Роше пожал плечами.
— Мне плевать, — ответил он, но Регис заметил, что Геральт тоже посмотрел на командира очень пристально. Ведьмак не был ни слепым, ни глупым, и знал Роше слишком давно, чтобы не замечать его необъяснимой молодости, но, видимо, никогда о ней не спрашивал. Ламберт был первым, кто решился напрямую задать этот животрепещущий вопрос.
Остаток вечера прошел в пустых и оттого таких приятных разговорах. Ламберт, решивший, видимо, напиться до беспамятства — только чтобы доказать самому себе, что все еще на это способен — рассуждал, что после войны собирался бросить все, забрать Кейру и уехать куда-нибудь на юг. Скопленных денег ему хватало на небольшое поместье, и Геральт предложил приятелю выкупить соседнюю с Корво-Бьянко винодельню. Идея Ламберту так понравилась, что он принялся немедленно сочинять название для своего будущего имения, а потом заявил, что намерен разводить коз и научиться рыбачить без использования бомб.
— Вот бы еще завести кого-то, кому можно было бы передать эти познания, — вздохнул он, готовый, похоже, пьяно разрыдаться на плече у Геральта.
— В Сен-Себастьяне, рядом с Боклером, есть сиротский приют, — внезапно вмешался Регис, — думаю, ты мог бы усыновить кого-то из тамошних воспитанников.
Ламберт просиял. Такое простое решение, похоже, не приходило ему в голову, и остальные поддержали его в этом благородном намерении.
— Может, и мне кого-нибудь усыновить, — задумчиво проговорил Роше, — Иан уже совсем взрослый, и занимается вещами, в которых мы с Иорветом нихрена не понимаем, а уповать на внуков еще слишком рано. Правда, хрена с два Иорвет примет чужого ребенка, особенно человека.
— Жаль, он не баба, — сочувственно сказал Ламберт, — или ты. Тогда и на войну идти не пришлось бы — знай себе, рожай малюток Роше одного за другим.
— Было бы неплохо, — мечтательно ответил Роше.
— Я мог бы помочь тебе изловить джинна, — заявил вдруг Геральт уверенно, — они, конечно, твари мерзейшие, и желание твое выполнят через жопу — причем, возможно, в прямом смысле, но попытка — не пытка.
Роше неожиданно сурово сдвинул брови.
— Нет уж, хватит с меня сомнительных желаний, — заявил он, — сам себе джинна лови — Йеннифер твоя спит и видит, как бы завести ребеночка. Сперва чуть моего не похитила, теперь нацелилась на девчушку Эмгыра.
Геральт серьезно кивнул и как-то сразу сник, а Регис попытался сложить все сказанное воедино, но понял лишь, что интерес чародейки к маленькой принцессе теперь становился понятней. Что ж, ей предстояло нешуточное соперничество за ее сердце с Детлаффом, и алхимик не знал, на кого ставить в этой борьбе.
Вернулись во дворец они только к рассвету. Ламберт уже не держался на ногах, и Геральт, мужественно дотащивший друга на закорках, передал его из рук в руки разгневанной Кейре.
— Пойду, — сказал он Регису и Роше, — расскажу Йеннифер о приюте в Сен-Себастьяне, чем черт не шутит.
— Удачи, — буркнула на прощание Кейра, — в этот час и когда ты в таком виде, Йен будет самой приятной собеседницей на свете.
— Да уж, друг, — Роше покачнулся и похлопал Геральта по плечу, — может, переночуем на конюшне? К моей гарпии сейчас тоже лучше не соваться.
Наблюдая за этой нелепой, но такой живой сценой, впору было забыть о терзавших Вызиму тревогах. Регис, на которого алкоголь совсем не оказывал действия, подумал даже, что неплохо бы разыскать Детлаффа и побеседовать с ним — ничего не спрашивая, просто убедиться, что с другом все в порядке.
Следующий день — накануне королевской свадьбы — стер приятные воспоминания о прошедшем вечере, как дотошная хозяйка пыль с мужниных орденов. Регис понимал, что так ничего и не смог толком разузнать, а личность Роше, казавшаяся все более приятной, оставалась раздражающе загадочной. И ничего больше не оставалось, как продолжать слежку. Регис решил проникнуть в покои командира, осмотреться там в надежде обнаружить что-нибудь полезное.
Сперва, однако, он счел необходимым выполнить вчерашнее намерение и навестить Императрицу. Здесь, окруженная незнакомцами, оставленная мужем и детьми, она оказалась в полном одиночестве, и Регис был единственным, с кем Рия могла бы поговорить.
Он застал ее в кровати, хотя время близилось к полудню. Дома, в Нильфгаарде, Императрица не любила залеживаться в постели, если это не была постель ее супруга. Сейчас же она выглядела усталой и бледной, словно вовсе не спала. Регис, нахмурившись, подошел к ее ложу и присел на край.
— Ваше величество, — начал он участливо, — если вы больны, я мог бы помочь вам. Почему вы не послали за мной раньше?
Рия слабо улыбнулась.
— Я не хотела беспокоить вас по пустякам, — ответила она, — в моем положении утреннее недомогание — в порядке вещей.
Регис посмотрел на нее удивленно — за всеми навалившимися на него важными делами, наблюдениями и тревогами, за выходками Детлаффа, за планами будущих сражений и бесполезной слежкой, он не заметил признаков, теперь казавшихся такими очевидными. Рия — опытный стратег не на поле боя, но в обычной жизни — кажется, нашла путь к собственной победе. Она мечтала убедить супруга оставить трон и обратить все свое внимание на нее одну — и теперь, похоже, у Императрицы были на руках железные аргументы.
Регис улыбнулся ей в ответ.
— Что ж, я все равно могу приготовить для вас необходимые снадобья, которые помогут справиться с тошнотой и слабостью, — сказал он.
Рия протянула ему руку, и лекарь, немного удивленный, сжал ее пальцы — впервые за все время их знакомства Императрица смотрела на него и не видела инструмент спасения Эмгыра. Регис словно вдруг предстал перед ней собственной персоной — друг, а не слуга. И он рад был ответить Рии взаимностью.
— Если мы уедем из Нильфгаарда, вы ведь останетесь с нами? — спросила она, — я доверяю жизнь своего ребенка только вам, Эмиель.
— Разумеется, — поспешил он заверить ее, и Императрица удовлетворенно прикрыла глаза. Потом, вдруг вздрогнув, снова посмотрела на Региса.
— А что с процедурами Дани? — спросила она, — вы все еще сможете брать мою кровь? Я уже не так молода, как семь лет назад, и, боюсь, это может навредить…
Регис нахмурился. В словах Рии был смысл, и он понимал, что не мог больше лгать ей.
— Думаю, Ваше величество, — со вздохом проговорил он, — ваша кровь больше не понадобится, — и на ее испуганный взгляд, лекарь покачал головой и сжал ее пальцы сильнее, — не волнуйтесь. Я говорю лишь о том, что нашел иной — более надежный источник материала.
Он рассказал ей всю правду — кроме участия Детлаффа в операциях над Литой — в том числе и о запрете Эмгыра. Рия слушала его внимательно, не перебивая, и наконец, величественно расправив плечи, заявила:
— Если правда то, что Лите это не вредит, и вы следите за ее состоянием, я не вижу причин отказываться от ее крови. Мне ваши процедуры шли только на пользу. А что до Дани, — она снова улыбнулась — на этот раз с легкой хитринкой, — я беру его на себя. Ни о чем не тревожьтесь.
Из покоев Императрицы Регис выходил с легким сердцем. Одна из его проблем была волшебным образом решена, и он не мог не радоваться такому удачному исходу. Но фоне неминуемого торжества смерти, появление новой жизни казалось немыслимым, непостижимо важным событием, дающим надежду, что не все еще кончено. Регис дал себе слово — так же, как Детлафф, пусть по собственным неведомым причинам, ставший стражем для Литы — он сам будет оберегать нерожденного ребенка Рии, дитя-надежду.
Но у него оставалось еще одно незаконченное дело.
Покои Роше, которые тот, ничего не смущаясь, делил со своим эльфом, оказались одной из самых просторных и богато обставленных комнат во дворце — Анаис не пожалела усилий, чтобы расположить названного отца со всеми удобствами. Здесь царил легкий вальяжный беспорядок, и Регис, окинув взглядом брошенную на полу рубаху, забытую на кровати книгу, заложенную гусиным пером, кружку с недопитым чаем на подоконнике, ощутил легкий укол смущения. Он вторгался на чужую территорию, куда путь посторонним был закрыт. Сюда, казалось, не допускались даже слуги — может быть, по прихоти Иорвета. Его присутствие здесь ощущалось в каждой чуждой помпезной обстановке детали. Вернон Роше был поборником строжайшего порядка, и только рядом со своим возлюбленным забывал о педантичности, позволял тому устраиваться так, как эльфу хотелось, не мешая свободе его духа. Регис прошелся по комнате, чувствуя, что больше ничего здесь не найдет, завернул за высокую резную ширму.