И вот теперь, когда дело дошло до настоящей серьезной магии, Фергус решил начать насмехаться. Еще бы, ведь заставить воздух сгуститься и излучать свет — это пустяк, а вот древнее заклинание с разрушительными последствиями — такое Иану точно было не по плечу — и никогда не будет по плечу, сколько ни учись. И самое противное, что сам юный маг был полностью согласен с этой оценкой.
— Тогда не стоит и пытаться, — заявил он, подкинул фигурку, и та, прокрутившись в воздухе, упала на покрывало в нескольких дюймах от Фергуса. Тот потянулся и поднял ее, вгляделся внимательно, как пару минут назад вглядывался сам Иан — и с таким же умным видом, будто что-то понимал в артефактной компрессии.
— Вот бы на чем-нибудь потренироваться, — протянул Фергус со вздохом, — чтобы не начинать сразу с этого несчастного. Можно применить эту компрессию на неживом объекте, как думаешь?
Иан раздраженно передернул плечами.
— Откуда я знаю, книга-то у тебя, — бросил он зло, — но я сомневаюсь, что компрессия действует на предметы. Можем попробовать заколдовать тебя, если так хочешь.
Фергус, видимо приняв высказывание Иана на вполне удачную шутку, снова ухмыльнулся, и у юного эльфа внутри все перевернулось от раздражения. После чудесного преображения, которое проделал с Фергусом отец, тот словно приобрел какую-то новую внутреннюю уверенность в себе. Раньше в их компании именно Иан был тем, кто никогда не терял головы и не унывал даже в самых сложных ситуациях. Например, когда, тайно играя в оружейной Императорского дворца, они случайно толкнули выставленные в ряд доспехи разных эпох, и повалили их все, погружая помещение в ужасный хаос. Сейчас же Фергус, казалось, был полон совершенно нелепого, почти оскорбительного оптимизма, в то время, как Иан готов был отчаяться.
— А ты не боишься, что фатальное повреждение моих органов приведет Реданию к очередной войне с Нильфгаардом? — поинтересовался принц, откинув темно-рыжую короткую челку со лба и улыбаясь.
— Никому не будет до тебя никакого дела, — огрызнулся Иан, хотя точно знал, что это неправда, и смерть Фергуса и впрямь могла привести к войне.
От такого несправедливо резкого ответа Фергус опешил, растерянно моргнул, снова посмотрел на статуэтку и пожал плечами.
— Ладно-ладно, не злись, — сказал он примирительно, — если не хочешь попытаться, можем приберечь ее пока, а потом показать придворной чародейке Анаис. Уж она наверняка знает, как его расколдовать.
— Она-то уж знает! — Иан, может, и хотел бы притормозить и прекратить этот странный спор, но уже не мог остановиться. Усталость, досада и бессилие навалились на него неподъемным грузом, и теперь юноше хотелось только огрызаться и язвить, — куда уж мне, бездарю, разобраться с этим, да? Лучше пойдем к мудрой прекрасной чародейке и расскажем ей, как вломились в чужой подвал и украли эту безделушку!
Фергус, казалось, окончательно запутался. Он осторожно отложил фигурку в сторону, отодвинул с колен книгу, встал с кровати и подошел к Иану. Тому стоило больших усилий не отодвинуться — принц сильно рисковал, приближаясь к нему. Юный эльф был сейчас как растревоженный пчелиный улей — тронешь, и закусают до смерти. Но Фергус упорно не замечал настроения друга, и с тупым упрямством лез в самое пекло. Он сел на пол напротив Иана, протянул руки и сжал его ладони. И это была страшная ошибка.
Иан выдернул свои руки из его пальцев, вскочил на ноги и быстро прошелся по комнате взад-вперед.
— Не надо на меня так смотреть! — почти выкрикнул он, наконец остановившись перед окончательно стушевавшимся Фергусом, — мне твоя жалость не нужна, я и сам знаю, что такое заклинание мне не по плечу.
— Иан, да я просто…- Фергус поджал под себя ноги и обхватил отвергнутыми руками свои плечи. Будь Иан в менее взведенном состоянии, напряженный, как слишком сильно натянутая тетива, ему непременно стало бы совестно — друг сейчас выглядел, как верный пес, который подошел за лаской, а вместо этого ему отвесили тумаков.
— Не надо просто! — несло, меж тем, дальше Иана, — мне не нужно твое снисхождение! Ничего мне от тебя не надо, ясно? Прекрати вечно меня нахваливать, если в самом деле в меня не веришь! Вообще — прекрати ко мне липнуть!
Это было уже слишком — Иан и сам это понял. Он замер перед Фергусом и отчетливо увидел, как растерянное выражение сползло с его лица, как слой краски с картины, на которую плеснули растворителем. Выкрашенные брови друга сошлись у переносицы, взгляд карих глаз стал жестким и пугающе-спокойным — Иан видел нечто подобное прежде, когда Император в последний раз разговаривал с теми, кого на рассвете должны были повесить за измену. Обычно задумчивый, мягкий, знакомый Фергус как никогда был сейчас похож на своего отца, перед которым робели даже самые суровые генералы. Но Иан робеть не собирался.
— Я ухожу, — сообщил он резко, не давая Фергусу перехватить инициативу в споре, развернулся и вышел из спальни, крепко хлопнув дверью о косяк.
Уже сбегая по лестнице на первый этаж, Иан начал жалеть о своей вспышке. Фергус был его единственным другом и всегда был на его стороне, и кричать на него совершенно точно не следовало. Но и вернуться просто так юный эльф не мог — он и сам не понимал, почему разговор с принцем так болезненно задел его, и нужно было немного остыть прежде, чем являться к другу с повинной.
В доме это было сделать невозможно — слишком тонкие стены, слишком тесное пространство, в котором, казалось, человек в соседней комнате мог слышать не то что твое дыхание — даже твои мысли. А Иану хотелось уединения. Он не бывал наедине с собой с того самого момента, как корабль «Паветта» покинул порт Нильфгаарда, да и прежде над Ианом постоянно нависала тень сурового наставника, и о настоящем одиночестве и речи быть не могло. Сейчас же он жаждал тишины, и чтобы никто не смотрел на него с надеждой и ободрением.
Несколько лет назад, еще живя с родителями, Иан излазил все окрестности вокруг их дома. Он точно знал, что большая часть зданий по соседству была необитаемой — папа специально выбрал этот район, чтобы вокруг их жилища было поменьше любопытных глаз. И маленький эльф, предоставленный сам себе, беспрепятственно входил в соседние дома, пустые и душные, словно брошенные давным-давно, исследовал их в надежде найти сокровища среди клоков пыли по углам. Самым интересным, что ему удалось найти, была парочка осиных гнезд и какие-то грязные лохмотья, на которых прежде, должно быть, спал неизвестный бродяга.
Сейчас же один из этих домов подходил для Иана идеально. Юноша почти бегом пересек узкую улицу, свернул за угол и остановился перед своим убежищем. Этот дом, внешне почти не отличавшийся от жилища родителей — до того, как отец взялся за его благоустройство — был самым чистым и самым пустынным из всех. Создавалось впечатление, что в этих стенах никто никогда не жил, здесь не было ни брошенной старой мебели, ни даже следов жизни, и в детстве Иану нравилось воображать, что людей, обитавших прежде в этих комнатах, в одночасье перенесло в иной мир вместе со всеми их вещами, а дом остался брошенным, точкой на пересечении миров, и если тронуть в стене нужную доску или наступить на правильную половицу, можно было открыть портал в параллельную реальность, где все совсем другое. Об ином мире Иан сейчас не мечтал — только об уединении.
Он открыл дверь, все еще незапертую, вошел в прихожую — теневое отражение его собственного дома. Здесь было темно и вместо готового горячего ужина пахло пылью и чем-то еще, неуловимо знакомым. С удивлением Иан вдруг понял, что в пустом доме стоял тонкий, почти неразличимый запах сожженного воска, такой же, как в подвале «Алхимии».