Еще раз повторюсь. Гоголь был православным человеком и прекрасно знал простую истину, которую и пытался проиллюстрировать в этом рассказе: бурность чувств, пылкость нисколько не говорят об их глубине. Истинное чувство, как правило, выглядит тихо, скромно, неприметно. Внешняя пылкость, скорее всего, свидетельствует о недостатке внутреннего переживания, когда все силы уходят на внешнее. Жизнь души в данном случае можно сравнить с морем. Во время бури ветер поднимает большие волны, но стоит опуститься на глубину, как мы увидим тишину и покой: колеблются и сотрясаются только поверхностные слои воды. Но есть и глубинные водные потоки, как, например, Гольфстрим. Он переносит огромное количество воды, которое меняет климат в тех местах, где он омывает берега; но внешне это почти незаметно, поскольку на поверхности нет огромных волн.
Немного поговорив о влюбленности, необходимо приступить и к любви. Попытаюсь назвать хотя бы несколько важных признаков истинной любви.
Первой очень важной чертой любви я бы назвал вечность.
Все, что не может быть вечным, не имеет права называться любовью. Истинный брак должен быть вечным. Многие, наверное, слышали о том, что в Церкви нет разводов. В идеале верность своему супругу хранят всю жизнь, даже после смерти одного из супругов. Конечно, не каждый, овдовев молодым, может не вступать более в брак, поэтому в Церкви допускается повторное венча-ние. Но второй брак рассматривается уже как снисхождение к немощи человека. «Лучше было бы тебе больше не вступать в брак, но если ты не можешь понести этот подвиг, то – вступай», – говорит Церковь.
Но к священнику, который должен быть образцом для своей паствы, такого снисхождения уже не допускается. Священник, овдовев, уже не может вступить в новый брак. Если же он захочет сделать это, то должен оставить свое священническое служение. Он должен быть верным своей супруге до конца своей жизни.
Несомненно, что то единение душ, которое возникает у супругов при жизни, будет иметь место и после смерти, поскольку вечность любви распространяется не только на земную жизнь, но переходит границу смерти.
Второй важный признак любви параллелен второму признаку влюбленности. Если влюбленность влюбляется за что-то, то любовь любит ни за что.
Вопрос к вам: за что мы любим маму? За красоту? Нет, мама может быть некрасивой. За доброту? Нет, мама может быть жестокой и несправедливой, а мы ее все равно любим. За что мы любим своего ребенка? За то, что он милый? Нет, он может вымахать под два метра и хамить нам, а мы его любим.
Можно сказать, что мы любим маму за то, что она нас родила, или своего ребенка за то, что мы его родили. Но и это не так. Есть приемные дети, которых любят не менее своих. Или, например, за что мы любим сестру? Я ее не родил, она меня не родила, но она моя сестра, и я ее люблю.
Можно долго перечислять, но так и не найти черту или свойство характера, за которые мы любим своих близких. И действительно, ее, этой черты или такого свойства характера, нет. Своего ребенка любят только за то, что он свой. Вот он мой – и все! Плохой, но мой!
А муж? Так вот, при настоящей любви своего мужа или свою жену необходимо любить только за то, что он твой или она твоя.
Уже слышу возражения. Ребенок мой, потому что я его родила, а муж – так просто, потому что выбрала этого. Сейчас этого выбрала, а завтра – другого. Ребенка же и мать не выбирают.
А теперь послушаем, что по этому поводу говорит Библия и церковное Предание. Итак, открываем первые главы книги Бытия: «Сего ради оставит человек отца своего и матерь и прилепится к жене своей, и будета два в плоть едину» (Быт. 2, 24). Еще раз внимательно слушайте: «Будут два в плоть едину». Запомним эти слова и подумаем, что они означают. Что значит стать единой плотью? Смотрим на меня. У меня две руки. Никто не осмелится сказать, что у меня одна длинная рука с двумя концами. У меня две ноги. Но две руки и две ноги составляют единое тело, единую плоть. Представим себе, левая нога говорит правой: «Я сейчас пойду направо, а ты иди налево, надоело всегда с тобой мотаться, хоть немного одна похожу». Ясно, что эти слова скорее напоминают бред сумасшедшего. Или, предположим, левая нога наступила на гвоздь и получила серьезную рану, а правая ей и говорит: «Напоролась? Надо было под ноги лучше смотреть, теперь добирайся, как хочешь!» Такого быть не может. Ясно, что если одна нога сломалась, то вторая просто будет нести груз всего тела, нести двойную нагрузку. Если одна рука заболела, то вторая будет просто делать вдвое больше. Любая боль одного органа передается всему организму.