Вода в большой медной миске была еще теплой, и на поверхности ее собралась мутная мыльная пленка — привычке бриться каждое утро Роше не изменял даже с тяжелого похмелья. Регис аккуратно коснулся кончиками пальцев сафьянового чехла с бритвенными принадлежностями, тронул раму небольшого зеркала — и тело его вдруг пронзила резкая оглушающая боль. Он отпрянул, едва сдержав удивленный вскрик, уставился на неприметный предмет, стараясь проморгаться и не решаясь больше взять его в руки.
В следующий миг алхимик почувствовал, что в комнате он больше не один. Должно быть, вернулся Иорвет — зашел за брошенной книгой. Регис попытался расплыться туманом и скрыться — и не смог двинуться.
Незнакомец в ярком желтом кафтане стоял у него за спиной — он отражался в маленьком мутном стекле. Регис, не в силах даже прикрыть веки, не сводил с него глаз. У человека было приветливое, привыкшее к улыбке лицо, черная, аккуратно подстриженная бородка — и совершенно темный, непроницаемый взгляд.
— Как приятно, — сказал он мягким певучим голосом, — видеть результаты своих трудов.
Регис наконец смог повернуться и оказался с незнакомцем лицом к лицу. Такой мощи, такой пугающей незнакомой магии он не ощущал ни разу в жизни. Человек мог бы сравниться с одним из Древнейших, но обладал совершенно иной природой. Ничего похожего Регис прежде нигде не встречал. Незнакомец улыбнулся, отступил на шаг и церемонно поклонился.
— Мое почтение, Эмиель Регис, — сказал он, — позволь представиться — Гюнтер О’Дим, скромный торговец зеркалами.
Регис попытался что-то сказать, но человек, перехватив его мысли, ответил раньше.
— Я давно хотел поглядеть на тебя, убедиться, что контракт с моей стороны был исполнен качественно. Я ведь всегда держу свое слово.
Алхимик все же смог сбросить с себя мучительное оцепенение, хотя это отняло у него, казалось, остатки сил.
— О чем ты говоришь? — спросил он, всем своим существом понимая, что не хочет слышать ответа на свой вопрос.
— Твой друг никогда тебе не рассказывал? — Гюнтер печально покачал головой, — Какая жалость, ведь мы могли познакомиться гораздо раньше. Он так просил за тебя, был так убедителен, что я никак не мог ему отказать.
Регис понимал, как жалко прозвучало бы очередное растерянное «Что?», и собеседник продолжал без лишних вопросов.
— Когда он нашел тебя в замке Стигга, твой спутник был безутешен, — Гюнтер покачал головой, — ваша природа не позволяет вам умереть до конца, но чародей выполнил свою работу на славу — думаешь, Детлаффу хватило бы собственных сил, чтобы так быстро воскресить тебя, буквально собрать по молекулам? И я решил помочь ему — ведь больше всего на свете я люблю истории о любви, которые заканчиваются счастливо.
Регис слушал, не веря своим ушам — Детлафф очень мало рассказывал о том, что произошло, когда он нашел то, что осталось от друга, и как именно ему удалось вернуть его к жизни, а сам алхимик, как Эмгыр, никогда не интересовавшийся подробностями процедур, если они приносили результат, не потрудился разузнать детали.
— Мы заключили сделку, — продолжал незнакомец, и Регис с ужасом понимал, что он говорил чистую правду, — и в обмен на твою жизнь Детлафф отдал свою верность. Он поклялся служить женщинам из императорского рода — ты так старался спасти одну из них, пусть бы у прочих был надежный защитник.
Сианна относилась к роду Императора — вспомнил вдруг Регис, и служба ей едва не сгубила Детлаффа. И теперь его верность была отдана еще одной женщине с кровью вар Эмрейсов в жилах. Теперь алхимик узнал след темноты, который носила в себе Лита — сама девочка тут была ни при чем. Все дело было в Детлаффе и его сделке.
— Прошу, не суди его слишком строго, — услышав его мысли, попросил Гюнтер, — я никому не желаю зла, и к тебе пришел с белым знаменем мира. Одно твое слово, милый Эмиель, и война, которой ты так боишься, никогда не начнется. Ты можешь спасти сотни тысяч жизней — включая жизнь того, чей секрет раскрыл в этой комнате. Ты не дашь погибнуть ни славному Гусику, ни Анаис, ни Цирилле за которую так болит сердце твоего друга. Одно слово — и все будет кончено, не начавшись. За очень скромную плату.
Предложение было таким заманчивым — внутренний голос шепнул Регису, что, заключив свой договор, Детлафф, может, и попал в ловушку, но теперь от его клятвы была несомненная польза. Лита была избалованной, немного вздорной и капризной, но семян настоящего зла, как в Сианне, в ней не чувствовалось. Она могла вырасти прекрасной женщиной — такой же отважной, как Цири, такой же умной и отзывчивой, как Фергус, и Детлафф, в силу своего опрометчивого решения, обязан был защищать ее от множества окружавших ее семью врагов — какой в этом вред? Незнакомец был прав — до сих пор Регис ни за что бы не упустил возможности остановить войну, не дать случиться всем ужасным смертям, о которых он говорил, никогда не увидеть горя в глазах Геральта, не застать Рию плачущей над телом сына, не взглянуть в мертвое лицо Вернона Роше. Одно слово — и все будет кончено.
Но темнота в глазах Гюнтера О’Дима была слишком глубокой, слишком непроглядной и страшной — а Регис знал толк в темноте.
Он слабо качнул головой.
— Что ж, — торговец печально развел руками, — как тебе будет угодно, я не люблю навязываться, и прихожу, только когда действительно нужен. Но я хочу, чтобы ты запомнил — если тебе понадобится моя помощь, я рядом, я услышу тебя.
Регис не помнил, как выбрался из покоев Роше, и как быстрой тенью пронесся по дворцу, незримый, но пугая встречных слуг и стражников. Наконец остановившись, он вспомнил вдруг давние слова Детлаффа. Друг давал ему разрешение — можно сказать, просил убить Литу, если его связь с ней начнет становиться болезненной. Конечно, спутник едва ли тогда говорил всерьез, но теперь Регис готов был выполнить его просьбу, не задумываясь. Лита была еще слишком мала, чтобы характер и желания ее вызывали тревогу, но алхимик пообещал себе, как раньше обещал оберегать другое дитя, что станет следить за принцессой очень пристально, чтобы не упустить момента, когда тьма в ее сердце начнет брать верх.
Он нашел принцессу в покоях госпожи Йеннифер. Чародейка не держала дверь запертой магией, и Регис смог легко просочиться в комнату. Лита сидела на высоком стуле перед большим зеркалом, а Йеннифер неторопливо расчесывала ее блестящие черные кудри.
— Что за ужас эти темерки, — возмущенно сокрушалась девочка, — никто не носит ни красивых причесок, ни длинных платьев с оборочками! А Кейра еще и сказала, что это не модно. Как могут выйти из моды оборочки?
— Это полнейшая чушь, — согласилась Йеннифер, пряча нежную улыбку, — Но зато мы с вами, Ваше высочество, будем самыми нарядными на свадьбе.
— Думаешь, прилично затмевать своей красотой невесту в день ее свадьбы? — серьезно спросила принцесса, и чародейка уверенно кивнула.
— Мы не виноваты, что они сделали свой выбор в пользу солдатских роб и коротких стрижек, верно? — она взяла со столика тоненькую кисточку, обмакнула ее в черную тушь и принялась подводить глаза маленькой принцессе. Лита довольно улыбалась, подставившись под ее умелые руки.
— Расскажи мне еще об этой школе, — немного помолчав, попросила девочка, — как она называется?
— Аретуза, Ваше высочество, — мягко напомнила госпожа Йеннифер.
========== Иан: Клятвы и обещания. ==========
Поладить с Кейрой оказалось еще сложнее, чем с мастером Риннельдором. Иан, умудренный четырехлетним опытом, не боялся подобных трудностей, но чародейка, в отличие от Знающего, была несдержанной и резкой в суждениях, быстро раздражалась и начинала язвить. И юный эльф, в очередной раз пытаясь сконцентрироваться и зачерпнуть силу сразу из двух стихийный источников — воздуха вокруг и стакана воды на столе — начал понимать, как чувствовал себя Фергус, когда Анаис учила его драться на мечах. Королева и ее советница были удивительно похожи — обе они ждали от учеников немедленных успехов и насмехались над провалами, не жалея чужих чувств. И Иан, мысленно держа перед собой недостижимый идеал терпеливого упорного Гусика, никогда не бросавшего оружия, старался изо всех сил.