Разом стряхнув с себя сон, Иан вскочил на ноги. Он и забыл, что накануне они с Фергусом приняли решение окончательно сорвать покровы со своих тайн, и посвятить в них Императрицу. И принц явно был настроен очень решительно — отважившись, он боялся передумать, случись ему промедлить. Юный эльф тоже подскочил к окну — снег был рассыпчатым, как крупная мука, и таким холодным, что от него немедленно заныли пальцы. Но юноша старательно растирался им, уже почти не чувствуя рук, изгонял из своего тела последние остатки хмеля.
Следом за снежной ванной, юноши быстро умылись и привели себя в приличный вид. Гусик аккуратно пригладил вьющиеся белые волосы, начал бороться с одним особенно бунтарски настроенным завитком, но быстро капитулировал. Ради встречи с матерью, принц не пожалел всех душистых притирок и масел, которые она снарядила ему с собой, и, выходя из комнаты, благоухал на весь коридор. Иан тоже причесался и оставил отросшие волосы свободно лежать на плечах. К ароматным снадобьям он прибег лишь самую малость — впрочем, богатых летних запахов меда, роз и леса после дождя им и так хватило на двоих.
Фергус начал свой путь уверенно, гордо вскинув голову, но, чем ближе юноши подходили к покоям Императрицы, тем бледнее становилась его отвага. У самой двери Гусик окончательно сник и замешкался. Охранявшие покои Императрицы рыцари в черных доспехах отдали принцу честь и расступились, но он не спешил входить.
— Может быть, она еще спит, — Фергус с надеждой посмотрел на Иана — явно ждал, что тот позволит ему ухватиться за эту жалкую отговорку.
— Гусик, — шепнул ему Иан, — если не хочешь, мы можем ничего ей не говорить. Признаемся потом — может быть, вечером.
Гусик заколебался на мгновение, но потом сжал кулаки, словно самому себе собирался ими врезать.
— Нет. Сейчас — или никогда!
Он толкнул дверь, и Иан вошел в полутемную спальню следом за ним. Сквозь задернутые шторы молочный утренний свет почти не пробивался, а постель Императрицы была смята — и пуста. Гусик недоуменно огляделся.
— Никого, — сообщил он так, будто Иан и сам этого не заметил, — где же она?..
В дальнем конце комнаты, за высокой загородкой, послышался плеск воды, потом — мучительный булькающий кашель. Юноши переглянулись.
— Мама! — испуганно воскликнул Гусик, готовый броситься за перегородку, но Императрица появилась из-за нее сама.
На Рии была плотная ночная сорочка — специально сшитая для северных ночей. Золотые кудри были смяты и растрепаны, а лицо казалось смертельно бледным и измученным — заметив Фергуса, однако, Императрица просияла.
— Гусик, — воскликнула она и поспешила к сыну, но вдруг словно наткнулась на невидимую стену. Лицо Рии исказилось непередаваемой мукой, она зажала рот обеими руками и метнулась обратно за загородку.
— Опять? — донесся оттуда встревоженный голос Цири, но слова ее вновь заглушили мучительные булькающие звуки, — Дай, я хоть волосы подержу, — сочувственно произнесла девушка.
Через пару минут, в течение которых юноши стояли, не смея двинуться с места и разомкнуть рук, женщины появились из-за ширмы вместе. Цири заботливо придерживала Рию за талию и помогла ей лечь в постель.
— Я позову Региса, — твердо сказала она.
— Не нужно, — покачала головой Рия и улыбнулась, — мне уже лучше.
Цири, явно не убежденная, перевела взгляд на мальчишек.
— А вы что тут забыли? — строго спросила она, и тут, видимо, до нее докатилась волна сладкого аромата, — сиськи Мелитэле, Гусик! Ты что — в духах искупался?
Гусик, растерянно моргая, как выброшенный на яркий свет котенок, что-то пробормотал, но Рия мягко рассмеялась.
— Милый мой, — обратилась она к нему, — ты хотел со мной поговорить?
— Да, — неуверенно начал Гусик, глянул на Иана в поисках поддержки, но юный эльф был слишком обескуражен произошедшим, — мы оба хотели с тобой поговорить.
Иан внезапно перехватил резкий, почти злой взгляд Цири, и она, отпустив руку подруги, выступила вперед, словно хотела заслонить ее собственным телом от полчищ врагов.
— Никаких разговоров, пока я не вымою их обоих в скипидаре, — заявила она, потом вновь повернулась к Рии, которая попыталась что-то возразить, но принцесса была тверда, — отдыхай. Успеете еще поболтать. — и Императрица сдалась, прикрыв веки.
— Марш, — скомандовала Цири, подошла к юношам, крепко сжала их плечи и развернула к выходу, буквально выталкивая их из спальни.
Когда они немного отошли от покоев Императрицы, девушка наконец разжала железную хватку, удержала Гусика и развернула его к себе лицом.
— Вы что это удумали? — требовательно спросила она. Было видно, что пришедший в себя принц начинал злиться — от непонимания и обиды.
— Мы пришли рассказать правду, — твердо ответствовал он.
— Еще чего не хватало! — Цири отстранилась и уперла руки в бока, — я, конечно, понимаю, что тебе вздумалось, что так будет лучше, и что мать выгородит тебя перед отцом, если он все узнает, но прибереги свои откровения — Рия не в том состоянии, чтобы ты вешал на нее свои проблемы.
Гусик, почти сломленный таким напором, хотел сказать слово поперек, но Цири не дала ему вклиниться.
— Твоя мать еще, чего доброго, узнав, что ты любишь другого, хотя женишься на Ани, организовала бы вам побег, — сказала она, немного смягчившись, — она и так волновалась, что отец приносит тебя в жертву, а ты — бедное дитя — будешь всю жизнь несчастным. Но лучше я сама с ним поговорю — совершенно точно не сейчас. И когда ты все же придешь к матери, не вздумай волновать ее понапрасну. Ты понял?
Гусик потерянно кивнул. Он протянул руку, и Иан сжал ее — а Цири фыркнула, заметив это.
— Тоже мне, страдальцы, — теперь девушка широко улыбалась, — да кто вам мешает-то? Анаис точно не будет против, если, конечно, вы не станете трубить об этом на всех углах.
Иану было неприятно думать, что самое прекрасное, самое светлое, что случилось с ним в жизни, должно было оставаться позорной тайной, но он понимал, что Цири права. Возможно, с годами, они с Гусиком, как и родители юного эльфа, смогли бы ни от кого не скрываться — но сейчас для этого было совершенно не время.
— Она права, Гусик, — тихо сказал он, и Фергус повернулся к другу, — Сейчас — так надо.
Гусик помедлил пару мгновений, потом кивнул, поджав губы, и наконец повернулся к сестре.
— А что с мамой? — спросил он почти шепотом, — она больна?
Цири смерила его взглядом, каким обычно смотрят на полного дурачка.
— Нет, — заверила она брата, — она не больна.
Когда на следующий день Вернон Роше в парадном синем мундире, надевший по случаю все свои ордена, вел Анаис по устланному голубым ковром проходу, Иан, стоявший в толпе собравшихся вельмож и придворных, улыбался, глядя на сестру. Та ни за что бы не призналась, что платье, сшитое реданским портным, было ей очень к лицу — это еще раньше оценила даже придирчивая Лита. Королева еле сдерживалась, чтобы не начать смущенно одергивать корсаж, и старалась шагать не слишком по-солдатски — этой премудрости ее накануне вечером научила Рия. Фергус ждал ее — торжественно серьезный, но при том — удивительно хрупкий в наглухо застегнутом новом камзоле. Иан постарался перехватить взгляд друга, но тот, может, слишком взволнованный, может, следуя строгому протоколу, смотрел только на невесту. И когда папа вложил ее руку в его ладонь, сжал ее чуть крепче, чем следовало — а Ани наконец улыбнулась ему.
Было решено не устраивать церемонию в храме Мелитэле, хотя многие при дворе на этом настаивали. Действо проходило в тронном зале, где прежде отец Анаис, король Фольтест, проводил все торжественные церемонии — и ни одной свадьбы. Обычно этим помещением не пользовались — королева предпочитала принимать послов и почетных гостей в просторном кабинете или зале Совета. Но сегодня тронный зал выглядел так, как Фольтесту непременно бы понравилось — так сказал папа, явно желавший добавить о своих сожалениях о том, что король не дожил до этого славного дня.
Император — непроницаемо спокойный, прямой и величественный, облаченный в привычный черный бархат — соединил руки своего сына и юной королевы, когда те принесли приличествующие случаю клятвы — их текст оставался неизменным на всех нильфгаардских бракосочетаниях, и Анаис пару раз сбилась, проговаривая свою часть. В самом конце Фергус опустился перед новоиспеченной супругой на одно колено и надел ей на палец венчальное кольцо, следуя еще одной традиции Империи. Иан знал, что Ани собиралась в скором времени снять его — кольцо на рабочей руке помешало бы ей твердо сжимать в ладони рукоять меча, но отчего-то про себя Иан надеялся, что она этого не сделает. Целоваться на глазах у всех брачующимся не полагалось, но Фергус, не поднимаясь, коснулся губами пальцев Анаис, и по толпе пронесся восхищенный вздох — юноша делал это не для посторонних глаз, а для собственной матери, которую вчера убедил в том, что брак для него — никакая не трагедия.