– Что нового, Станислав? – для разгона спросил Арцыбашев, с вялым любопытством разглядывая коренастую фигуру гостя.
– У меня все по-старому, Евгений Митрич, – прежним панибратским тоном ответил Станислав, безотчетным жестом потирая приметный шрам на подбородке. – Наша служба и опасна, и трудна… А у вас как? Что-то вы сидите тут в потемках, и пузырь на столе…
Арцыбашев позволил себе холодно усмехнуться, глядя прямо в глаза Станиславу. Ход мыслей собеседника был ему ясен: теперь, когда более или менее выяснилось, кто такой на самом деле Арчибальд Артурович, и стало понятно, что он, Станислав, сотрудничает с этим опасным человеком и находится под его защитой и покровительством, а его официальный босс Арцыбашев неожиданно для себя оказался по уши в криминальном дерьме, этот негодяй почувствовал себя хозяином положения. Евгений словно увидел себя его глазами: сидящего в полумраке прокуренного кабинета в обнимку с бутылкой и стаканом, напуганного, присмиревшего, раздавленного… Ну, я тебя сейчас, подумал он с мстительным удовольствием.
– Пузырь? – переспросил он. – А, ты имеешь в виду бутылку. Это.., как тебе сказать… Помнишь, что Штирлиц сделал с Холтоффом?
Станиславу, или Стасу, как он сам любил себя именовать, было тридцать пять или около того, и он, как и все его ровесники, несколько раз смотрел “Семнадцать мгновений весны”. Конечно же, он помнил, и в том, как он засмеялся в ответ на странную реплику Арцыбашева, Евгений уловил нотку опасливого удивления. Арцыбашев снова усмехнулся и щелкнул клавишей настольной лампы.
Белый свет мощной люминисцентной лампы ударил Стаса по глазам, как боксерская перчатка. Он вздрогнул и зажмурился, невольно заслонившись ладонью.
– Что за шутки, командир?! – возмутился он. Арцыбашев заметил короткое незаконченное движение его правой руки к лацкану пиджака и свирепо улыбнулся. Стас работал охранником, и под лацканом, конечно же, имелась увесистая штуковина, без которой такие вот ублюдки чувствуют себя не вполне одетыми.
– Давай, давай, – сказал он, – достань эту штуку. Сделай со мной то, что ты сделал с Шубиным, недоумок.
Выпущенный им наугад снаряд поразил цель с завидной точностью. Стас отдернул руку от лацкана пиджака, словно обжегшись, и сел очень прямо.
– С каким еще Шубиным? – агрессивно спросил он. – Скотча перебрали, Евгений Митрич? Черти по углам мерещатся?
– Вот что, дружок, – сказал ему Арцыбашев, неторопливо закуривая, – мне с тобой разговоры вести некогда. Либо ты работаешь у меня, а значит – на меня, либо ты проваливаешь отсюда ко всем чертям… Лохов на рынке разводить, киоски обирать или что там еще тебе поручит твой знакомый… Только на хрен ты ему такой сдался? Ведь держит-то он тебя только потому, что ты работаешь в банке, и не просто в банке, а в охране банка. Имей в виду, приятель, я с тобой не шучу и впредь шутить не собираюсь. Мне наплевать, с кем ты дружишь и у кого подрабатываешь. Два у тебя хозяина или десять – не мое дело. Но подставлять себя я не позволю!
– Да кто вас подставляет? – проныл Стас.
– Ты, – жестко ответил Арцыбашев. – Ты меня подставил, причем по-крупному. И тебе придется это дело отработать. Иначе я подставлю тебя, и подставлю так, что в следующий раз ты увидишь небо без крупной клетки лет через десять, не раньше. Поверь, для меня это несложно. И твой Арчибальд тебя спасать не станет. Мелковат ты для этого, братец. Проще тебя шлепнуть прямо в камере, чтобы ты ненароком ментам лишнего не наболтал… Как тебе такая перспектива?
– Ничего вы не докажете, – ляпнул Стас. Арцыбашев от души рассмеялся.
– Я думал, ты умнее, – сказал он. – Я и не собираюсь ничего доказывать. Тебя просто возьмут на месте преступления.., какого-нибудь преступления. И доказывать, что ты не верблюд, придется именно тебе. Как ты думаешь, получится это у тебя?
– Что-то я ничего не понимаю, – жалобно пролепетал Стас. – Откуда ветер дует? Вроде ничего не случилось, и вдруг такой наезд… Чего я сделал-то? Подогнал вам солидного клиента, радоваться надо, а вы…
– А я не люблю клиентов, которые мне угрожают, – закончил за него Арцыбашев. – И деньги такие мне не нужны. От них кровищей за версту разит. И если мне по твоей милости приходится в этом участвовать, я хочу, чтобы у меня была полная информация о том, что происходит.
Стас немного успокоился и покачал головой, выражая вежливое сомнение.
– Информация… – сказал он. – Это такая информация, что за нее могут башку затылком вперед поставить. И мне, и вам, между прочим, тоже. И никто не будет спрашивать, что да как. Вон, Шубин… Только имейте в виду, я его пальцем не трогал!
– Но ты там был, – уточнил Арцыбашев. – Можешь не отвечать, я и так вижу, что был. Был и все видел. А может быть, даже принимал участие в веселье. Меня это не касается. Единственное, чего я хочу, это чтобы ты понял, на каком свете находишься. Ответь мне: кто такой Арчибальд?
– Арчибальд… – Стас повел плечом и криво усмехнулся. – Имечко себе придумал, старый козел… В общем, он вор.
– Это понятно, что вор, – нетерпеливо перебил его Арцыбашев. – Все мы в какой-то степени.., гм…
– Он не “гм”, – сказал Стас снисходительно. – Он настоящий вор. В законе. И бабки эти, которые он в банк положить хочет, – скорее всего, часть общака. Точно я, конечно, не знаю, но похоже на то.
– А при чем здесь Шубин? – спросил Евгений.
– А Шубин эти денежки спер… Погодите-ка… Евгений Митрич! Вы же не собираетесь…
– Нет, – поспешно успокоил его Арцыбашев, – конечно, не собираюсь. Как можно? Ты не тревожься, чудак. Извини, что я на тебя наехал… Просто так уж я устроен, что люблю точно знать, с кем и с чем имею дело в каждом конкретном случае. И еще одно. Арчибальду Артуровичу о нашей беседе знать незачем, как ты полагаешь? Тебе, прямо скажем, похвастаться перед ним нечем, так что…
– О чем вы говорите, – сказал Стас. – Я – могила. Только и вы.., того…
– Обо мне не беспокойся. Дальше этого кабинета наш разговор не пойдет.., разумеется, если ты будешь себя хорошо вести. А ведь ты будешь себя хорошо вести, правда?
Стас вздохнул, но промолчал.
– Кстати, – продолжал Арцыбашев. – Я тут просматривал твое досье… Ну, не надо так выпучивать глаза, еще выпадут ненароком… Ты же работаешь в охране, должен бы знать, что у меня свой отдел кадров. Без этого в нашем деле никак. Неужто не знал? Ну, ты даешь! Так за что тебя из армии поперли? Знаю, что доказать ничего не смогли, знаю… Только я – не военная прокуратура. Ты тогда с прокурором деньжатами поделился, вот он и “не смог” ничего доказать. Но документики остались, и свидетели до сих пор живы. То-то ты в банк устроился… Это, конечно, не дивизионная касса, но все-таки похоже, правда?
– Блин, – сказал Стас. На переносице у него выступили крупные бисеринки пота. – Да уберите вы эту лампу! Как в гестапо, ей-Богу…
– А ты думал, что можно решить все проблемы, просто стырив чей-то паспорт и приклеив на него свой портрет? – Арцыбашев снисходительно улыбнулся и погасил лампу. Стас вздохнул с облегчением. – Я тебе, дружок, не участковый мент, я не за папки с отчетностью отвечаю, а за чужие деньги. Чувствуешь разницу? Ладно, не будем о грустном. У тебя ведь была группа, насколько я помню. Где они сейчас?
Стас неопределенно покрутил в воздухе ладонью.
– Да так, – вяло откликнулся он, – по мелочи… Лохотрон крутят.., и вообще…
Арцыбашев до половины наполнил квадратный стакан из стоявшей на столе квадратной бутылки и ногтем подтолкнул его по гладкой поверхности стола в сторону Стаса. Тот вопросительно взглянул сначала на стакан, потом на хозяина, благодарно кивнул и выпил виски, как холодный чай. Евгений протянул ему открытую пачку и терпеливо держал се на весу, пока Стас ковырялся в ней слегка дрожащими пальцами, силясь ухватить сигарету.