Шани прошлась по комнате, остановилась у окна. Иан уже натягивал плащ — весна выдалась холодной, хотя дело шло к Беллетейну, по ночам часто ударяли заморозки, словно мир вокруг никак не мог оправиться после тяжелой болезни. Юный эльф замер на пороге и оглянулся — женщина смотрела в университетский двор под окнами, но, должно быть, едва его замечала, вновь погруженная в свои мысли. Иан постоял еще пару мгновений в нерешительности, но потом решил, что, если не его мудрые слова, то горячее жаренное мясо с густым картофельным пюре точно порадуют Шани.
Во время войны Университет старался жить своей обычной жизнью. Те, кого не призвали на фронт, делали вид, что никакой угрозы нет вовсе, и просторный двор всегда был полон людей. Шани рассказывала Иану, что сражения, происходившие где-то далеко, стали для студентов и профессоров запретной темой — никто не хотел ничего знать о потерях, хотя многие теряли в тех боях близких. Горе и страх были строжайшими табу, неприличными тайнами, которые каждый вынужден был переживать в одиночестве или в очень узком кругу. С радостью и ликованием встречали лишь вести о победах, и тогда имена павших произносили и прославляли, объявляя их героями — один из залов Университета был выделен под своеобразную аллею славы. Там выставляли портреты погибших родственников универсантов, а к лету, по обещанию Ректора, картины должны были заменить мраморные бюсты.
Большой обугленный пень в центре площади с приходом первого тепла выкорчевали, и на Беллетейн на его месте должны были посадить новое дерево — как символ славной победы, но Иан, вернувшийся из охваченной тревожным ожиданием Вызимы, понимал, что до настоящей победы было еще далеко. Фергус, оставшийся в столице, писал ему каждый день, и сообщал, что парламентеров от Саскии королева так и не дождалась. Враг затаился и выжидал, и Темерия, едва хлебнув хмельного меда торжества, спешила протрезветь и не терять головы.
Иан, пряча холодные руки в просторных рукавах серой мантии, прошел через двор, остановился и поднял глаза — Шани все еще стояла в окне, и теперь, когда юный ученик покинул ее, могла наконец дать волю своим чувствам — даже с такого расстояния эльф заметил на ее щеках слезы. Нужно было поторопиться вернуться к ней, но не с пустыми же руками! Иан ускорил шаги и внезапно наткнулся на одного из студентов, едва не сбив его с ног.
— Простите, — юноша отпрянул, стараясь сбросить с себя задумчивость, и понять, что произошло.
— Это вы простите, — произнес знакомый голос, — я просто искал библиотеку — мне нужно вернуть книжку.
Иан открыл было рот, чтобы разъяснить, как найти нужное здание, но внезапно понял, кто стоял перед ним.
— Гусик! — воскликнул он, глядя на друга во все глаза.
Принц, одетый в точно такую же, как на Иане, серую мантию, широко ему улыбался. Он откинул с головы капюшон, тряхнул отросшими белыми кудрями — в Темерии его никто не заставлял коротко стричься, и волосы принца теперь демонстрировали всем, что никто им не указ, и буйно вились во все стороны. Черные глаза — сияли от нескрываемой радости. Юный эльф бросился в объятия друга, все еще не веря, что перед ним был именно Гусик, во плоти — в последнем своем письме принц писал, что военным советам снова нет конца, а вернувшийся с тайной миссии Геральт принес какие-то важные сведения.
— Это правда ты? — Иан, часто моргая, отстранился и посмотрел в лицо Фергуса, — это значит, мирный договор…
Гусик вздохнул и печально покачал головой.
— Наоборот, — сказал он, — готовится новая волна наступлений — войска Темерии переведены в Махакам почти в полном составе, а я получил письмо от отца — к середине лета он надеется ввести нильфгаардскую армию в Венгерберг, чтобы опередить врага. А еще…- друг смущенно отвел взгляд, — а еще он призывает меня в Нильфгаард для коронации. Я возглавлю армию в статусе верховного главнокомандующего — и Императора.
Новости, которые принес Гусик, были волнительными и страшными, но Иан не смог сдержать ехидной усмешки.
— Император Гусик, — поддразнил он, — никогда бы не подумал, что влюблюсь в самого могущественного человека Континента.
— Тебе все шуточки, — Гусик изобразил на лице недовольство, потом снова стал серьезным, — я должен отплыть из Новиградского порта через неделю, чтобы успеть к началу лета занять престол. И…- он настойчиво заглянул Иану в глаза, — и я хотел попросить тебя поехать со мной.
Иан вдруг вспомнил, как прошлой осенью — и так непередаваемо давно — Гусик точно так же просил его разделить с ним пугающее дальнее путешествие, и сейчас у юного эльфа были те же причины ему отказать. Он должен был продолжать учебу, если война не думала заканчиваться, Иану следовало получше освоить искусство целительства, подготовиться к тому, к чему в прошлый раз он оказался совершенно не готов. Иногда в кошмарах он до сих пор видел полную раненных лечебницу святого Лебеды, слышал строгий голос Кейры, велящей убрать пациента со стола — ему уже ничем не помочь — и снова и снова сталкивался с окровавленным, изувеченным лицом папы. Кроме того, была же еще Шани — Иан не мог бросить ее одну, не выполнить клятвы, данной самому себе. Ребенок профессора должен был родиться как раз ближе к середине лета, когда Император Фергус будет вводить свои войска в Венгерберг.
Иан заметил, как, будто услышав его сомнения, Гусик сник и опустил взгляд.
— Я поеду, — решительно кивнул Иан, — конечно, я поеду с тобой. Но мне нужно вернуться не позже Мидаэте.
Фергус, воодушевленный, с готовностью кивнул.
— Я сам прослежу, чтобы тебе выделили корабль — самый быстрый, — заверил он друга, — я ведь Император — я могу.
На свете не было лучшего чувства, чем идти куда-то, сжимая руку Гусика в своей руке — Иану было почти стыдно за то, как легко он забыл обо всех тревогах, оказавшись снова рядом с другом. Если бы их не окружало так много людей, он поцеловал бы юношу, рассказал — а то и показал бы ему, как сильно соскучился. Но пока они вместе занялись обычными делами.
Первым делом юноши заглянули в библиотеку — Гусик привез из Вызимы книгу об артефактной компрессии — эта кража до сих пор тяжким грузом лежала на его совести, и он настоял, чтобы лично отдать ее Хранителю с извинениями. Юноша не учел только одного — за время войны его лицо стало известно всем. Если прежде он мог скрыться, даже несмотря на необычную внешность, смешаться с толпой, то теперь старый Хранитель, едва завидев того, чей портрет торжественно повесили в одном из залов Университета, чуть не лишился чувств. Редания не входила в состав Империи, но граждане ее знали, что без Нильфгаарда войны было бы не выиграть, а юный Фергус был тем, за кем шла спасительная славная армия. Сбиваясь и заикаясь, он приветствовал принца, а на его неловкие извинения лишь затряс головой, готовый подарить Фергусу не только украденную книгу, но и любой фолиант из своей коллекции. Гусик смущенно отказался и попросил Хранителя никому не рассказывать о своем визите.
— Шила в мешке не утаишь, — подтрунивал над ним Иан, когда они шли к столовой, — чтобы сохранить инкогнито, тебе придется снова выкрасить волосы.
Гусик, красный до кончиков ушей, на миг всерьез задумался о такой возможности, но потом с улыбкой покачал головой.
— Может быть, теперь нам в столовой дадут лучшие куски, — шепнул он, смеясь.
Балансируя полными тарелками, мисками и кувшином, юноши поспешили обратно в комнату Шани. Иан предвкушал, как за совместным обедом профессор повеселеет и успокоиться — главное было, следуя университетской традиции, не заикаться о войне. Он ногой подтолкнул дверь и объявил громко: