Ева с трудом отдышалась, с ненавистью провожая его горящим неистовой краснотой взглядом. Не уйдешь и ты! С того света достану урода! Чтоб твои раны никогда не зажили!..
Затем бросилась в угол, упала на колени и с трудом приподняла тяжелую голову реиса: Ставрас едва дышал. Широкая грудь была почти неподвижна и вся залита кровью, могучие крылья распластались безвольными парусами, безжалостно сломанные аж в нескольких местах. Из спины торчали страшные обломки вывернутых наружу костей. Веки плотно сомкнуты, губы нещадно разбиты, сломанный клык жутко торчал сквозь порванную кожу. Четыре рваные раны на левом боку уже даже не кровили: он умирал.
– Ставрас! Очнись! – Колючка осторожно погладила его горячий лоб, равнодушно наблюдая, как руки беспрепятственно проходят сквозь навеянный искажателем прохладный туман. – Ставрас! Как тебе помочь?! Что мне надо сделать?!
– Ни…че…го… – едва слышно просипел реис, пытаясь ее оттолкнуть: пожар разгорался в разгромленной комнате с угрожающей быстротой.
– Врешь! – мгновенно определила Εва. – А ну, говори, вурдалак проклятый! Что нужно?!
Его голова безвольно качнулась, но она хорошо чувствовала, что реис еще в сознании. Только не желает говорить.
– Говори, пожалуйста, – Колючка с силой прижалась лицом к его лбу и крепко зажмурилась, с каждым ударом сердца чувствуя, что он уходит. – Говори же!
– Прочь… сгоришь же…
– Ах ты, тупица! Болван! Кровосос прокля… – она вдруг осеклась. – Ты сказал, что это лишь первый этап Слияния. Ставрас! Значит, есть и второй?
Он промолчал. А Ева вздрогнула от внезапного озарения: реис как-то говорил, что после разрывных пуль, которые ей случайно всадил промахнувшийся Край, ее ничто не могло спасти, но потом она сдуру куснула, и рана зажила подозрительно быстро… это и есть обмен! И он должен быть двухсторонним! Значит, дело только в этом!
– Что нужно для второго этапа, Ставрас? Моя кровь? Конечно же… вот, держи! – она с внезапно вспыхнувшей надеждой сунула ему под нос окровавленное предплечье, но тут же бессильно выругалась: проклятый дурак не только губы сомкнул, как капканом, но ещё и отвернулся!! Значит, угадала. – Пей! Идиот, ты же погибнешь!
– У…хо…ди… ты не… поможешь…
– Врешь! – она уже не смогла сдержать слезы отчаяния и до боли прикусила губу. Гад! Сволочь! Помереть он тут решил у нее на руках!
– А обо мне ты подумал?! – зло прошептала она. – Эгоист чертов!! Как я жить потом буду? А ну, пей!
– Нет.
Ева почувствовала соленое на языке, машинально слизнула алую каплю с прокушенной губы и вдруг замерла. Потом рывком наклонилась к его лицу и жадно прильнула, тесно прижимаясь всем телом. Реис вздрогнул, как от электрического разряда, но на этот раз почему-то не отстранился. Застыл, почти не дыша. А ещё через одно долгое мгновение его губы тоже ожили.
Колючка тихо всхлипнула от облегчения и что было сил надавила на ранку.
Он понял слишком поздно и в отчаянии дернулся всем телом, пытаясь отвернуться, но горячая капля из дважды прокушенной губы уже попала внутрь. Даже закашляться не вышло: Ева плотно прижала его голову к груди и, не размыкая губ, держала. Баюкая и, одновременно, целуя. До тех пор, пока у него не кончились силы.
– Пожалуйста, – прошептала она, ужасно боясь, что он опять не примет. – Пожалуйста, возьми. Я не хочу, чтобы ты умирал!
Глава 18
Массивный черный джип, сверкая хищным обводами, с дикой скоростью мчался по полупустой трассе. Яркие огни проносящихся мимо фонарей мелькали так быстро, что порой сливались в одну сплошную полосу, а фары встречных машин больно слепили глаза.
Ева бросила тревожный взгляд в зеркало заднего вида и до упора вдавила педаль газа, с некоторым трудом удерживая стального зверя на дорожном полотне. Он ревел и рычал, отфыркивался на мокром асфальте, как живой, и стремительно нес новую хозяйку вперед.
А она очень спешила.
Мотор снова послушно взревел, и джип со свистом обогнал медлительную фуру. Сзади раздался возмущенный гудок и почти неслышная из-за расстояния ругань.
– Пшел к черту! – процедила Колючка и снова бросила взгляд назад. – Не до тебя сейчас!
Ставрас тяжело дышал на заднем сидении, заняв его целиком и с трудом вместив переломанные крылья между креслами. Серая кожа побледнела, стала тусклой, мокрой и заметно остыла. Кровь из широких ран больше не текла, глаза оставались закрытыми, а дыхание – прерывистым и очень слабым. Пока живой.