Иан в его руках пригрелся очень быстро. Уже через пару секунд он перестал стучать зубами и дрожать, а потом, выдохнув, понемногу расслабился, выпрямился и, что-то пробормотав, прильнул к принцу всем телом, а тому ничего не оставалось, кроме как обнять его крепче. Теперь юный эльф лежал, уткнувшись носом в шею принца, и его горячее дыхание щекотало кожу. Фергус прикрыл глаза, чувствуя, как кровь его устремляется в направлении Нильфгаарда, будь его тело картой Континента, и решил отвлечься мыслями о родине. Они всегда нагоняли на него тоску и сбивали с любого положительного настроя. Можно было припомнить, сколько солдат входило в среднюю хоругвь, и как звали всех командиров элитных частей войск. Еще неплохо было подумать о торжественном параде на открытии Недели Победы, одном из тех помпезных, но невыносимо скучных празднеств, когда Фергус стоял на трибуне рядом с отцом и принимал приветствия бесконечных рядов солдат, марширующих по площади. На третьем десятке колонн принц непременно начинал клевать носом, и держался из последних сил, чтобы не опозорить родителя.
Но сейчас все эти ухищрения совершенно не помогали. Иан дышал глубоко и ровно, и, казалось, совершенно не собирался просыпаться, а Фергус, забыв о том, как холодно было в комнате, думая лишь о том, что друг лежит рядом с ним совершенно голый, чувствовал, что вот-вот подойдет к опасной черте, из-за которой возврата к нормальной жизни уже не будет. Он зажмурился, усиленно вызывая в памяти образы раненных из Императорского госпиталя, который он посещал вместе с матерью. Императрица подходила к койкам отважных воинов, вернувшихся из очередного сражения с силами Скеллиге, брала их за руки, разговаривала с ними мягким всепонимающим голосом, спрашивала, хорошо ли их лечат и не нужна ли им какая-то помощь, а Фергус обычно стоял у нее за спиной, не в силах надолго задержать взгляд на изуродованных лицах и проступающей на повязках крови. Это все еще было бесполезно. Фергус плавно выдохнул и открыл глаза, глядя в потолок, чувствуя, как комок внизу живота сжимается все туже, мешая дышать.
Иан слегка пошевелился, плавно долго выдохнул, и от этого по шее и груди Фергуса прошлась парадом целая хоругвь мурашек, и он едва сдержался, чтобы не застонать.
— Мне так странно, — неожиданно шепотом проговорил Иан, не делая попытки отстраниться от принца. Он, очевидно, проснулся, но положение, в котором эльф себя обнаружил, его, казалось, полностью устраивало. — Гусик, прости…
Фергус хотел было спросить, за что Иан просит прощения, вчера ведь они разрешили все свои противоречия и помирились, но не смог произнести ни слова, дыхания на голос просто не хватало. Эльф же в его руках как-то странно двинулся, то ли пытаясь отодвинуться, то ли наоборот — прижаться теснее. И Фергус готов был выкатиться из-под одеяла на холод или вытолкать из-под него Иана, лишь бы этот невыносимо стыдный момент наконец закончился. Но он не шевелился, млея от горячей истомы, и ругая себя за это последними словами.
— Я, кажется…- Фергус услышал, как Иан сглотнул, снова поерзал, одной рукой скользнул под одеялом куда-то вниз, а потом вдруг отпрянул от друга, вывернулся из его объятий, откинул одеяло и сел на постели, спиной к принцу. На короткий миг Фергус ощутил себя так, словно с той части его тела, где только что прижимался Иан, содрали кожу, и теперь он истекал кровью.
— В чем дело? — каким-то чудом в Фергусе все же нашлись силы задать вопрос, хотя голос был какой-то чужой — глухой, почти придушенный.
— Извини, — худые точеные плечи Иана судорожно вздрогнули. — со мной такое иногда бывает, мастер Риннельдор говорил, что для моего возраста это нормально.
Ничего не понимая, Фергус сел. Беспокойство за друга в нем странным образом победило то, что не могли победить мысли о страшных ранах и скучных парадах. Что если Иану нехорошо? Может, он успел простудиться, лежа без одеяла в ледяном воздухе комнаты? Или вчерашнее вино давало о себе знать?
Иан рывком встал и, как-то неровно ступая, поплелся к сваленной на стуле одежде. Фергус пристально наблюдал за ним, и в момент, когда друг замешкался, стараясь попасть головой в нужную пройму на рубахе, заметил, что та часть его тела, на которую в обычное время он старался вовсе не смотреть, случись им оказаться вместе в дворцовых банях или сбежать ночью поплавать в купальне голышом, сейчас была похожа на исполнительного агента на приеме у Императора. Фергус кашлянул и стыдливо отвернулся. Сам вид Иана его не особенно смутил — скорее то, какая горячая волна радости прошлась по его собственному телу. Радости неуместной, такой, о которой он никогда другу не расскажет, даже под пытками.
— Так холодно, — решил принц сгладит неловкость, разглядывая книжную полку, пока Иан прыгал на одной ноге, натягивая штаны. — Хотя до зимы вроде еще далеко.
— Бедный южный мальчик, — фыркнул Иан, и голос его звучал уже почти нормально, — ты давно не бывал на Севере. Здесь зима может наступить задолго до того момента, когда ей положено. Однажды, говорят, тут пошел снег на Мидаете, хотя, вроде как, это был чей-то неудачный магический эксперимент.
Фергус наконец решился посмотреть на друга. Тот как раз наглухо застегивал на все пуговицы серый дублет с отцовского плеча, но было видно, что юный эльф уже успел взять себя в руки. Принц тоже чувствовал, что приступ миновал. Нужно было, конечно, умыться холодной водой, чтобы окончательно вернуть себе самообладание, но соображать он мог уже совершенно адекватно.
Нехотя Фергус вылез из-под одеяла. Холод мгновенно сковал его, как пыточный ящик, пронзая сотней ледяных игл. Дрожа и подпрыгивая на месте, принц поспешил одеться, но студенческая мантия Иорвета, даже надетая поверх плотной льняной рубахи, не давала достаточно тепла, чтобы согреться. И Иан, похоже, это заметил.
— Идем вниз, — предложил он, — может быть, отец уже приготовил завтрак и растопил печку. Потом найдем тебе что-нибудь потеплее из одежды.
Все еще дрожа, но, возможно, не только от холода, Фергус спустился вслед за другом в кухню.
Здесь царил легкомысленный беспорядок — на столе стояла кружка с недопитым чаем, были разбросаны перья и покоилась открытая на середине небольшая книга. Печка, растопленная, видимо, рано утром, успела уже прогореть и остыть. По всему выходило, что Иорвет поднялся ни свет, ни заря и успел уже уйти в Университет, оставив мальчишек предоставленными самим себе. Иан досадливо цокнул языком.
— Упустили мы его, Гусик, — заметил он очевидное, — а без него нас через пост охраны в Университет не пропустят. Ты-то студент только по одежке, а не по документам.
— Ничего, — Фергус легкомысленно отмахнулся от этой новой проблемы, — как-нибудь просочимся. Можем взять какую-нибудь книгу твоего отца и попросить у стражников позвать его. Мол, без этой книги профессор Иорвет не сможет читать лекцию.
— Это гениально! — просиял Иан, и Фергус почувствовал, как краска бросилась ему в лицо. Друг и раньше хвалил его и даже с восторгом реагировал на некоторые идеи, но за последние дни что-то в отношении принца к эльфу неуловимо поменялось. Может быть, дело было в том, что они почти ни на минуту не расставались, хотя раньше виделись не так часто, как хотелось бы. Или в том, что делили одну постель с тех пор, как покинули Нильфгаард, ведь раньше, если Иан гостил во дворце, он ночевал в гостевой спальне, отдельно от Фергуса. Так или иначе, но теперь принц готов был ловить и коллекционировать, как редких туссентских бабочек, каждую похвалу друга, каждый его восторженный возглас, на которые Иан бывал очень щедр. И с каждым днем эта ситуация усугублялась.
— Тогда торопиться нам некуда, — заявил, меж тем, эльф, — отец будет в Университете до вечера, и мы успеем его перехватить, а во второй половине дня в Библиотеке должно быть гораздо меньше народа, чем с утра. Так что предлагаю позавтракать и обсудить план действий.
Фергус согласно кивнул, и Иан, взявшись за длинную чугунную кочергу, принялся разгребать золу в печи, чтобы заново заложить в нее сухие дрова и разжечь. Принц же открыл дверь погреба, спустился по маленькой лесенке и принялся присматривать жертву для завтрака. Хлеб выглядел немного заветренным, но Фергус все равно его прихватил, и вместе с ним — несколько крупных белоснежных яиц, большой шмат жилистой вареной вырезки и несколько сморщенных груш, которые хранились здесь, похоже, с самого начала лета. Когда сверху раздался удивленный возглас друга, принц едва не выронил свою добычу из рук. В тоне Иана не слышалось испуга — только любопытное изумление. С таким находят не мертвое тело, но красивое стеклышко или редкий экземпляр книги у бродячего торговца.