Тот медленно, как-то опасливо поднял веко, и на этот раз в этом движении не было судорожной неуверенности, как прежде. Иорвет моргнул, потом еще раз, сфокусировал взгляд на Иане — и юноша увидел, что радужка снова потемнела и выглядела почти нормально, лишь немного смазанной и мутной.
— Иан, — прошептал отец, и, услышав собственное имя, юноша наконец позволил себе погрузиться в темноту беспамятства.
Он пришел в себя в чьих-то заботливых объятиях. Разлепив тяжелые веки, Иан увидел над собой взволнованное лицо Фергуса. Заметив, что друг приходит в себя, принц улыбнулся, и на мгновение его объятия стали крепче. Юный эльф, повинуясь разлившейся в груди секундной нежности, пополам с радостью, прильнул к нему и уткнулся носом в грудь друга. Тот погладил его по волосам, ничего не говоря, прижался щекой к макушке Иана и облегченно выдохнул. На долю секунды, пока длилось это знакомое объятие, можно было поверить, что ничего не произошло, что все это был лишь очередной тревожный пророческий сон юного мага, и теперь нужно было лишь проснуться и предупредить отца о грядущей беде. Но реальность была жестока.
Иан неохотно освободился из рук Фергуса и сел, огляделся. В небольшом отдалении целая группа людей перекрикивалась, туша догоравший дом. Рядом, в паре шагов, сидел Иорвет, и женщина, в которой юноша со спины узнал Шани, осматривала его лицо.
Опираясь на руку принца, Иан медленно поднялся и, прихрамывая — не от ран, а от смертельной усталости — подошел к ним ближе.
— Как он? — вопрос этот нужно было задать, хотя юноша совершенно не хотел слышать ответ. Тот мог оказаться слишком страшным — его самодельное заклинание сделало только хуже, выморозило глаз отца напрочь, и теперь ему уже нельзя было помочь…
— Ожоги на лице и на руках, возможно, небольшое отравление дымом, — не оборачиваясь, ответила Шани четко, будто докладывала командиру о проведенном штурме.
— А глаз? — сорвавшимся голосом спросил Иан.
Шани молчала несколько проклятых секунд, и юный эльф уже чувствовал, как сердце в его груди замедляет ход, готовое остановиться.
— Легкий ожог роговицы, — ответила целительница наконец, — но, учитывая общее состояние, травма должна была быть гораздо, гораздо хуже. Удивительное везение.
— Это не везение, — проговорил вдруг Иорвет хрипло, — это Иан. Мой сын спас меня.
Юноша почувствовал, как две пары изумленных глаз устремились на него. И Фергус, и Шани, казалось, взглянули на юного эльфа и впервые увидели в нем настоящего мага. И он готов был обрадоваться, что его действия помогли отцу, но слабость лежала у Иана на плечах тяжелым душным воротником, забирая, приглушая все чувства. Он покачнулся, и принцу пришлось снова придержать его. Шани тревожно поднялась, но Иан лишь отмахнулся.
— Я устал, — пробормотал он, — займись отцом…
Он с трудом запомнил, как они добрались до дома Шани. Вероятно, Фергус всю дорогу чуть ли не тащил Иана на себе, помогая переставлять ноги. В небольшом теплом помещении, где они наконец оказались, пахло точно также, как в кабинете профессора в Университете — крепким чаем, целебными травами и спиртом. Переступая порог, Иан уже почти полностью пришел в себя, хоть у него все еще слипались веки, но теперь он мог идти сам, лишь слегка опираясь на локоть друга. Шани тут же повела Иорвета наверх, скомандовав Фергусу заняться Ианом, будто принц уже не раз бывал в ее доме и ассистировал профессору. Удивительно было видеть, как собранно и четко вел себя друг, от его обычной легкой нерешительности не осталось и следа, а в руках появилась невиданная прежде твердость. Даже убедившись, что Иан держится на ногах вполне самостоятельно, он довел его до маленькой хорошо протопленной кухни, усадил на скамью за стол, и только после этого отпустил.
Юный эльф ничуть не удивился, увидев в комнате Эренваля. Вид у того был немного потрепанный, словно его только что выдернули из постели, но, увидев приход мальчишек, он поднялся со своего места и, не говоря ни слова, набрал воды в большой медный чайник и поставил его на огонь.
Иан сидел за столом, лениво наблюдая за тем, как Эренваль и Фергус вместе разливали чай по большим кружкам и расставляли на столе конфеты из запасов Шани, и чувствовал, как постепенно бледнеет, отступая, слабость. И на ее место приходит иное, глубокое, удушливое, парализующее чувство запоздалого ужаса. Он чуть не погиб. Чуть не сгорел заживо. Чуть не потерял отца. Дом, в который он всегда мог вернуться, был уничтожен. Не в силах побороть липкую, кислую, как приступ тошноты, волну, он уронил голову на грудь, вздрогнул и разрыдался.
Когда Фергус бросился к нему, Иан отодвинул его руку, потряс головой, не в силах справиться с душившими его рыданиями, и друг, вместо того, чтобы приставать с расспросами, молча подвинул юноше кружку с горячим чаем. Эльф вцепился в нее, чувствуя, как жар согревает ледяные ладони, и наконец смог свободно выдохнуть. Фергус сел рядом с ним, почти касаясь его плеча своим, а Эренваль устроился напротив.
Стараясь выровнять дыхание и перестать позорно всхлипывать, Иан сделал несколько мелких коротких глотков. Чай оказался крепким — даже немного слишком. Похоже, кто-то щедрой рукой плеснул в него какое-то снадобье на основе спирта. Но эта смесь помогла Иану окончательно взять себя в руки.
— Простите, — коротко икнув, проговорил он, — я в порядке.
— В порядке, как же, — покачал головой Фергус, — я видел, что стало с домом. Как вы выбрались оттуда почти целыми и невредимыми?
— Я открыл портал, — пожал плечами Иан, — но не то чтобы отец остался невредимым. Ему обожгло лицо, и его глаз…
— Но ты вылечил его! — в тоне Фергуса сейчас не звучало обычного для него немного преувеличенного восхищения, из-за которого юноши однажды даже повздорили. Он говорил совершенно искренне, просто констатировал непреложный факт.
— Надеюсь, — только и смог ответить на это Иан, чтобы снова не разрыдаться. Произошедшее пока плохо укладывалось у него в голове, и он боялся, что, стоит получше задуматься об этом, все внутри него снова перевернется, и тогда уж он точно задохнется от страха.
— Мой отец неплохо тебя обучил, — вдруг вмешался в разговор Эренваль, — ты ведь учишься у него сколько? Четыре года? Должно быть, Император в тебе не ошибся, когда передавал тебя ему в ученики. Ты действительно очень талантлив.
В этой милой домашней обстановке, среди ароматов чая и трав, за потертым деревянным столом обычно надменный и отстраненный эльф смотрелся сейчас удивительно гармонично. Он был одет по-простому, словно это был его дом, а юноши оказались в нем нежданными гостями, и Эренваль не успел переодеться. Белоснежные волосы были встрепаны и примяты с одной стороны, лицо казалось слегка заспанным, а на нижней губе Иан с удивлением разглядел маленькую алую отметину, будто кто-то в порыве укусил его — юноша иногда видел такие же следы на лице у папы. По всему выходило, что Эренваль оказался в этом доме совсем не случайно. Но вместе с тем, тон он сохранил величавый и ровный, с привычными легкими нотами заносчивой гордости, даже несмотря на присутствие принца в комнате.
— Твой отец так, видимо, не считает, — Иан пожал плечами, — за все эти годы, что я учусь у него, он ни разу толком меня не похвалил.
Эренваль усмехнулся.
— У отца был всего один ученик, которого он действительно хвалил, — ответил он, — много лет назад. И, видимо, похвалы его действовали так хорошо, что тогдашний Император Фергус велел завербовать этого ученика в Нильфгаардскую разведку. Мой отец был в ярости, но не мог не подчиниться. А позже тот тип окончательно растоптал его сердце, когда сперва стал служить Узурпатору, а потом, как я слышал, и вовсе стал агентом какого-то другого королевства. Что с ним стало потом, я не знаю, но после него отец долго не брал учеников. Ты — первый за последние десятки лет.
Ничего подобного, конечно, мастер Риннельдор ему не рассказывал, и сейчас Иан выслушал эту историю и готов был разразиться сотней любопытных вопросов, но внезапно раздался крепкий стук во входную дверь, и, не дав Эренвалю ответить, в кухню ворвался папа. За ним следом легкой, почти танцующей походкой шел ведьмак Ламберт.