– Про Печеники вспоминать тяжко, – ответил дедок, и голос его стал глуше.
Но все же он рассказал о трагедии этой маленькой деревушки, затерянной в брянских лесах. Многие ушли из нее в партизаны, и немцы, в отместку, сожгли всю деревушку вместе с оставшимися жителями, не пощадив никого. И когда обмякший, ссутулившийся дедок начал срывающимся фальцетом вспоминать, как задыхались в дыму обгорающие люди, раздался тихий вскрик: это упала навзничь и начала биться в припадке Филипповна.
Вивея бросилась к ней.
Старуха была страшна. И без того безумное лицо ее перекосилось, глаза закатились под лоб, и сухая, седая голова со стуком билась о дощатый пол.
– Да помогите же кто-нибудь! – крикнула Вивея.
Преодолевая отвращение и страх, я подошел к старухе и взял в руки ее несчастную, дергающуюся голову.
– Может быть, водой лицо побрызгать?
– Кажется, нельзя...
Так мы сидели на полу, поддерживая старуху и не зная, что делать, пока припадок не прошел сам собой. Филипповна очнулась, удивленно повела стеклянными глазами и, заметив, что я все еще держу ее голову, отпрянула и попыталась встать. Кое-как мы отвели ее в другую половину дома, большую комнату с жарко натопленной русской печью.
Я с трудом находил место, куда можно поставить ногу – весь пол был загроможден сухими и подсыхающими семенами – крылатками клена, белым пухом тополей, желудями, желтыми сережками берез, липовым цветом и множеством других растений, которые я не разглядел в полумраке. Стены тоже были заняты висевшими на гвоздях пучками ягод и трав.
– Идите, я теперь сама, – сказала мне Вивея.
Она вернулась в горницу через полчаса. Гости уже ушли, лесник сидел, понуря голову, и его лохматые, густые волосы нависли над лбом, как меховая шапка.
– Я ж говорила, Парамон Петрович, что ей нельзя пить, – тихо промолвила Вивея.
– Ты думаешь, это от вина? – невольно спросил лесник. – Не от вина, это – от горя... – Он посмотрел на меня. – У нее сына немцы тоже спалили. Услышала про Печеники, вот и вспомнила свое...
4
Утром, впервые за все дни, я разговорился с Вивеей.
Конечно, Вивея не стала за это время красивее, но я просто перестал обращать на это внимание, наверное, привык. Обычно она вставала раньше меня и бежала к озеру купаться. Я просыпался от ее песни, от визгливого восторга Бушуя, кукареканья рыжего петуха и очередной выходки шпака Козыря.
Сегодня же я встал раньше Вивеи. Она вышла из дома в своей обычной «форме» – трусах и майке, но, заметив меня, застеснялась и, нырнув снова в дверь, возвратилась в светлом платье. Платье ей как будто шло, по крайней мере не так выделялись рыжие волосы и мелкие кругляшки веснушек.
– Купаться идете? – спросил я, чтобы что-нибудь спросить.
– Угу, – кивнула Вивея.
– Можно мне с вами? – Я сам не знаю, как и зачем вырвались у меня эти слова.
Она удивленно улыбнулась:
– Пожалуйста...
– Совсем забыл спросить, как старуха?
– Филипповна?.. Уже в лес ушла.
– Вот как... Я места не знаю, где тут купаться...
Мы вошли в лес, звонкий от бестолкового щебета птиц. Казалось, будто они торопились все рассказать друг другу, пока не наступила дневная жара.
– А зачем это она какое-то варево в горшке кипятит? Петрович мне говорил, будто вы знаете?
Вивея ничего не ответила, и я не понял, известно ей что-нибудь или нет. Впрочем, меня это не так уж интересовало.
Возвратившись на кордон после купания, Вивея, торопясь, схватила свой деревянный ящичек непонятного мне назначения и убежала в лес. Она никогда не завтракала с нами, а брала продукты и варила их в лесу, на своей опытной делянке.
Лесник видел, как мы вместе пришли с озера. Обождав, пока Вивея скрылась за деревьями, он весело подмигнул мне:
– Приворожила? А?
Я искренне рассмеялся:
– Да что вы, Парамон Петрович! Место, где купаться, попросил показать. Вот и все.
– А девка она неплохая, дарма, что некрасивая. Вот институт закончит через год, могут лесничихой поставить... Больше тысячи один оклад...
– Почет к тому же... – несколько иронически добавил я.
– А что ж, и почет, коли хотите. А что касаемо женской красоты, так она, скажу вам, вполне от мужского взгляда зависит. Есть, к примеру, писаные красавицы, а смотреть на них – зря время тратить. Одна декорация. А встречаются и некрасивые, ан посмотришь – глаз не отведешь. Да у некрасивых и преданности женской куда больше...
Я с удивлением слушал лесника, недоумевая, зачем он вдруг стал так усердно нахваливать свою постоялицу.
– Да на что она мне сдалась, ваша Вивея! – не выдержал я.
– «Ваша»! – передразнил лесник. Он вздохнул и сразу потерял интерес к разговору. – Да я просто так... Девку хотел пристроить. Все-таки жалко человека...