Принц, однако, поспешил наверх, и, расставив продукты на столе, подошел к Иану. Тот стоял у печи и разглядывал что-то, лежавшее на полу среди хлопьев серой золы. Это был клочок бумаги, обгоревший со всех сторон, маленький и испачканный сажей.
— Что это? — спросил Фергус, хоть и понимал, что глупее вопроса не придумаешь. И Иан констатировал очевидное:
— Записка. Ну, вернее, кусок записки. Похоже, отец собирался ее сжечь, но швырнул слишком далеко в печь, и она сгорела не полностью.
— Посмотрим? — неуверенно поинтересовался Фергус. Все же читать чужие письма, особенно того, кто приютил его под своей крышей, было верхом бестактности. Если Иорвет хотел сжечь эту бумажку, значит, у него были на то веские причины, и двух мальчишек они совершенно не касались.
Иана, похоже, терзали те же мысли. Он пошевелил клочок кочергой, стараясь немного разогнуть его края. На серовато-грязной поверхности проступали оборванные строчки, написанные неровным быстрым почерком.
— Наверно, мы ничего не поймем, — сказал эльф неуверенно, — почти все сгорело…
— Точно, — подтвердил Фергус. Правильнее всего было бросить письмо обратно в печь и заложить свежими дровами — пусть его настигнет та участь, к которой его приговорил адресат. Но вместе с тем, принца охватило вдруг даже не любопытство, а какое-то странное, немного пугающее беспокойство.
И, казалось, Иан снова понимал его без слов.
— Но что, если это от папы? — спросил он решительно, — плохие новости. Или известие о том, что он должен надолго уехать? Это ведь мой папа, я имею право знать, верно? А отец мне ни за что ничего не расскажет.
— Это справедливо, — весомо подтвердил Фергус, хотя оба они знали, что читать письма возлюбленных друг другу еще более постыдно, чем секретные донесения. Но Иан уже принял решение, а принц не собирался его отговаривать.
Со вздохом, будто обстоятельства вынуждали его переступать через себя, юный эльф наклонился, поднял клочок бумаги и отряхнул его от золы. Фергус пристально наблюдал за лицом друга, пока тот вчитывался в неясные строчки, и четко заметил, как любопытное выражение сменилось тревожным. Видимо, новости и впрямь были паршивые — с чего бы еще иначе Иорвету жечь послание?
— Все-таки от твоего папы? — шепотом спросил принц, и Иан отрицательно дернул головой.
— Я не знаю, от кого это, — сказал он таким же шепотом, будто кто-то мог их подслушать, — вот, посмотри сам.
Фергус брал записку из рук эльфа осторожно, словно тот протягивал ему отравленную иглу — одно неверное движение — и можно, уколовшись, умереть. В записке были различимы всего две строчки, но их пугающий смысл был понятен даже из такого скудного содержания. «Университет для людей!» — гласила первая строка, а вторая красноречиво добавляла: «…прочь, грязный выродок!» Фергус отложил бумажку, чувствуя, как во рту появляется неприятный кислый привкус, похожий на предвестники приступа морской болезни. Кто-то угрожал Иорвету, единственному в Университете преподавателю-эльфу. И не нужно было много мыслительных усилий, чтобы понять, от кого именно могло прийти это письмо.
— Значит, твой отец знает о тех заговорщиках, — заметил Фергус тихо, думая о том, что после записки неплохо бы вымыть руки, такое противное чувство охватило его от ее прочтения.
— Заговорщиках? — растерянно переспросил Иан, но потом его брови взлетели вверх, — ты прав, Гусик, как я сам сразу не понял. Думаешь, те люди, что жгут свечи в подвале Алхимии, угрожают ему? Но почему тогда ни папа, ни отец, ничего не делают с этим?
— Может быть, это было первое письмо, — пожал плечами Фергус, — или пишут вовсе не они, хоть и маловероятно.
Иан некоторое время молчал.
— Вчера, когда я ушел, — начал он, немного подумав, — я залез в один из заброшенных домов по соседству. И видел там точно такой же стол, как в том подвале.
Фергус удивленно моргнул — это было уже очень серьезно.
— Ты осмотрел комнату? — быстро спросил он.
— Нет, — покачал головой Иан, — я хотел сделать это вместе с тобой. Ты заметишь то, что я пропущу, так что куда я без тебя.
Фергус решительно сжал кулаки.
— Ну так пойдем, осмотрим ее! — предложил он, забывая о холоде, голоде и смущении. Они с Ианом снова стояли на пороге приключения — на этот раз, правда, на первый взгляд оно казалось очень уж неприятным.
Иан помедлил.
— Нет, — возразил он, — думаю, в тот дом мы можем залезть и вечером. Сначала давай разберемся с компрессией. Мы не знаем, когда вернется папа, и когда нас отправят дальше в Вызиму, и второго шанса проникнуть в Университетское хранилище у нас может и не быть.
— Ты прав, — согласился Фергус, — тогда не будем тратить время на завтрак? — он бросил унылый взгляд на сиротливо стоявшие на столе продукты.
— Ну уж нет! — решительно возразил Иан, — на голодный желудок у нас ничего толкового не получится.
Ели они быстро, не потрудившись даже соорудить толковые бутерброды, просто откусывали от буханки хлеба и куска мяса с разных сторон. Потом Иан быстро выпил два яйца, а Фергус, который терпеть этого не мог, и дома почти устраивал истерики, лишь бы их не есть, последовал его примеру. Яйца были склизкие, совершенно безвкусные, и, допивая второе, Фергус почувствовал, что его сейчас стошнит. Но нельзя было показывать другу своей трусости, и он упрямо прикончил яйцо и удержал завтрак в себе.
Из дома они вышли, закутавшись в тяжелые меховые плащи, найденные в родительской спальне, а от стремительной ходьбы согрелись окончательно. С неба сыпалась колючая снежная крошка, а улица под ногами за ночь стала звеняще-скользкой, но юноши спешили, не обращая на это внимания. Сегодня Иан обходился даже без вежливых приветствий каждому встречному, похоже найденная записка здорово подзадорила его, и он несся вперед, как гончая по следу.
У самого моста, ведущего к воротам Университета, юноши, однако, притормозили.
— Вот зараза! — вскричал Иан, воздевая руки к небу.
— В чем дело? — Фергус удивленно посмотрел на друга, не понимая причин его порыва — они ведь почти пришли…
— Книга! — возопил Иан, — мы забыли книгу!
У Фергуса внутри все оборвалось. А ведь и правда, они так спешили выйти из дома, что у них абсолютно вылетело из голов взять хотя бы ту книжку, что лежала брошенной на столе. Это было так невероятно глупо, что впору было рассмеяться — или зарыдать в голос.
— И что теперь делать? — осторожно спросил Фергус, — идем обратно?..
— Ну, а что нам остается! — раздраженно бросил Иан.
Юный эльф осмотрелся по сторонам, и неожиданно его лицо просияло.
— А, может, и не понадобится никуда идти! — воскликнул он, хватая друга за руку. Тот, проследив за его взглядом, увидел, как к ним медленной усталой походкой, понурив плечи, приближался беловолосый высокий эльф, лицо которого было принцу знакомо.
— Это же Эренваль, — проговорил он и тут же перехватил удивленный взгляд Иана.
— Откуда ты его знаешь? — шепотом спросил друг.
— Он ведь сын твоего учителя, — ответил он, — советника моего отца. Я его с детства помню. Он постоянно крутился во дворце, когда Риннельдор прибывал на советы к Императору, слонялся с грустным видом и блокнотом и зарисовывал все, что видел. Однажды я с ним даже заговорил — мне стало его очень жалко. Он выглядел таким одиноким и несчастным, потерянным каким-то… А он подарил мне свой блокнот. — Фергус ухмыльнулся воспоминаниям, — можно сказать, я благодаря ему начал рисовать. У него в блокноте были такие замечательные рисунки, и я решил, что должен научиться этому.
Иан улыбнулся, но потом слегка нахмурился.
— Что, если он узнает тебя? — спросил он также шепотом, но потом возразил сам себе: — Нет, ты же теперь совсем другой человек, мой милый Гуус. Идем скорее, пока он не ускользнул.
Они догнали Эренваля у самого входа на мост, и тот на оклик Иана обернулся нехотя, словно не был уверен, что в самом деле услышал чей-то голос. Усталый мрачный взгляд прозрачно-голубых глаз скользнул по лицу юного эльфа, потом остановился на Фергусе, и внезапно брови Эренваля дрогнули. Он выпрямился, расправил плечи, а потом церемонно поклонился.