– Ну да, – кивает мать, – так и Сашка всегда рядом и никуда от тебя не денется.
Улыбаюсь и смотрю на неё.
– Я тоже тогда об этом подумала.
– Значит, если ты передумаешь, ты снова будешь встречаться с Сашкой? – Мать с надеждой смотрит на меня.
Думаю, что ей ответить. Проще всего сказать правду, но так иногда сложно сказать «Нет». Сказать ей, что я уже точно никогда не передумаю… но, с другой стороны, зачем её расстраивать? Она и так меня почти что уговаривает снова стать гетеро, стать нормальной. Пускай у неё будет хоть маленькая надежда. Её-то я уже не переделаю. Она считает это неестественным – это её право, и кто я такая, чтобы заставлять её изменять своим убеждениям?
– Посмотрим, – улыбаюсь ей. – Я пока ничего не могу знать точно.
«Я такая непредсказуемая». Отламываю ещё кусочек тортика и кладу его себе в ротик. М-м-м, какая вкуснятина! И правда, может, добавки попросить? Я так разъемся, буду жирная, и Вика меня разлюбит. Нужно держать себя в руках.
========== Глава 4 ==========
Отец поднимается и лезет в холодильник:
– Бутрики будешь? – спрашивает он.
– Я помогу, – вскакивает мать.
– Сиди, сиди, – усаживает он её на стул. – Я сам приготовлю.
А я снова залипаю в своём новом телефончике. Какой же он здоровский! Спасибо папулечке за то, что он его подарил! Нет, я не считаю, что он должен был мне что-то дарить. Я вообще не считаю, что кто-то кому-то что-то должен. И поэтому – огромное спасибо.
Папка режет батон и намазывает на него тоненький слой масла, сверху покрывает его таким же тоненьким слоем красной икры. Отдельные икринки так и блестят в свете лампы. Кстати, да, у нас на кухне всё время темно и мрачно, надо бы лампочку поменять или шторки открыть, но мне сейчас лень, вся моя жизнь в телефоне.
Звонок в дверь. Папка поднимается.
– Я сама открою, – говорю я, не отрываясь от телефончика. – Это ко мне.
– Вика? – испуганно спрашивает мамка.
«Ах, если бы!»
– Катя и Димка, – отвечаю и выхожу в прихожую. Пару секунд смотрю на себя в зеркальце, нужно мэйк подправить. Хотя какая разница, я же дома в домашней одежде, ещё и накрашенная, а они меня и не накрашенную видели. Они знают меня ещё с тех пор, когда я ещё не красилась. А я довольно рано начала краситься.
– Открываю, – говорю им. Проворачиваю ключ в замке и открываю дверь.
– Прив-е-е-ет! С днём рождения! – Радостный Димка вручает мне букетик полевых цветов в красивой обёртке. Они пахнут то ли медуницей то ли мёдом. В общем, чем-то прикольным.
«Странно, что не белые розы» – почему-то думаю я.
– Привет, Юлечка! – Катюха дважды целует меня и вытирает след своей помады с моей щеки. Катька губы накрасила! Это что-то новенькое!
– Привет, привет! – здороваюсь я с ними и целую Димку и Катьку.
– Это тебе. – Димка протягивает мне крохотный пакетик, завёрнутый в подарочную бумагу.
– Ой, не надо было! – говорю, а сама радостно принимаю подарки.
– А это от меня, – протягивает громадный подарок Катька. Их подарки так контрастируют в размерах: огромный Димка и крохотный подарочек, и миниатюрная Катюха и такой громадный подарок.
Я так рада подаркам, что даже не замечаю того, что они держатся за руки.
– Открыть? – радостно спрашиваю я.
– Как хочешь, – отвечает Катюха. Но лучше вечером, когда все разойдутся.
– А почему не сейчас? – удивлённо спрашивает Димка.
– Так сюрприз не получится, – шепчет ему на ушко Катька, но так, чтобы я слышала.
Из кухни выходят мамка и папка.
– Познакомьтесь, – говорю, – мамку вы мою знаете, а отца… – Мучительно вспоминаю, знает ли Димка отца.
– А как же, виделись, много лет назад, – улыбается Димка и протягивает папке руку для приветствия. Тот пожимает её.
– Так вымахал – не узнать! – говорит отец.
– Ну что, проходите за стол. – Мамка приглашает нас на кухню.
Катька что-то шепчет Димке и уходит вместе с моими родителями, а Димка остаётся в прихожей рядом со мной.
– Ты что-то мне сказать хотел, – догадываюсь я, – наедине?
– Хотел подарить тебе свой подарок.
– Этот? – показываю его крохотный подарочек и, не дожидаясь ответа, быстро разворачиваю его. – Ух ты, ювелирка! – радуюсь я, доставая из упаковки тоненькую цепочку из белого золота.
– Это для твоего крестика, – говорит Димка. – Давай помогу застегнуть.
Снимаю с ниточки крестик и цепляю его на цепочку, а Димка осторожно помогает защёлкнуть её на моей шее.
Смотрюсь в зеркало.
– Ну как тебе? – Я зачем-то встаю на носочки и поднимаю вверх волосы, чтобы шейку было лучше видно.
– Супер, тебе идёт! – Он кладёт он руку мне на плечо, а меня прямо передёргивает от него прикосновений.
– Спасибо, Димочка! – Нежно целую его в губы, но, понятное дело, не мокро и без языка.
– Юль, я тебя спросить хотел… – «О-о-о, нет, только не это, только не сейчас!» Я прям напряглась вся.
– Спрашивай, – говорю. Но, по правде, сейчас как раз самый подходящий момент, чтобы расставить все точки над «i». Хотя, по-моему, я что-то пропустила и никаких точек над «i» не бывает. Ну, да ладно.
– Юлечка, мне неудобно об этом говорить.
– Ну же, давай! – закрываю лицо руками.
– Юлечка… Юлька… – начинает он заикаться, и я вижу, как ему тяжело говорить. «О-о-о, нет, если это случится, если он признается мне в любви, я провалюсь под землю. Я же не знаю, как отказать лучшему другу, тем более – после такого подарка. Только не это, пожалуйста, Димочка, пожалей меня, пожалей себя! Мы никогда не будем вместе. Прости, мне очень жаль».
– Ну же, задавай свой вопрос! – Я слегка наклоняю голову и смотрю ему прямо в глаза.
– Юль, ты лесби? – выпаливает он. Меня прошибает током, щёки мгновенно наливаются краской, комок подходи к горлу, и я не могу говорить. Дыхание сбивается, я сейчас под землю провалюсь от стыда. Что же ответить? Правду!
– Это тебе Катька сказала? – отвечаю вопросом на вопрос (я такая еврейка!).
– Да я всегда знал, ещё в младших классах заметил.
«Так почему же ты мне не сказал?» – Крик души.
– И что ты хочешь услышать? – Опять вопрос на вопрос, пять баллов.
– То, что ты хочешь мне сказать.
– Да, Димочка, я лесбиянка. – Я опускаю взгляд, – это правда.
И слезинка скалывается из моих накрашенных глаз, но Димка ловко подхватывает её пальчиком и нежно поднимает моё личико за подбородок. Смотрит мне прямо в глаза.
– Ты почему плачешь? – спрашивает он.
– От переполняющих чувств, – говорю. – Я так долго это от всех скрывала. Жила с этим, мучилась.
– Тч-ч-ч! – Он прикладывает указательный палец к моим губам. – Не надо больше плакать, ты лучшая подруга на свете. Я тебя очень люблю.
– И я тебя люблю, Димочка!
Он крепко-крепко меня обнимает – так, что у меня все косточки хрустят. Как бы снова не расплакаться от нахлынувших эмоций.
– А Катька знает? – спрашиваю я.
– Думаю, да, – кивает он. – Она намекала, ну, типа: «С Юлькой все не так однозначно», но я понял, что она имела в виду.
– И это её никак не оттолкнуло… – слишком пространно рассуждаю я, но тема-то скользкая. Кто с кем спит – вообще скользкая тема.
– Что ты, она же любит тебя, как подругу. – Тут Димка начинает мешкаться. – Кстати, ещё хотел сказать…
– Что, Димочка? – мне так приятно называть его Димочкой, потому что он такой большой и добрый, как мишка.
– Я много лет тебя любил, – наконец-то признаётся он.
– Я знаю, – отвечаю я. – Я всегда знала, но ты же понимаешь…
– Я всё понимаю, я ещё в младших классах заметил, что ты смотришь только на девочек… хотя, думаю, это здесь ни при чём. – Он отводит взгляд.
– Ну же, продолжай! – говорю я, а на душе так хорошо и спокойно, как никогда, такой камень с плеч.
– В общем, мы с Катькой решили встречаться, – выдаёт он.
«Это же супер!»
– Это же замечательно! – Не часто я так сразу соглашаюсь со своим внутренним голосом, но сейчас мы единодушны.
– Мы давно знаем друг друга, мы-ы… ну, в общем, не знаю, наши чувства, как медленный огонь, всё разгораются и разгораются.