали и смеялись, но я не обращал на это внимания. Мне казалось, что я находился под водой, а все остальные — над ней. Я знал, что они разговаривали, и слышал их, но не мог разобрать, что они говорили.
— Трипп?
Папа произнес мое имя несколько раз, прежде чем я наконец услышал и посмотрел в его сторону.
— Да. Извини. Я задумался.
Обычно это означало, что я находился под кайфом, и, черт возьми, мне хотелось бы, чтобы это было так, а не просто исчезнуть в своей собственной голове.
Он одарил меня натянутой улыбкой.
— Я хотел узнать, можешь ли ты отойти со мной в кабинет. Деловой разговор.
Я оглянулся на своих братьев, но они оба опустили головы.
Трусы.
— Ты уверен, что не хочешь поговорить с ними? — я ткнул большим пальцем в сторону этих двоих.
Папина улыбка превратилась в ухмылку.
— Нет, сынок. Только с тобой. Не беспокойся. — Он похлопал меня по плечу. — Это не займет много времени, а потом ты сможешь вернуться к своим братьям и рассказать им все.
Я медленно кивнул.
— Окей.
Я не пытался казаться слабаком, но было что-то в моем отце, что пугало меня до смерти. Не знаю, чего я боялся больше: того, что он скажет, или того, что я всегда был разочарованием, что бы ни делал.
Я последовал за ним по коридору в его кабинет. Комната была похожа на один из тех фильмов пятидесятых годов, где мужчины сидели за гигантскими столами и курили, как дымоход, целыми днями, выглядывая из своих больших окон.
— Садись, сынок. — Папа указал на одно из кожаных кресел напротив своего стола. Он сел в большое кресло за столом, как будто это было какое-то интервью.
— Я постою, если ты не против, — сказал я, пытаясь сохранить хоть какой-то контроль над ситуацией.
Папа кивнул.
— Ладно.
Он поерзал на стуле, а затем сцепил пальцы вместе.
— Как ты знаешь, результаты этих выборов изменят многое в нашей семье, в том числе и ваши с Трэем занятия.
— Да. Думаю, теперь нам придется искать настоящую работу. Не знаю, как я сделаю это с MBA. — Я не смог скрыть сарказма в своем голосе.
Папа ухмыльнулся.
— Трэю предложили работу в городе. Вчера вечером к нему обратился советник, но я ничего не слышал о твоих планах на будущее. Я думал, что дам тебе немного времени после окончания, но прошло уже шесть месяцев, и единственное, чего ты добился — это наполовину выполненная работа для предвыборной кампании.
Думаю, было бы лучше, если бы отец перешел прямо к делу.
— Ну, тогда мне лучше обновить свое резюме и заняться поиском работы.
Он постучал пальцами по столу, один за другим.
— Да. Я сделал несколько звонков. Многие места не слишком рады нанять кого-то с видимыми татуировками, даже если ты хороший сотрудник, который прикроет тату своим костюмом.
Я невольно прикоснулся к чернилам на шее. Мой воротник скрывал большую часть этого, но я знал, что именно поэтому последний банк, в который я обратился, отказал мне. Им было все равно, что я с отличием окончил университет, или что являюсь сыном губернатора в костюме от Армани. Они просто увидели чернила и почему-то решили, что я плохой человек.