К лаборатории Знающего лекарь подходил с тяжелым сердцем и мутной головой. Мастер Риннельдор, эльф на службе Императора, был самым надежным источником алхимических субстанций. Регис не доверял торговцам, особенно заморским. Те норовили обмануть, подмешивая в чистую киноварь, квебрит или нигредо толченые самоцветы или, того хуже, стекло, чтобы получить побольше выгоды. Риннельдор же всегда был чист на руку и точно узнавал, какой товар самый лучший. Кроме того, в отличие от прочих придворных магов, он не испытывал к Регису ни ревности, ни раздражения. Срок их знакомства уже можно было исчислять даже не десятилетиями, и Риннельдор относился к тем Знающим, которые действительно много знали. Именно Регис посоветовал назначить его учителем первого за много лет эльфского ребенка-Истока.
Но, несмотря на все свои достоинства, Риннельдор обладал отвратительно тяжелым характером, который, правда, Региса лишь забавлял, а вот юному ученику, должно быть, причинял массу неудобств. Потому, собираясь наведаться к нему, лекарь прихватил с собой бутылку настойки из тысячелистника — терпкого, очень крепкого пойла, всегда приводившего мастера Риннельдора в благодушное настроение.
Нажав на нужный камень, развеяв иллюзию глухой стены, Регис вошел в неприметный дом из серого кирпича, внутри оказавшийся куда более просторным, чем могло показаться снаружи — вверх, в лабораторию мастера Риннельдора вела широкая винтовая лестница. Из этого своего убежища Знающий выходил редко, обрекая на подобную участь и своего ученика. Мальчик дневал и ночевал в чародейской башне между библиотекой, лабораторией, открытой площадкой для тренировок и крохотной спальней-кельей, и не было ничего удивительного в том, что то и дело стремился сбежать на волю. Мастер Риннельдор сперва страшно злился на это, сокрушался, что парнишка совершенно не в состоянии контролировать свои желания, расхлябан и не собран, но потом, усилиями Региса лишь отчасти, начал относиться к этим побегам снисходительней — даже завел в своей лаборатории стационарный портал и расположил кристалл-активатор на не слишком очевидное, но доступное место. Теперь, по крайней мере, мальчик мог сбегать, не рискуя попасть в магическую ловушку на выходе. В какой-то степени, сказалось и то, что юный ученик был лучшим другом единственного сына Императора, и Риннельдор считал такое знакомство чрезвычайно полезным. Он, как и многие в Нильфгаарде, искренне полагал — или даже пророчествовал — что юный Фергус рано или поздно займет трон отца, а сделать своего ученика главным императорским советником — это ли не мечта каждого учителя?
Острый слух вампира уловил за дверью лаборатории голоса, и Регис остановился, не спеша стучать. Мастер Риннельдор, судя по периодическим помехам, разговаривал с кем-то по мегаскопу. Едва ли с Императором — тот был слишком занят — но Регис все равно не хотел мешать. А вот послушать — хотел чрезвычайно. Любопытство ученого часто путали с профессиональным интересом шпиона.
— Ты меняешь королей, как модница наряды, — голос Риннельдора звучал устало, почти вымученно, словно он по сотому разу разъяснял что-то своему подопытному бельчонку. — Продаешь свою верность по дешевке. Впрочем, я знал, что так и будет, когда ты только обратился к магии Огня.
— А ты продал свою верность тем, кто держит тебя за полезного слугу, жалкого аптекаря и удобного раба, — усмехнулся незнакомый певучий голос, — Прошло так много лет, но ничего не изменилось, мастер.
— Я говорил тебе тогда, и повторю снова, — проглотив его высказывание, откликнулся Риннельдор, — я присягнул на верность тому, кто спас меня, и останусь верен своей присяге и его потомкам. Хотя такие категории тебе, должно быть, не ведомы.
— Мне ведомо куда больше, чем ты можешь представить, учитель, — возражал голос, — ты, запертый в этой пыльной башне, привязанный за ногу, как охотничий сокол, не в силах познать, что такое настоящая магия — и настоящая сила.
— Это пустые разговоры, Яссэ, — ответил Знающий, — ты связался со мной, чтобы спеть мне старую песню? Я знаю, что ты служишь тому, что на данный момент кажется тебе победителем, но исход будет таким же, как прежде. Я помог тебе избежать казни в прошлый раз — и это было последнее предательство, которое я совершил.
— Только потому что ты спас меня тогда, я и пришел теперь, — ответил незнакомец, — и не с предложением, а с вестями.
Мастер Риннельдор надолго замолчал, и вместе с ним напрягся и Регис, прислушиваясь.
— Я слушаю, — наконец выговорил Знающий.
— Я принес известия от твоего сына Эренваля, — мягко проговорил собеседник, — я видел его в Венгерберге и, конечно, сразу узнал. Он выглядел таким подавленным и потерянным — отвергнутый отпрыск, отлученный от отеческой мудрости. Я хотел заговорить с ним, но не стал, решив лишь понаблюдать для начала.
— Эренваль свободен появляться, где ему вздумается, — ответил Риннельдор, но Регис знал, что сын Знающего являлся в том или ином месте не просто так, а лишь по приказу Императора. Эренваль, не состоявшийся ни как маг, ни как алхимик, служил Эмгыру иначе. Он не был шпионом в полном смысле этого слова. Сын Риннельдора представлялся ученым, исследователем и путешественником, и фактически был скорее наблюдателем, чем агентом — точнее, агентом нового типа, продуктом мирного времени. Всегда на виду, он не скрывал ни своего лица, ни личности, не обладая дипломатическим статусом, эльф представал глуповатым бездельником, на которого люди смотрели с неизменным предубеждением, и он умело пользовался этим отношением, добывал сведения, недоступные обычным шпионам — научные разработки, полезные связи, новые концепции — все то, что разведке было неинтересно, но влияло на баланс сил в мире. Эренваль был безобидным и неинтересным, и оттого — чрезвычайно полезным Империи.
— О, безусловно, — подтвердил, меж тем, незнакомец, — и моя королева с радостью приняла его при дворе, не зная, кто он такой и кому служит.
— Эренваль — подданный Империи, но он ей не служит, — возразил Риннельдор, и это была чистейшая ложь, — ты пришел, чтобы рассказать мне о его здоровье? Благодарю за известия.
— Я пришел, чтобы спросить, знаешь ли ты, как в Аэдирне теперь казнят вражеских шпионов? — почти пропел собеседник, и, не дав Риннельдору ответить, закончил: — их сжигают на кострах. Как прежде люди, которым они служат, сжигали наших ни в чем не повинных братьев.
— Значит, ты пришел угрожать мне? — все также устало и безразлично поинтересовался Риннельдор, но Регис слишком хорошо его изучил, чтобы не расслышать в его тоне тяжелую тревогу.
— Я знаю, что ты уподобишься своему первому хозяину, Императору Фергусу, и будешь спокойно смотреть, как пытают и проклинают твоего сына, — голос незнакомца вдруг растерял всю свою певучесть, зазвенел, как вороненная сталь, не сглаженный даже треском помех, — я просто хотел взглянуть тебе в глаза, учитель, и поблагодарить за то, что ты спас меня, как не спасешь Эренваля.