– Она продержалась шесть месяцев, – сообщил ей Джоуи, и затем усмехнулся и добавил: – И я попросил ее выйти за меня.
– Что? – Глаза Николь чуть не вылезли из орбит. – Серьезно?
– Серьезно, – усмехнулся Джой.
– Это чудесно! – воскликнула Николь, вскакивая, чтобы обнять брата. – Поздравляю, брат.
– Спасибо, – пробормотал он, обнимая ее в ответ.
Возвращаюсь к стулу, как только они закончили обнимать, Николь, спросила: – Кто она? Как вы познакомились? Когда я с ней познакомлюсь?
Джоуи усмехнулся и потянулся за вином. Он сделал глоток, а потом поставил стакан и сказал: – Я встретил ее во Флориде. Ее зовут Мелани, она модель из Торонто.
– Модель? – спросила Николь, явно впечатленная. – Из Торонто?
Джой кивнул. – У нее тоже есть квартира в Нью-Йорке, но она живет здесь, в Онтарио, когда не работает. Она была в отпуске во Флориде, когда я встретил ее.
Николь со смехом откинулась на спинку стула. – Это так на тебя похоже.
– Что? – спросил ее брат, неуверенно улыбаясь.
– Ты переезжаешь во Флориду, чтобы встретить девушку из своего родного города, – заметила она.
Он криво улыбнулся и кивнул. – Да. Каковы шансы, а?
– С тобой? Довольно хорошие. Такие вещи всегда случаются с тобой, – сказала Николь с улыбкой, и затем повторилась: – Поэтому, когда ты познакомишь меня с ней?
– Как насчет завтра? Поздний обед? – предложил он. – Или завтрак для вас, я полагаю. Но поздний обед для нас с Мелли.
Николь на мгновение заколебалась, и Джейк заподозрил, что она думает о предстоящей работе, но потом кивнула и смиренно выдохнула. – Конечно.
– Ну что ж, тогда я позволю тебе вернуться к работе, – сказал Джой, очевидно, поняв, почему она колеблется.
Когда мужчина отодвинул стул и встал, Джейк, взглянув на свою тарелку, с удивлением увидел, что Джоуи уже покончил с едой. Как и Николь, отметил он, взглянув на ее тарелку. Очевидно, он был единственным, у кого большая часть еды еще оставалась на тарелке.
– Да, наверное, – извиняющимся тоном согласилась Николь, тоже вставая. – Я провожу тебя.
Повернувшись к Джейку, она сказала, – Я вернусь через минуту.
Джейк кивнул и остался сидеть, когда они вышли из комнаты, но затем встал и начал собирать тарелки. Он поставил пустые тарелки в посудомоечную машину, но накрыл свою и поставил в холодильник. «Если головная боль пройдет, я доем позже», – подумал он, быстро убирая со стола.
Когда Николь не вернулась к тому времени, как он закончил, Джейк прошел в гостиную и подошел к перилам, выходящим на нижнюю гостиную, чтобы послушать, и расслабился, услышав доносящиеся снизу голоса. Когда наступила тишина, и он услышал, как закрылась дверь, и щелкнул замок, он продолжил путь в свою комнату. Его голова раскалывалась, а поскольку бессмертным не полагалось болеть, это, должно быть, была головная боль от напряжения. Возможно, если он полежит это поможет. Он надеялся, что так и будет. Джейк не знал, сделали ли семь лет безболезненной жизни его менее терпимым к боли, но эта головная боль убивала его.
Джейк не стал включать свет в своей комнате, да он и не нуждался в нем. Лунного света, проникавшего через окно, было достаточно, чтобы он смог добраться до кровати. Он лег на одеяло и попытался расслабиться, но стук в голове сделал это невозможным. Он закрыл глаза, открыл их, повернулся на бок, потом на другой, потом снова на спину и, наконец, сдался. Лежа там, он не мог думать ни о чем, кроме боли в голове. Казалось, от этого только хуже. Поднявшись, он направился на кухню. Она была пуста. Николь, без сомнения, вернулась к работе. Возможно, стряпня отвлечет его от боли. Джейк открыл холодильник и осмотрел его содержимое. Он мог бы начать завтрашний ужин. Или, может быть, ему стоит приготовить Николь еще одну еду на сегодня. Формально то, что он подал на ужин, было всего лишь второй трапезой Николь за день. Это мог быть ее обед. Это был и его обед. Обычно он ужинал гораздо позже, чем сегодня, и его режим был почти похож на ее режим. Нахмурившись, Джейк закрыл холодильник и спустился вниз, чтобы спросить, не хочет ли она поесть попозже и в котором часу.
Как обычно, жалюзи на французских дверях студии были подняты, и Джейк видел, как она усердно работает. Она еще не надела наушники, поэтому он легонько постучал в дверь. Николь удивленно огляделась, улыбнулась и жестом пригласила его войти.
– Как ты себя чувствуешь? – с беспокойством спросила она, откладывая кисть. Нахмурившись, она добавила: – Ты действительно бледен, Джейк. Ты заболел?
– Нет. Я никогда не болею. Это просто головная боль, – заверил он ее и быстро сменил тему. – Ты сегодня ела только два раза, и я подумал, не захочешь ли ты еще раз поужинать сегодня вечером?
Николь слегка наклонила голову, обдумывая вопрос, а затем сказала: – Но я и сама могу себе приготовить. Ты плохо себя чувствуешь.
– Все в порядке, я справлюсь, – заверил он ее. – Это просто головная боль от напряжения. Рано или поздно она пройдет.
– Если это головная боль, почему бы тебе не искупаться в джакузи? – предложила она. – Это может помочь.
Джейк моргнул, услышав это предложение. Он удивился, что сам об этом не подумал, он был готов на все, чтобы избавиться от проклятой пульсации в голове. – Да, пожалуй, – сказал он, наконец. – Есть что-нибудь, чего ты хочешь, прежде чем я сделаю это?
– Нет. Я в порядке, – заверила его Николь.
Джейк кивнул и направился к двери, говоря: – Я не буду тебе мешать, продолжай работать.
– О’кей. Я надеюсь, ты почувствуешь себя лучше.
Джейк закрыл дверь и направился наверх. Он был в своей комнате, прежде чем понял, что не знает, когда Николь захочет поесть. Он спросит, когда искупается в джакузи, решил Джейк, остановившись перед комодом и нахмурившись, когда понял, что не захватил плавки.
Пожав плечами, он разделся, натянул халат и пошел в ванную за большим полотенцем. Гидромассажная ванна стояла за раздвижными стеклянными дверями студии Николь, но он заметил, что, пока она оставляла открытыми жалюзи на окнах в задней части студии, жалюзи на двери были закрыты. Солнце вставало с той стороны и, без сомнения, светило прямо через раздвижные стеклянные двери утром. Он предположил, что она держала их закрытыми, чтобы не нагревать комнату и не смотреть на свою работу. Как бы то ни было, с закрытыми жалюзи будет нормально, если он пойдет без плавок.
Николь прыгала между картинами, надев наушники и включив музыку. Первая песня, которую она поставила, была ее любимой, последней песней Пинк, но она была ближе к концу плейлиста. После него было всего три песни, так что, казалось, она едва успела включить его, когда плейлист закончился, и тишина заполнила ее уши. Тишина всегда казалась Николь хуже, когда она была в наушниках, она, казалось, заполняла ее голову, блокируя все остальное.
Поморщившись, она сняла наушники и подошла к компьютеру, чтобы начать воспроизведение с самого начала. Она уже схватила мышь, когда приглушенные звуки снаружи заставили ее заколебаться. Оставляя наушники вокруг ее шеи, Николь повернула свою голову, подошла к окну и прислушалась. Она приоткрыла окно, когда вошла раньше. Если ночь не была особенно холодной или ветреной, у нее всегда было открыто окно. Николь не возражала против запаха краски, но он мог стать сильнее, если она не откроет окно, чтобы впустить свежий воздух и разбавить его.
Нахмурившись, она узнала звуки, издаваемые кем-то больным, сняла наушники и подошла к раздвижным стеклянным дверям. Жалюзи были закрыты, и она не сразу открыла их, а отодвинула одну из них в сторону, чтобы выглянуть наружу. В следующее мгновение она оттолкнула их в сторону, чтобы открыть дверь, распахнула ее и выбежала наружу.
– Джейк? – она поспешила к джакузи, едва замечая холодный снег под босыми ногами, и бросилась на помощь мужчине. Джейк полусидел, сгорбившись над дальним краем ванны, и блевал в снег. Если этого было недостаточно, чтобы ее обеспокоить, то, когда она подошла к ванне, она увидела, что белый снег в свете ламп казался красным. Мужчину рвало кровью ... и ее было очень много.
– О, боже, – в ужасе выдохнула Николь и застыла, уставившись на него. Но когда Джейк привалился к краю ванны и начал сползать обратно в нее, она вышла из шока. Осторожно, чтобы избежать окровавленного снега, она двинулась к джакузи и попыталась схватить его за руку, чтобы помочь ему удержать голову над водой, но он отмахнулся от нее.