— Ты можешь спасти его? — Иан не задумывался над тем, что говорит, он решил выбросить все карты на стол, понимая, что ничего не теряет, раз уже оказался в ловушке. В этом новом раунде игры в правду или вызов, он собирался потребовать от мага и того, и другого.
— Спасти? — Яссэ был по-настоящему удивлен, даже заинтригован, — Зачем? Ты едва знаком с ним, я знаю это.
— Неважно, — Иан тряхнул головой, — ты сказал, что тебя волнует только магия, и короли для тебя лишь те, кто берет в аренду твою верность. Эренваль ничего не значит ни для Саскии, ни для Анаис с Аддой, ни для Эмгыра. Но я прошу тебя, спаси его. И я приму твое предложение.
Яссэ фыркнул.
— В обмен на мою услугу ты просишь меня об еще одной? — переспросил он — не споря, лишь уточняя, — хорошо, что ты учишься не на торговца, дитя.
Иан упрямо сжал кулаки и продолжал пристально смотреть на Яссэ. Тот под его взглядом вдруг снова расхохотался.
— Милый Иорвет, ты — само воплощение энергии Огня, как жаль, что я не пришел к тебе раньше! — заявил он, — хорошо, как скажешь. Я спасу его, хотя ты заблуждаешься — он куда более важная фигура на доске, чем ты можешь представить. Но ради тебя, ради этого взгляда, я готов на этот гамбит.
С того момента они встречались почти каждый день. Иан ждал, что Яссэ предложит ему прочесть какие-нибудь книги или расскажет об особенностях огненной сигнатуры, но тот предпочитал практику теории. Они говорили — но об отвлеченных вещах. О грядущей войне — и Яссэ смеялся над ней, над людьми, слишком размякшими за время долгого мира, над эльфами, снова готовыми напороться на прежние заградительные колья, над новым поколением магов из Бан Арда, низведших искусство магии до банального ремесла убийств. Иан злился на него за презрительный тон, за резкие суждения, за надменность, и, когда злоба его готова была выплеснуться через край, Яссэ разжигал в своих руках пламя и передавал его Иану на ладони. Юноша старался не кричать от боли, но учитель велел ему не сдерживать криков — посреди леса, куда они выбирались, или в старом пыльном склепе их никто не мог услышать. Яссэ лечил его страшные ожоги мягкими прикосновениями — и они сходили бесследно.
Он говорил о Виенне, поведал юноше, как та, немного выпив, путаясь в словах, рассказывала ему об Иане. Как, слушая о результатах слежки, становилась молчаливой и замкнутой, ни с кем не желая разговаривать. Как оправдывалась перед ним после наполовину проваленного задания в лесу. Уже ранив ведьмака, эльфка тогда узнала сына и позорно бежала с поля боя, оставляя за собой слишком очевидный след, по которому ее отряд позже выследили и уничтожили. Яссэ описал следы кровавой бойни очень подробно, перечислил по именам всех павших бойцов. Их было четырнадцать, и они сражались до конца. И Иан в полном смятении, не зная, что думать и чувствовать, готов был наброситься на него с кулаками или расплакаться, как маленький мальчик. Яссэ заставил его пройти сквозь разложенный высокий костер, и, глотая слезы, юноша ощущал, что огонь почти не причинял ему боли.
Лишь на исходе месяца, когда Иан чувствовал, что подошел к какой-то опасной грани внутри себя, Яссэ наконец обучил его нужной формуле. Прощаясь с юношей тем вечером, маг опустил ему на плечо тяжелую теплую руку и улыбнулся.
— Я выполнил то, что обещал тебе, — сказал он почти нежно, заглянув Иану в глаза, — это заклятье заберет у тебя все силы — ты очень юн для такого сложного волшебства. Потому сегодня тебе понадобится источник чистой энергии, той, что мощнее ненависти и боли, на которых ты учился. Я не говорю об истинном Предназначении — для этого в твоей жизни еще слишком рано. Но если ты просто влюблен в кого-нибудь, самое время признаться.
— Это заклятье не убьет меня? — с подозрением спросил Иан, хотя прекрасно понимал, что в его вопросе не было никакого смысла. Он уже сделал выбор, и отступить уже не мог, — или Ламберта?
— Стал бы я тратить столько времени ради банального убийства, — хмыкнул Яссэ, — ступай, дитя. И обещаю тебе — мы еще встретимся. Врагами или соратниками — решать тебе.
— Помни о своем обещании! — успел выкрикнуть Иан до того, как Яссэ открыл для себя портал — и тот с широкой улыбкой кивнул.
Пробираясь в ту ночь тайными переходами в спальню Фергуса, Иан никак не мог отделаться от этого простого слова, брошенного Яссэ будто невзначай. Предназначение. Юный эльф шел ему навстречу, ничего больше не боясь.
Первым, что увидел Иан, вынырнув из горячей бездны забытья, было папино лицо. И только по этому он понял, что провел без сознания несколько дней, хотя для него самого прошло лишь несколько мучительных минут. Не приходя в себя, юный эльф видел все то, о чем рассказывал ему Яссэ, обучая. Война предстала перед ним, как огромная шахматная партия, где люди и эльфы, фигуры по разные стороны доски, уничтожали друг друга, сводя игру к эндшпилю, в котором не оставалось победителей. Он видел, как умирали все, кого он знал — как Иорвет сгорал, окруженный пылающими книгами в бескрайней библиотеке. Как папа получал одну отравленную стрелу в грудь за другой. Как надувалась, багровея, шея задыхающегося Фергуса. Как ведьмаки вместе с Цири отбивались от полчищ безликой тьмы — и терпели сокрушительное поражение. Как Анаис стояла одна с обнаженным мечом против огромного чудовища, похожего одновременно на дракона и кейрана. И над всем этим был он — Иан, в простом одеянии путника, освещенный, словно солнечными лучами, отблесками собственной магии. Огонь был в нем, и он сам становился Огнем. Единственный спаситель, или карающий клинок — все зависело лишь от его слова.
На папином лице проступала густая щетина, хотя обычно он брился каждое утро, даже в путешествиях. Его глаза — усталые, покрасневшие от лопнувших сосудов — смотрели с почти отчаявшимся вниманием, и, когда юноша поднял веки, человек улыбнулся, одним махом стирая в сознании Иана следы недавнего видения.
— Очнулся, — сказал Вернон Роше, будто ни к кому не обращаясь, но над его плечом тут же возник Иорвет — такой же усталый и взволнованный. На отцовском лице еще были видны легкие бурые следы ожогов, но единственный глаз смотрел пристально и прямо, как обычно. Иан невольно вспомнил вдруг, как, пытаясь исцелить его, собрал дуновения горячего воздуха вокруг своей ладони. В ту ночь он совершил целых два чуда — и то, что подарил ему Огонь, было вовсе не самым главным.
— Мальчик мой, — Иорвет оказался у края его постели, словно перенесся магическим путем, перехватил все еще слабую руку Иана и сжал ее так крепко, что у юноши едва кости не захрустели. — ты меня слышишь?
Иан хотел ответить, но в горле нещадно свербело. Он прикрыл глаза, но понял, что этот жест только напугает родителей, и поспешил снова распахнуть их.
— Пить, — выдавил юноша из себя.
Стакан с водой появился в папиной руке словно из ниоткуда. Отец помог ему приподняться и придерживал за затылок, пока юный эльф жадно пил, проливая половину на себя. Когда живительная прохладная жидкость иссякла, Иорвет снова помог ему улечься.
— Ламберт? — разговоры все еще давались Иану с трудом, будто он одним коротким заклятьем выжег себе горло, как едкой кислотой.
— Жив, — подтвердил папа. Он отставил стакан в сторону и присел на противоположный край кровати. Иан понял, что находился в регентской спальне — в кровати, в которой ни разу не спал.
— Нас вызвала Йеннифер, — отец теперь улыбался, перебирая пальцами волосы Иана, и глядел на него, словно не мог насмотреться, — связалась с Ректором по мегаскопу. Что ты тут устроил? Я думал, у ведьмы глаза лопнут от злости.
— Пришлось призвать на помощь Геральта, — подтвердил папа, — она так кричала, что в Третогоре было слышно. Но мы так и не поняли, что ты натворил.
— Кроме того, что спас ведьмака, — закончил за папу отец с нескрываемой гордостью, потом показательно нахмурился и добавил: — не стоит так больше делать, пока не научишься контролировать силу. Ты был в горячке три дня.
— Простите, — Иану хотелось податься к ним навстречу, чтобы оба родителя обняли его и долго не отпускали, позволяя поверить, что все вокруг происходило на самом деле.
— О, Иан, — отец, склонившись к нему, коснулся губами его лба, — у тебя все еще небольшой жар, и тебе нужно еще поспать.