– Меня не интересует внешний порядок, – отрезала Фея.
– Я забочусь только о покое и тишине.
Тем не менее, с согласия Джи, я продолжил строгать, пилить и стучать молотком. Еще через три дня непрерывной работы над интерьером комнаты Джи невесело произнес:
– Несмотря на то, что моросит осенний дождь, предлагаю тебе, Братец Кролик, прогуляться по московским улицам.
Мы вышли из дома, и мелкий дождь вдруг прекратился; яркие лучи заходящего солнца заскользили, переливаясь, по мокрому асфальту. Навстречу шли какие-то безликие люди; было очевидно, что они не собирались достигать Просветления ни в этой жизни, ни в следующей. Унылые коробки одинаковых зданий еще более усугубляли это впечатление.
Я шел по улице, стараясь поймать взглядом искорки в глазах красивых девушек, которые могли бы скрасить мои невеселые мысли. Но мимо нас проплывали сонные лица, зачарованные гипнозом майи. Джи искоса посмотрел на меня и медленно произнес:
– Если бы ты наблюдал за ситуацией, то давно бы заметил, какую дисгармонию внес в нашу квартиру своим появлением.
– Ведь я хотел сделать как лучше, – сказал я с обидой в голосе.
– А Фея воспринимает это как покушение на ее территорию.
– Какая нелепость! – возмутился я.
– Давай хоть на мгновение не будем зависеть от женских капризов, – засмеялся он, и в его глазах я с удивлением увидел сияющую пустоту.
Эта пустота стала переливаться в мое сердце, пока я не почувствовал внутри отголосок вечности и не потерял отсчет времени. Не замечая прохожих, я наткнулся на шедшего навстречу мне солидного мужчину, который, обозвав сумасшедшим, вернул меня к реальности. Джи, увидев мое замешательство, улыбнулся и сказал:
– Я думаю, Фея успела отдохнуть, и мы можем спокойно вернуться домой
Не успели мы войти в комнату, как услышали обеспокоенный голос Феи:
– Вы забыли, что мы живем в коммунальной квартире. Соседка не вынесла шума пилы и молотка и грозится вызвать милицию.
– Я разберусь с ней по-своему, – процедил я.
– Ты уедешь, а нам с ней жить, – ответила сурово Фея.
– Мне непонятен ваш страх Перед этой сварливой женщиной.
Но Джи миролюбиво произнес:
– Обновление каморки Папы Карло на сей раз придется прекратить.
Я приуныл, но возразить ничего не мог. Мое внимание привлек рисунок – треугольник с золотым диском солнца на вершине.
– Что это за символ? – спросил я, чтобы перевести разговор на другую тему.
Джи внимательно всмотрелся в мое лицо, а затем произнес:
– Треугольник, повернутый вершиной вверх, является символом Арийской расы, символом восходящего огня. Арийская раса имеет особое задание – подготовить весь мир для восхождения в Космос. Но для этого он должен подвергнуться трансформации, пройдя стадию внутреннего огня.
Для адептов Солнечной Системы существует девиз, который связывает их магической цепью с адептатом нашего Кольца:
“Из огня создан мир, и в огонь возвратится он.
Все мы сгорим в жарко любящем сердце Бога”.
Частое произношение этого девиза может открыть тебе двери в некоторые Школы на гиперфизическом плане.
“Огонь пришел Я низвести на землю, и как бы Я желал, чтобы он возгорелся”, – говорил Христос.
Евангелие описывает, как Иоанн крестил учеников водой, но, когда он увидел Иисуса, приближавшегося к нему в трансовом состоянии, Иоанн сказал: “Вот идет Тот, Которому я не достоин развязать ремни на сандалиях. Он будет крестить вас огнем и Духом Святым”.
Это является настоящим крещением, после которого человек меняет свою земную природу и ему открывается космическое восприятие бытия. Крещение водой – это символическое приобщение к христианству. Крещением водой человек приобщается к импульсу любви, но сам не может еще никого любить, ибо это состояние может возникнуть только при крещении огнем любящего сердца Бога...
Я не мог воспользоваться тем знанием, которое получил от Джи. У меня не было никаких ассоциаций, связанных с ним, и оно зависло на одном из витков моей памяти до лучших времен.
В маленькой каморке Джи было тесно, и я спал на полу, в углу возле стола. Проснулся я в три часа ночи от странного ощущения опасности. В темной комнате царило безмолвие, только тиканье часов нарушало напряженную тишину. Яркое пятно луны притягивало взор – она словно манила на улицу, обещая таинственное приключение. Я поддался ее мягкому зову и вышел из квартиры. Меня насторожила наэлектризованность темного пространства, но все же я стал медленно, держась за перила, спускаться по лестнице. В углу лестничной площадки третьего этажа я заметил притаившуюся женщину. Я постарался незаметно проскользнуть мимо, но она крепко уцепилась за мое плечо, и я увидел сверкающие ненавистью глаза. Оставив клок одежды в ее кулаке, я выбежал на пустынную улицу. Была полная луна; воздух дышал опасностью. Деревья серебрились в холодном лунном свете, навевая ужас. Я побежал к церкви, надеясь укрыться там, но, потеряв дорогу, свернул не в ту сторону и вдруг оказался на кладбище. Я хотел было повернуть назад, но леденящий душу крик за моей спиной погнал меня вперед. Вокруг меня кривым частоколом расходились кресты старых могил. Тень женщины хищным грифом скользила за мной. В середине кладбища я наткнулся на одинокую девушку с сумеречным взором птицы. Испугавшись ее прозрачного тела, я отпрыгнул в сторону и, зацепившись ногой за бетонную плиту, свалился на землю. Вдруг рука нащупала на земле острый кинжал. Я вскочил и с ужасом увидел перед собой искаженное ненавистью лицо преследовательницы – в ее глазах отражалась смерть. Я резко взмахнул длинным лезвием кинжала, и ее голова покатилась по земле с глухим стуком.
Меня разбудил крик соседки.
– Он отрубил мне голову, – завывала она где-то за стеной.
“Теперь мне не избежать смерти”, – пронеслось в голове. Мне стало до боли жаль прерванного обучения. Еще вчера я был счастлив, что наконец встретил человека, который указал дорогу, ведущую к небу, и все приобрело смысл. Новая жизнь, для которой я был предназначен, не успев начаться, нелепо закончилась...
Проснулась Фея.
– Что ты сделал с бедной женщиной? – спросила она, приподнимая голову с подушки.
Тут я осознал, что это был яркий, неотличимый от реальности сон.
А голос за стеной продолжал браниться:
– Я вызову милицию, я буду жаловаться в партком...
– Придется пойти к ней, иначе она не успокоится, – сказала Фея и вышла.
Крики стихли. Вернувшись, она встревоженно сообщила:
– Соседка, угрожая милицией, требует, чтобы посторонние люди покинули коммунальную квартиру.
– Пора менять координаты, – произнес Джи. – Дядя Дема нас опять вычислил.
Делать было нечего. Я быстро оделся, взял свою дорожную сумку и уже собрался уходить. Меж тем Фея, посмотрев на лежащего Джи, произнесла:
– Ты ведь тоже тут не прописан, – в этот момент пустота в ее глазах приобрела угрожающий оттенок.
– Я надеюсь, ты не воспринимаешь всерьез угрозы соседки? – мягко спросил он.
– Конечно, нет, но тебе тоже лучше уйти, – напряженно произнесла она.
– Ну, разве только ради твоего спокойствия, – ответил Джи, неохотно вставая с постели.
Мы с Джи тихо выскользнули из квартиры. Было раннее утро, но солнце уже согревало мостовые московских улиц, радостно сияя на лицах прохожих. Джи пристально посмотрел на меня и спросил:
– Не мог бы ты, братушка, прояснить ситуацию? Не может быть, чтобы соседка разгневалась без всякой причины.
– Дело в том, – сконфуженно начал я, – что мы с ней не поладили во сне, – и я рассказал ему о ночном приключении.
– Это был не сон, а реальное сновидение, – произнес Джи. – В этом случае трудно сказать, какой мир более реален. Ты вступил в опасную стадию Нигрэдо.
– Что такое “Нигрэдо”? – забеспокоился я.