– Наверное, просто у тех, кто придумывает названия морям, с фантазией туговато. Назвали бы как-то по-другому. Эгейское, Адриатическое – красивые же названия.
– Эгегейское, – передразнивает меня Сашка, а между тем, я же о серьёзных вещах говорю. Хотя о каких серьёзных? Нужно признать я слегка туповата. Есть же Википедия, можно просто открыть и прочитать, почему конкретное море так названо. Это же не человек, рисующий глобус, сидит и придумывает им названия. Так исторически складывается: один так называл, другой – так, а потом договорились. И о чём я вообще думаю?
– Сфоткаемся на фоне моря, – предлагаю.
– Ближайшие несколько дней мы только и будем, что фоткаться на фоне моря, – отвечает Вика.
Сашка молчит, а я дальше канючу:
– Ну, давайте остановимся на серпантине и сфоткаемся все втроём, такое же место красивое.
– Только, чур, я не буду фоткать, как вы по очереди держите на руке солнышко.
– Окей, – соглашается Вика.
«Чёрт, а я хотела предложить именно это! Неужто я настолько примитивная?»
Мы подъезжаем к крутому повороту, за которым дорога срывается в бесконечный, тонущий в вечерних сумерках серпантин, и выходим из машины. Так непривычно после долго езды вновь размять свои ножки. Их даже слегка покалывает, и они не особо-то и держат. Я ещё и тапочки надела на платформе. Вот Вика в нормальных шлёпках, Сашка вообще в мокасинах, а я как топ-модель недоделанная. Зато в них я одного роста с Викулей. Мы с ней, как близняшки.
Улыбаюсь последним лучам заходящего солнышка, жмурюсь и устало потягиваюсь. Рядом миндальное дерево, с почти что спелыми миндалинами, хотя вряд ли они спелые – июнь месяц. В воздухе стоит такой морской запах кипарисов.
– Ну, вы фоткаться будете? – как-то неуютно кутается в свою тенниску Сашка.
– Сейчас, – говорит Викуля, достаёт свой телефон, обнимает меня за талию и фоткает нас вдвоём. Я надуваю губки, строю глазки, хлопаю ресничками. Я такая бусечка!
– Эй, девчонки! – обращается к нам Сашка.
– С нами хочешь?– улыбаюсь я ему.
– Вы же море хотели сфоткать, а не только свои мордашки.
А мне так смешно становится!
– Чем тебе наши мордашки не нравятся?
– Вот именно: чем? – поддерживает меня Викуля. Она всегда на моей стороне – женская солидарность, может ещё что, не знаю. К сожалению, залезть к ней в голову я не могу, и понять, откуда у неё берутся такие мысли, тоже. А знакомы мы с ней всего несколько месяцев, зато каких месяцев! Обожаю её!
Неожиданно целую её губы.
– Юль, ты чего? – смотрит на меня Викуля.
– Не знаю, – говорю. – Просто люблю тебя.
– Хватит это постоянно повторять.
– Тебя это как-то напрягает? – Я складываю бровки домиком, надуваю губки «уточкой» и часто-часто взмахиваю ресничками.
– Нет, нет, – улыбается она и прижимает меня к себе.
Сашка достаёт свой телефон и фоткает нас:
– Смотрю, вам всё никак не надоест целоваться.
– Иди сюда, – подзываю его, заключаю в объятия и целую.
– Эй! Ты чего творишь, я же здесь, – разнимает нас Вика.
– А ты что, хотела бы, чтобы мы целовались, когда ты не видишь? – Снова целую Сашку. Обожаю, когда она злится и ревнует! Обожаю в ней всё!
– Не знаю, – качает она головой, – не знаю, чего я хочу.
– Просто это как-то неправильно, – подсказываю ей я.
– Да, это неправильно, – подхватывает она.
– Любовь и не должна подчиняться правилам, – говорю я. – Мы с тобой тому доказательство.
Вика окидывает меня взглядом с ног до головы, а после достаёт свой телефон и фоткает нас с Сашкой.
– Саш, отойди в сторону, я хочу ещё пару раз сфоткать Юлечку.
– Ты же говорила, у тебя вся память на телефоне забита её фотками.
– Не страшно, купим новую карту памяти. – Она подбирает ракурс и говорит мне: – Смотри чуть в сторону, волосы убери.
– Так? – спрашиваю я, пока она меня фоткает. Я умею быть фотогеничной: конечно, столько репетировать перед зеркалом, губки надувать, глазки строить! Я та ещё самовлюблённая тёлка!
– И зачем ты волосы подстригла?
– Не знаю, – начинаю смеяться я, – дурная была.
– Всё, хватит любезностей! – отрывает нас друг от друга Сашка. – Пора ехать, уже вечер, а нам ещё хату снимать.
– Переночуем в мотеле, – улыбаюсь я, вспоминая наши с Викулечкой шалости.
– Ты все дни на море собираешься в мотеле ночевать? – осуждающе смотрит на меня Сашка. – Нормальное жильё снимем.
– И поближе к морю, – говорит Вика.
– С бассейном, с джакузи, со шведским столом, – добавляю. – И можно подальше от моря, я плохо плаваю.
– Я тебя научу. – Вика берёт меня за попочку и нежно-нежно, мокро-мокро целует в губки. Прикусывает и оттягивает мою нижнюю губу.
– Так мне твои губы нравятся! – томно говорит она.
– А ты больше меня не укусишь? – испуганно округляю глазки я.
– Что ты, Юлечка? – улыбается Викуля, и мы трёмся носиками.
– Мы когда-нибудь поедем дальше или нет?!– кипишует Сашка.
– Нет, – говорит Вика. – Постоим ещё, меня на серпантине укачало.
– И ты молчала?! – Смотрю прямо на неё.
– Не люблю жаловаться.
Мы спускаемся в поселение, когда уже совсем стемнело. Через открытые окна машину наполняет удушливый запах кипарисов. А город освещают мириады разноцветных фонариков. Вдоль дороги – пальмы (или что-то в этом роде, я не знаю, для меня любое не наше дерево уже пальма). Закат, пальмы и праздничные разноцветные фонари… что может быть атмосфернее на отдыхе!
Центр города живёт. Центральная площадь гудит, как днём, а издалека доносятся ритмичные звуки музыки. Мы останавливаемся возле остановки автобуса. Здесь обычно стоят женщины и предлагают жильё. Я знаю, что тут дороже, но где мы сейчас искать будем хату посреди ночи?
«Жильё возле моря со всеми удобствами… квартира, дёшево… домик на пляже», – доносится через открытое окошко.
– Четно говоря, не понимаю, почему мы решили ехать дикарём. – Сижу одна на заднем сиденье и прижимаю коленки к груди.
– А как? – спрашивает Вика. – Забронировать санаторий на три недели?
Честно говоря, после всех этих Турции и Египта это смотрится довольно убого. С другой стороны, мы же не в комнате сидеть приехали.
– Так что будем брать? – поворачивается к Вике Сашка, он сидит вполоборота ко мне и пялится на мои коленки. Я уже ничего не понимаю в наших отношениях. Я для него кусок мяса – сексуальный кусок мяса, а Вику он, значит, воспринимает как личность, советуется с ней, слушается её. Я тоже хочу для него что-то значить, тоже хочу чего-то стоить.
– Да бери что хочешь, мне всё равно, – говорит Вика.
– Чтобы кровать была большая, – говорю я.
– Да, чтобы кровать… – повторят за мной Вика, а после улыбается и смотрит на меня. – Ах ты, извращеночка моя, ни о чём другом больше не думаешь только о своём сладком месте!
Мне нравится, когда она говорит о моей «киске» как о сладком месте. Интересно, какая она на вкус? Может, я когда-нибудь дотянусь, чтобы попробовать полизать у себя. М-м-м, я опять возбуждаюсь!
– Тебе виднее, какая я там на вкус, – многозначительно добавляю я. Похоже, разговор плавно перетекает в совсем другое русло.
– Значит так! – повышает голос Сашка. – Мы снимаем квартиру недалеко от центра и сразу на набережную. Это в первую очередь тебя касается. – Он смотрит на меня в упор.
– А я-то тут при чём? По-моему, я послушная и всегда принимаю ваши решения.
– Ты её в постель потащишь. Зачем мы на море приехали, спрашивается? В кровати кувыркаться?
– Ну, можно и покувыркаться, – многозначительно улыбается Викуля.
– Да сколько угодно, но сначала погуляем на набережной… Блин, я хочу хоть один молочный коктейль выпить, хоть раз искупаться, а не только трахаться! – Он резко замолкает, потому что, похоже, наш разговор отлично слышно через открыты окна машины.
– Согласна, только на секунду заскочу в душ, – говорю я.
– И я.
– Никакого душа! – Сашка неумолим. Мы с Викулей молчим. Я подвигаюсь ближе к ней и нежно целую её в плечо, а она поглаживает меня по щеке.