— К двери, — скомандовал Иорвет, — скорее, пока потолок не обрушился!
Они не успели сделать и пары шагов. Одно из окон вдруг с оглушительным звоном лопнуло от жара, ночной воздух ворвался в комнату, и перед ними взметнулся высокий столб огня. Отец, шедший чуть впереди, вскрикнул и отшатнулся, но не выронил своей драгоценной ноши. Иан буквально поймал его, удерживая от падения. Отец прижимал свободную ладонь к лицу и неразборчиво стонал. Похоже, его обожгло волной жара, и он потерял ориентацию в пространстве. Юный эльф прижал его к себе, почти взвалил на плечо, помогая идти дальше, но очень быстро обнаружил, что путь к двери отрезан. Пол под ними, полыхая, проваливался, и добраться до выхода оказалось невозможно. Удерживая отца, не перестававшего тяжело стонать, Иан бросился было к разбившемуся окну, но новая волна жара обдала его, заставляя рубаху на нем затлеть. Выхода не было. Весь дом погружался в беспощадное пламя, и юный эльф вдруг с кристальной четкостью осознал — вот она, смерть. Они так и погибнут здесь, сожранные огнем и чужой ненавистью, сгорят ради неведомой вещицы, которую Иорвет продолжал упорно прижимать к груди. А прибежавший с подмогой Фергус будет звать друга, искать его, но найдет лишь обгорелые останки, когда дом наконец потушат. Это был бесславный и глупый финал его слишком короткой и бесполезной жизни. Он не смог спасти ни себя, ни отца, и теперь уже было слишком поздно об этом жалеть.
И неожиданно на место отчаяния пришла шальная мысль — а что если попробовать открыть портал? Пусть он не получится, пусть их разорвет внутри скрытого пространства перехода — такая участь была куда приятней их нынешней судьбы сгореть заживо в собственном доме. Одна рука Иана все еще была занята — он придерживал отца, который перестал стонать, но, вроде бы, потерял сознание от боли и дыма. Но сейчас это было неважно — юный маг помнил нужное заклинание лучше собственного имени — столько раз он произносил его, столько раз мастер Риннельдор поправлял неверные звуки в его произношении, столько раз юноша просчитывал и выстраивал магическую сигнатуру и сплетал нити энергии. Но сейчас для четкого расчета не было времени. Он выдохнул заклинание, вложив в эти слова весь оставшийся в легких воздух, повел рукой, всеми силами стараясь представить место, где одни должны были оказаться — мощенная брусчаткой улица перед домом. Та самая, где Иан, прижимаясь к папиной груди спиной, впервые взглянул на этот дом — тогда еще неприметный и скучный, лишь временное место обитания, пока судьба не увела бы их дальше.
Глубоко вдохнуть Иан больше не мог. Он зажмурился в последнем трусливом сомнении, и в следующий миг взмахнул свободной рукой, услышал, как, побеждая треск и гул пламени, завибрировало пространство перед ним, а потом, без единой мысли в голове, не в силах больше сделать ни вдоха, шагнул вперед.
Юный эльф упал на камни мостовой, споткнувшись о неведомую преграду, и тяжелое тело отца рухнуло рядом с ним. Иан лежал, приходя в себя, всего пару мгновений — ровно столько ему понадобилось, чтобы осознать, что он все еще жив — его сердце продолжало биться, и теперь он даже снова мог дышать. Дом продолжал полыхать в нескольких шагах от него. Оранжевые языки пламени, вырываясь из окон первого этажа, лизали стены снаружи, а внутри, за окнами спальней, все уже было красно от жара. Дом было не спасти — это было совершенно понятно. Но Иана сейчас это не волновало. Он поднялся на ноги, покачиваясь, ухватил отца за плечо и потянул его в сторону. Иорвет был снова в сознании, но никак не реагировал на старания сына, только стонал и шептал что-то на Старшей речи.
Им удалось отойти на несколько шагов, подальше от опасности, и Иан наконец усадил отца на мостовую и присел на колени перед ним.
— Ты ранен? — спросил он, протягивая руку к лицу Иорвета. Тот дернулся, избегая его прикосновения и не в силах опустить собственную ладонь. — Отец! — прикрикнул Иан, — дай посмотреть.
Плечи Иорвета болезненно дрогнули.
— Я ничего не вижу, — пробормотал он едва разборчиво, — я ничего не вижу.
Иан почувствовал, как по спине его прокатилась ледяная волна. Он знал, как отец беспокоился о целостности единственного оставшегося глаза, и это было, конечно, неудивительно. Он боялся птиц, даже если те не собирались на него нападать. Он старался поменьше читать, если в помещении было слишком темно. И теперь, похоже, произошло самое страшное — страшнее даже, чем, если бы Иорвет сгорел в кухне собственного дома. Он был слеп.
— Дай посмотреть, — Иану хотелось расплакаться от отчаяния, убежать прочь, спрятаться от этой беды, обрушившейся на них, перечеркнувшей все, что имело значение прежде. Но юный эльф понимал, что хотя бы один из них с отцом должен был сохранять самообладание. — Пожалуйста. Дай посмотреть.
Иорвет мгновение колебался, и Иан ощутил вдруг себя таким маленьким и никчемным, бесполезным и жалким. Он смертельно перепугался того, что увидит, если отец все же отнимет руку от лица. Юноша видел его старый шрам много раз — Иорвет никогда особенно его не прятал, и в этом увечье не было ничего страшного. Таким отец был всегда, сколько Иан себя помнил. Он знал, как тот лишился глаза, и эта история, пусть трагическая, давно успела стать легендой, которую Иорвет рассказывал хоть и неохотно, но с легкой долей жестокой иронии. Но теперь увидеть настоящее свежее увечье, пустую обожженную глазницу, пугающие следы пламени на родном лице, было по-настоящему оглушительно страшно. Иан сглотнул. Отец убрал руку.
Кожа на его щеке и виске была воспаленно-красной, словно он слишком много времени провел на солнце, но ожоги не казались такими уж тяжелыми. Веко было как-то неестественно опущено, и Иан с ужасом заметил, что длинные ресницы отца обгорели и осыпались, а от густой брови осталось лишь несколько волосков. Но все это было сущей ерундой — ожог пройдет, скорее всего, даже следа не останется, ресницы отрастут, а вот…
— Открой глаз, — Иан не просил, а приказывал тоном строгого целителя, проверяющего правильность ведения лечения. И Иорвет повиновался. Веко дернулось вверх неохотно, словно его свело спазмом, и полностью открыть его у отца сперва не получилось. Белок глаза оказался совершенно красным, испещренным густой сетью лопнувших сосудов. Зеленая радужка побледнела и выцвела, будто подернулась густым дымом, и зрачка в ней было не разглядеть.
— Не так уж страшно, — бодро сообщил Иан, хотя внутри у него все пылало от ужаса не меньше, чем их дом за спиной, — глаз на месте.
— Я ничего не вижу, — повторил Иорвет, словно это были последние слова, которые он помнил. Мысли лихорадочно скакали в голове у юного эльфа. Все последние недели он только и делал, что читал труд Раффара Белого, вникал в строчки, заучивал чары, но до практических занятий они с мастером Риннельдором так и не дошли. Но снова, как и в горящей кухне, юношей вдруг овладела уверенность. Хуже не будет. Они с отцом уже были за гранью опасности, и теперь любое решение было лучше бездействия.
— Закрой глаз, — на этот раз Иан говорил мягко. Лицо отца — потерянное, опустошенное — на миг исказилось, будто он готов был заплакать, но эльф подчинился. Снова опустил обожженное веко, и юный маг, стараясь вызвать в памяти все свои знания, почерпнутые из мудрой книги, аккуратно прижал его пальцами. Нигде на прочитанных Ианом страницах не было сказано, как лечить обожженные глаза, но он решил импровизировать. Юноша помнил чары, восстанавливающие ткани после обморожения — видимо, Раффару Белому чаще приходилось лечить тех, кто замерзал в снегах, чем попавших в пожар. И если заменить в этом заклинании одно-единственное слово, мог получиться нужный эффект. Иан сосредоточился, заставил магическую энергию из окружавшего их воздуха собраться вокруг его пальцев, пропустил ее через свою кожу, а потом направил отцу под веко, шепотом проговорил заклинание.
Тишина вокруг двух эльфов сгустилась, отодвинув прочь гул пламени догоравшего дома, шаги и голоса спешащих по улице людей, которых, видимо, вел Фергус, даже стук сердца Иана. Магия засочилась из его руки, проникая в чужое тело, как дым в комнату, заполняя его за считанные мгновения. А потом вдруг все закончилось. Иан почувствовал, как у него закружилась голова, а из носа на верхнюю губу засочилось что-то теплое и солоноватое. Он уронил руку и отстранился, стараясь не дать себе потерять сознание от усталости, сосредоточив свой взор на лице Иорвета.