– Я хочу тебя связать, – говорит Вика.
– Прям сейчас?
– Именно сейчас!
– Делай всё, что захочешь, – томно вздыхаю я.
Она берёт меня за руку и кладёт на кровать. Находит в вещах что-то похожее на верёвку, Сашкин ремень и всё, чем хоть как-то связать можно. Нежно берёт меня за руку, целует в запястье, а после туго-туго привязывает к углу кровати. То же самое и с другой рукой. Я не могу пошевелиться.
Вика опускается ниже. Берёт мои ножки и сжимает их вместе, водит по своим губам и по своему лицу моими пальчиками.
– Какая прелесть! – шепчет она. – Юль, твои ножки, это чудо природы, – говорит она.
– Спасибо.
– Они, как цветы. Букет из женских пальчиков.
– Фу-у-у! – немного смущаюсь я. – Ассоциации, как из фильма ужасов.
– Позволишь дальше тебя связывать?
– Конечно, любимая.
Она смотрит на меня и пытается понять, как ещё можно меня зафиксировать, чтобы я не могла вырваться. Тут из ванной возвращается Сашка. Он без одежды, поджарый, с подкачанным торсом. Он даже загорел немного (не знаю, когда успел). И главное – его член торчит, как кувалда. Он кажется мне больше после вчерашней ночи. Когда это он успел подрасти?
– Иди сюда, – манит его Викуля и садится мне на лицо. Сашка подвигается к ней. Одной рукой она ему дрочит, пока они целуются.
– Хочешь её? – говорит она обо мне.
– Только давай без этих, – Сашка понимает, к чему всё идёт, и не хочет никаких проблем и скандалов, но Вика непреклонна.
– Я же сказала, всё будет нормально. Если я разрешаю, значит, можно. Юль, ты не против? – обращается она ко мне и привстает, отрывая свою нежную «щёлочку» от моего рта.
– Я согласна на всё, что ты говоришь, – томно шепчу я.
Вика ещё сильнее надрачивает Сашкин член и медленно и нежно вводит его в мою «киску».
– А-а-а, а-а-а! – мне немного больно. Но я терплю. Всё-таки член внутри меня – это не так и приятно. Понимаю, почему я стала лесбиянкой. Но Вика делает это с нежностью и любовью, и вот моя «кисулечка» уже выделила смазку, уже потекла и мягко принимает член.
– Ты как, любимая? – Она смотрит на меня влюблёнными глазами.
Отвечаю одними глазами, не могу ответить вслух.
Она нежно берёт мою левую ножку и начинает её целовать. Покрывает поцелуями щиколотку, а после к её поцелуям присоединяется Сашка, и они вместе целуют мои пальчики. А я же, как балерина, тяну носочек. Наконец, они кладут мою левую ножку на плечо Сашка, и он делает несколько толчков в моей «кисульке». Я чувствую, как внутри меня хлюпает смазка, как затекли от удавок руки, и тянусь губами к Викиной щёлке. А она тем временем берёт мою правую ножку, и они с Сашкой жадно начинают гладить её, лизать и целовать. Откуда у Сашки такая страсть к моим ногам? Хотя она и раньше была, видимо, никуда не делась. У меня же всегда идеальные ножки, педикюр и гладенькие пяточки. Я вообще совершенство, а ножки, так тем более.
Сашка крепко-крепко сжимает мои стопы руками и сильно-сильно долбит меня своим членом. Я только стонать успеваю. И тут Викуля в очередной раз садится «кисулькой» мне на лицо. Обожаю её сосать, пока они с Сашкой целуются, зацеловывая пальчики на моих ногах. Передавая их изо рта в рот, они целуют друг с друга. Я впервые замечаю, как же сильно они друг друга любят.
– Только не кончи в мою ласточку, – слышу, как говорит Викуля Сашке обо мне.
– Это будет сложно, но я постараюсь.
========== Глава 23 ==========
Сашка долбит меня всё сильнее, и целуются они всё более страстно. И всё, что мне остаётся, – безучастно лежать и лизать её лепесточки. Наконец, Сашка ускоряется и вдалбливает свой член в меня изо всех сил. Мне даже больно, как бы там синяков не осталось. А он резко его выдёргивает и кончает мне на животик.
Вика кладёт голову мне на грудь и высовывает язычок, а Сашка продолжает кончать ей на лицо. А потом он встаёт и уходит в ванную. А Вика лижет мою «кисульку», слизывает с неё остатки его спермы. Она опускается передо мной на коленки и усиленно сосёт мою «киску». Пытается сделать так, чтобы я кончила, языком себе помогает и пальчиками.
– Развяжи меня, Вик, – прошу я её, – у меня уже ручки затекли.
Она по-быстрому отвязывает одну руку и возвращается к кунилингусу.
А я изо всех сил свободной рукой сжимаю свою грудь и визжу от восторга.
«Господи, как же я хочу кончить! Хочу, но не могу, это проклятие какое-то! Видать, надо сначала родить, чтобы потом всегда кончать».
Через пару минут Вика встаёт и уходит в ванную, как раз оттуда возвращается Сашка. Он в огромных белых «боксёрках». Вожделенно смотрит на меня.
– Сашенька, ты меня не развяжешь? – Я умоляюще смотрю на него, и он сразу кидается мне помогать. Сашка – настоящий джентльмен, никогда не оставит даму привязанной к кровати.
– Одевайся, идём на море, – наконец, говорит он, улыбается и на меня смотрит, а я улыбаюсь ему в ответ. Поворачиваюсь на бок, лежу и смотрю в угол; а куда мне ещё смотреть, тут особых вариантов то нет.
Иду в ванную уже после Викули. Мне так этими ремнями ручки передавило, но я не жалуюсь. Интересно, а зачем Викуля меня связывала? Ведь мы это даже никак не обыграли во время секса. Или ей просто нравится связывать меня, чувствовать свою власть надо мной, чувствовать, что я её рабыня. Конечно, я же так сильно её люблю.
Сталкиваюсь в дверях ванной с распаренной Викулей. Она улыбается мне, а я опускаю взгляд к возбуждающим холмикам внизу её живота и тоже улыбаюсь.
«Викуль, ну где моя любимая полосочка?» Я теперь её себе представляю только с этой полосочкой волос, обожаю проводить по ней язычком, обожаю тереться об неё своим носиком, щёчкой. А она с чего-то решила, что я люблю, когда там гладенько, как у меня. Но я же совершенно другая девочка, мягкая. А Вика – она острая, ершистая, она вся такая… такая классная, я не могу описать прям! Мы разные, и причёски у нас разные, и волосы у нас разные, и глазки, и писюшки. И нам нужно оставаться разными. Вся прелесть вот в этих различиях. Возможно, я никогда бы её не полюбила, если бы мы были одинаковыми. Я бы даже не обратила на неё внимания и так и не узнала, что я лесби. Но, встретив такую Вику, я влюбилась по-настоящему.
Нежно провожу рукой по её «кисуле» и мягко-мягко запускаю в неё свой пальчик. Даже глаза закрываю от наслаждения.
– Ты что, не натрахалась? – улыбается мне Викуля.
– Конечно, – сверкаю я зубками в ответ. – Ты же меня связала.
– А, ну да, – усмехается Вика и целует меня в запястье.
Я встаю под душ. Не то чтобы мне нужно помыться, просто хочу освежиться под прохладными струями воды. Обожаю воду, обожаю душ, обожаю ванну принимать, только плавать не умею. Плохо получается, не знаю, почему, в детстве не научилась, у мамки не было возможности меня учить, а папка не успел. Да он и учить меня не собирался. Я для него всё время была обузой, недоразумением. Он мамку встретил, они хорошо провели время, а потом она залетела и отказалась делать аборт. А он настаивал, я точно знаю, я в этом почему-то уверена. Жид пархатый, убить хотел Юлечку!
Спасибо, мамочка, что ты не дала меня в обиду, не дала ему этого сделать. Они даже не поженились, так жили. Ну, разве только папка записал меня на свою фамилию. У мужчин есть такая тема, типа, всё должны быть на моей фамилии, «это же я, Великий» вставил в неё свой член, и теперь она родила». Ну, а когда мамка ему надоела, он просто её бросил и укатил в Израиль. Он считал, что здесь в России никто не даёт ему раскрыться, никто его не ценит, никто не понимает, а там всё как у людей. Там Земля Обетованная. Ну, а перед тем как уехать, он наговорил гадостей моей мамке и мне, между прочим: какие мы непутёвые и никудышние, как мы на дно его тянем и какой я балласт на его шее. Это я хорошенько запомнила, на всю жизнь. Я ему, конечно, тогда ничего не ответила (а что первоклассница могла ответить?), но я всё запомнила.
Откуда я всё это знаю? Думаете, мамка мне жаловалась? Нет, не-е-ет! Что-то я сама поняла, что-то краем уха услышала, а что-то бабушка сказала. Например, про то, что они так и не поженились, а отец бегом спешил меня на свою фамилию записать, прямо из роддома. А то была бы я сейчас на мамкиной фамилии. Хотя нет, к своей я уже привыкла. «Саваш» – вполне нормальная фамилия, что бы это ни значило. По-моему, какое-то колено Израиля или ещё что-то. Но чисто технически я даже не еврейка, еврейство передаётся по матери, а мать у меня русская (относительно русская, там тоже не всё так однозначно, но в эти дебри я не лезу).