Иан явно ожидал от него каких-то иных слов — Фергус подметил это со злорадным удовлетворением. Впервые по-настоящему поверил, что действительно сможет справиться с собой и забыть Иана.
— Мне разрешили подышать воздухом, — юный эльф отвел глаза в сторону и еще больше понурил плечи.
— Смотри — не простудись, — это было лишь проявлением пустой, установленной правилами, вежливости, Фергус снова мысленно себя похвалил за то, что даже мысли обнять и согреть Иана в нем не мелькнуло. — Я пойду — у меня примерка.
Иан снова вскинул на него взгляд.
— Гусик! — он протянул руку и ухватил принца за локоть. Тот опустил глаза на ладонь эльфа, и Иан вынужден был разжать пальцы.
— Фергус, — четко выговорил принц, — меня зовут Фергус.
Весь остаток дня походил на скучную пьесу, которую принц — ведущий актер на сцене — отыграл уже столько раз, что реплики успели потерять всякий смысл. Он выдержал примерку, не отвечая на причитания портного, который твердил, что к новому цвету фергусовых волос свадебный камзол совершенно не подходит — будто раньше он смотрелся идеально.
Закончив с этим, Фергус зашел к Цири — сестра сидела над какими-то донесениями, и едва взглянула на него, когда он вошел. Дела на восточных границах обстояли плохо — прежде мелкие стычки в лесах, превращались в полномасштабные короткие сражения, и становилось очевидно, что без вмешательства нильфгаардской армии Темерии и Редании больше не обойтись. У противников было одно несомненное преимущество перед силами людей — они сражались яростно, без оглядки, не жалея собственных жизней, словно не чувствуя страха и боли.
— Я подумала было, не нажрались ли они скеллигских грибов, — сокрушалась Цири, откинув от себя очередную бумагу, — но нет — похоже, дело в чистом глупом энтузиазме.
— Не таком уж и глупом, если он помогает им победить, — заметил Фергус. Он не хотел сейчас вчитываться в донесения, хоть и без того было ясно — ничего хорошего в них не написано.
— А хуже всего то, что в городах все чаще вспыхивают восстания среди оседлых нелюдей, — Цири встала из-за стола и потянулась, хрустнув суставами, — они снова устремляются в леса и сбиваются в организованные отряды. Только на этот раз их снабжают продовольствием и оружием, это больше не какие-то оборванцы, вынужденные греться об собственные светлые идеалы. Теперь — это идеалы и махакамская сталь. Похоже, придется отправить Роше и его людей в самый центр этого пожара. Без его опыта там не обойтись.
— Это опасно? — тихо спросил Фергус, хотя вопроса глупее сложно было придумать. Цири невесело усмехнулась.
— Самоубийственно, — ответила она коротко.
Избавиться от навязчивых мыслей об Иане, когда принц вышел от сестры, стало совершенно невозможно. Фергус малодушно радовался, что новость о том, что отца его придется направить в самый эпицентр разраставшейся войны, предстояло принести юному эльфу не ему. Мать Иана умерла всего месяц назад, и юноша до сих пор с болью вспоминал, каким бесцветным и опустошенным стал тогда друг — а ведь он был почти не знаком с Виенной. Потеря же того, кто растил его всю жизнь и любил юношу больше всех на свете, могла оказаться смертельной. Фергусу не хотелось и думать, что он сам бы чувствовал на его месте — даже если война охватит весь Север, родители принца останутся далеко от опасных границ. И тот факт, что самому ему предстояло командовать войсками в Темерии, отчего-то безнадежно мерк перед этим страхом. В собственную гибель было гораздо сложнее поверить.
Первым, что он увидел, войдя в свою спальню, был Иан. Юный эльф сидел на кровати, скрестив ноги, устроив на коленях знакомую книгу Раффара Белого, и, когда Фергус переступил порог, отложил ее и выпрямился. Серая рубаха, купленная перед отъездом из Оксенфурта, и подогнанная точно по фигуре Иана, сейчас висела на нем мешком. В мутном свете единственной свечи лицо юноши казалось еще более измученным и худым, чем днем — темные тени очерчивали выступающие скулы, заострившийся нос и залегали под усталыми глазами, блестевшими, словно у Иана вновь поднялась температура. Распущенные черные волосы разметались по острым плечам, и выглядели тусклыми и сильно поредевшими. На короткое мгновение Фергусу показалось, что он застал в своих покоях призрак того, кто был его другом.
— Фергус, пожалуйста, не уходи! — заговорил Иан прежде, чем принц успел открыть рот — хотя тот не знал, что именно должен был ему сказать. Собственное имя болезненно резануло слух. Юноша опустил руки и не двинулся с места. Эльф, видя, что Фергус не собирался немедленно сбегать, подался вперед, — я хотел только поговорить с тобой, — начал он, — а потом, если захочешь, уйду и больше не буду тебя беспокоить.
Фергус молчал. Он знал, что именно хотел сказать ему Иан, словно нашел и прочел шпаргалки, которые эльф для себя приготовил, и чувствовал, что готов был не поверить не единому слову бывшего друга. В извинениях, объяснениях, уговорах не осталось больше никакого смысла.
Юный эльф отложил свою книгу и попытался слезть с постели, но пошатнулся, ухватился за столбик, чтобы не рухнуть на пол, и остался сидеть на краю, свесив ноги. Босые щиколотки погрузились в ледяной сквозняк, и Фергус видел, как медленно синела от холода бледная кожа. Но Иан больше не двигался.
— Я знаю, что подвел тебя, — заговорил он, и пальцы его скомкали покрывало, — и ты никогда не сможешь простить меня или снова начать мне доверять. Но я подумал, что должен рассказать тебе о своем решении.
Фергус скрестил руки на груди. Он запретил себе предполагать, что услышит, запретил встречаться с Ианом взглядом — такое испытание могло оказаться ему не по силам.
— Я решил вернуться к изучению целительства, — немного помолчав, заявил Иан и осекся — словно, произнеся вслух, понял, что новость была слишком незначительной, чтобы тратить на нее дыхание, — я поговорил с Кейрой — она возьмется меня учить, пока я буду оставаться в Темерии. Отец рассказал ей, как я вылечил его глаз от ожога, и чародейка сказала, что у меня есть нужные задатки.
Юный эльф все еще не говорил ничего особенного — Фергус поймал себя на том, что ждал от него гораздо большего, судьбоносных откровений, задушевных слов, может быть, отчаянных признаний. Но Иан будто зашел к нему просто обменяться последними известиями, немного поболтать перед сном.
— Я думаю вернуться в Оксенфурт к началу весеннего семестра, — продолжал Иан, — отец договорится, чтобы Ректор принял меня вольным слушателем на факультет к Шани. Там не изучают магию, но зато я смогу много узнать о травах, анатомии и аптечном деле — для целителя изучить азы очень важно. Кейра сказала, что я начал не с того конца.
— В Оксенфурт? — с невольным удивлением переспросил Фергус, — а как же мастер Риннельдор?
Иан слабо улыбнулся.
— Я вернусь к нему, когда пойму, что выучил достаточно, чтобы принимать его знания, — ответил он, — мастер Риннельдор пытался построить дом, не осушив болота, конечно, у него ничего не вышло.
Фергус хмыкнул, и тут же мысленно отвесил себе пощечину — еще не хватало смеяться над глупыми сравнениями и портить собственный неприступный образ.
— Если начнется война, Университет распустят, — сказал он и сглотнул неожиданно горькую слюну. Слово «если» было больше не уместно.
— Тогда я отправлюсь на фронт, — Иан произнес это так легко, будто сообщал, что хотел выпить чаю в зимнем саду, — моих нынешних умений должно хватить для помощи полевым медикам. Я умею останавливать кровь и лечить ожоги.
К горлу Фергуса подкатил тугой холодный ком — Иан не рисовался и не врал, он спокойно и прямо рассказывал о своих планах. И в том, что он станет им следовать, можно было не сомневаться. Юный эльф пришел не поговорить — он пришел попрощаться.
— Я хотел попросить только об одном, — Иан наконец перехватил взгляд принца, и он на этот раз не смог отвернуться, — Может быть, когда-нибудь, не сейчас — но хотя бы через несколько месяцев или лет — ты сможешь снова стать моим другом?
Пересекая комнату, Фергус чувствовал, что понял наконец, о чем говорила ему госпожа Йеннифер. Все планы, которые он выстраивал в своей голове, все упрямые важные решения, вся уверенность в собственных силах, рушились — и Фергусу было этого ни капли не жаль.